Дело 24-летнего узбека Хайрулложона Матанова, который в четверг, 18 июня, был приговорен в Бостоне к 2,5 годам тюрьмы за помехи следствию, было третьестепенным по сравнению с делом его приятеля Джохара Царнаева, которого в скором времени официально приговорят к смерти. 
Тем не менее дело Матанова, который приехал в США в 2010 году из Киргизстана по студенческой визе, а потом получил политическое убежище, изобиловало колоритными поворотами и навеяло американским журналистам ряд живописных воспоминаний.
Например, Матанов дожидался приговора в одиночке, которую прежде занимал самый знаменитый бостонский гангстер нашего времени Джеймс Джозеф Балджер по кличке Белый, брат бывшего президента массачусетского сената и многолетний тайный осведомитель ФБР. В ноябре 2013 года Балджер был приговорен за причастность к 11 убийствам и другие преступления к двум пожизненным заключениям. Бостонский гангстер Фрэнк Костелло, которого играет Джек Николсон в фильме Мартина Скорсезе «Отступники», отчасти списан с Балджера.
Вынесший приговор Матанову пожилой федеральный судья Уильям Янг в первый раз прославился на всю Америку 12 лет назад, когда он приговаривал британского гражданин Ричарда Рида, который в декабре 2001 года пытался взорвать в авиалайнере бомбу, спрятанную у него в кроссовке. Приговорив Рида к пожизненному сроку, Янг обратился к нему со страстной речью, которая прогремела на всю страну.
«Этот приговор предусмотрен нашими законами, — сказал судья. — Это справедливый приговор. Это праведный приговор… Мы не боимся ваших сообщников-террористов, мистер Рид. Мы американцы! Мы прошли огонь и воду… Вы не вражеский воин. Вы террорист. Вы не солдат на какой-то там войне. Вы террорист! Чтобы вы поняли: назвать вас солдатом будет слишком много чести… Мы не ведем переговоров с террористами. Мы не заключаем договоров с террористами. Мы не подписываем документов с террористами. Мы ловим их одного за другим и предаем суду».
Эту речь Янга вспомнили, когда он обратился на прощание к Матанову. Судья признал, что по закону тот не был обязан исповедоваться перед властями по поводу своих отношений с Джохаром и его старшим братом Тамерланом. Янг заявил, однако, что на Матанове лежал долг перед человечностью. «Я не говорю о долге перед страной, — продолжал он. — Я говорю о долге перед человечностью. Вы подвели нас». «Обычное право гласит, что таксисты разбираются в людях, — заметил судья, имея в виду, что Матанов работал таксистом. — Но нас вы не понимаете».
Адвокат Матанова Пол Гликман заявил судье, что тот не ставил себе цели помешать расследованию теракта 15 апреля 2013 года, а лишь пытался дистанцироваться от Царнаевых, потому что был напуган.
Прокурор Скотт Гарланд парировал, что, солгав следователям, Матанов вынудил их впустую потратить драгоценное время и ресурсы.
В конце прошлого года, когда Матанов еще продолжал отрицать вину, его защита неоднократно обвиняла прокуратуру и ФБР в сливе в СМИ закрытой информации, которая, по словам адвокатов, могла повредить их подзащитному, и требовала, чтобы судья Янг назначил специальное заседание по этому поводу.
Прокуратура слив информации в прессу категорически отрицала и сваливала утечку на защиту. Главным вещдоком в этой распре была статья известной бостонской журналистки Мишель Макфи «В голове убийцы», напечатанная в декабрьском номере журнала Boston Magazine. Автор признавалась, что статья была основана на попавших к ней в руки протоколах допросов Матанова в ФБР.
По традиции, идущей еще от Эдгара Гувера, следователи этого ведомства не ведут звукозаписи допросов, а кто во что горазд протоколируют их от руки. Затем их каракули расшифровываются и печатаются на формах № 302. Судейские называют их «триста вторые». Так вот, статья Макфи была основана по крайней мере на двух «триста вторых», на которых Матанов описывал свой визит в квартиру братьев Царнаевых через несколько часов после того, как они взорвали две скороварки с бомбами на финише Бостонского марафона.
Матанов позвонил Тамерлану на мобильник где-то через 40 минут после взрывов, еще не имея понятия, что звонит одному их бомбистов, говорится в «триста второй». Тамерлан сказал, что он покупает молоко в магазине. Они обсудили в разговоре взрывы в Бостоне. Матанов предположил, что, может, что-то рвануло в кухне около финишной линии, на что Тамерлан ответил: «Может, да, а может, нет». Друзья договорились, что Матанов позже заедет за братьями на своем такси и отвезет их в шашлычную Man-o-Salwa, где он раньше работал поваром.
Молодой узбек застал братьев в приподнятом настроении. Тамерлан, или Там, как звали его друзья в Америке, сбрил бороду, которую он отрастил после полугодичной поездки в Россию в 2012 году. Он снова выглядел как бонвиван, каким его знали раньше, когда он был завсегдатаем местных клубов и курил с друзьями марихуану.
На телеэкране и на экране ноутбука беспрестанно показывали репортажи о взрывах. Матанов уселся на диван рядом с Джохаром, который безмятежно гладил кошку, и заметил, что теракты на марафоне могут вызвать в США нападения на мусульман. Он также с жалостью отозвался о самой юной жертве теракта, 8-летнем Мартине Ричарде. Матанов не знал тогда, что бомбу положил мальчику под ноги сидевший рядом с ним Джохар. В ответ Тамерлан спросил, считает ли Матанов, что сброшенные над Пакистаном и Афганистаном американские бомбы не убивают детей, и добавил: «Ну и что, если погиб ребенок? Аллах о нем позаботится».
С лица Тамерлана не сходила улыбка. Больше всего ему нравилась видеозапись, на которой на асфальте рядом с финишной линией беспомощно лежит сбитый с ног взрывом 76-летний марафонец Билл Иффриг, а к нему подбегают полдюжины полицейских. Вид старика на асфальте приводил Тамерлана в большой восторг. Каждый раз, когда Иффриг валился на экране с ног, Тамерлан весело смеялся. Как записал следователь ФБР со слов Матанова, «Тамерлан выразил ликование по поводу взрывов и назвал их самым большим событием со времен 11 сентября…»
Когда Матанов снова заметил, что теракт может навлечь гонения на мусульман, Джохар впервые за вечер вступил в разговор и философски сказал, что для кого-то взрывы — это хорошо, а для кого-то — плохо. После чего вся троица отправилась в шашлычную.
Матанов дружил в основном с Тамерланом. По словам прокуроров, они разговаривали на религиозные темы и вместе ходили в поход на гору в штате Нью-Гемпшир, для того чтобы «тренироваться, как моджахеды, и их превозносить». Одно время Матанов жил в одной квартире с Ибрагимом Тодашевым, который уехал из Массачусетса во Флориду сразу после того, как они с Тамерланом зарезали троих человек под Бостоном.
Вернувшись из шашлычной домой, Матанов беседовал с неким соседом по квартире, фигурирующим в судебных документах как «свидетель № 1». Тот выразил надежду, что люди, взорвавшие бомбы на марафоне, не были мусульманами. Матанов ответил, что если бомбы были взорваны во имя ислама, то это было бы справедливо. По его словам, он одобрил бы взрывы, если бы они были справедливыми либо устроены талибами. Их жертвы, сказал он, отправились в рай. Впоследствии он философски заметил, что все рано или поздно умирают.
Через день после взрывов Матанов несколько раз говорил по телефону с Тамерланом и периодически звонил Джохару, но ни разу не дозвонился. Он также навестил Тамерлана у того дома в Кембридже.
Вечером 18 апреля ФБР вывесило на своем сайте фотографии подозреваемых в теракте, которые тут же показали Си-эн-эн и другие каналы. Вскоре после этого Матанов сел за свой ноутбук и вышел на новостные сайты с этими фото и статьями о бостонских бомбистах. Потом он позвонил Джохару, но опять не дозвонился.
В ночь с 18 на 19 апреля ФБР вывесило дополнительные фотографии Царнаевых, и в половину третьего утра Матанов опять рассматривал их в Интернете. В 7:17 утра он в последний раз позвонил Джохару, но опять безуспешно. Джохар в тот момент прятался в чужом катере, стоявшем на заднем дворе. Искавшая его полиция попросила граждан не выходить пока из дома.
Матанов, выглядевший явно расстроенным, разбудил «свидетеля № 1». Когда тот спросил, в чем дело, Матанов сказал, что власти обнародовали фотографии бомбистов и что он их знает. Он соврал, что не имел понятия об экстремистских взглядах Тамерлана. Его собеседник посоветовал ему не дожидаться, пока его зачислят в подозреваемые, и самому связаться с ФБР.
Тут Матанову позвонила одна его постоянная пассажирка, фигурирующая в документах как «свидетель № 2», и попросила ее куда-то отвезти. По дороге они услышали по радио адрес Тамерлана, и Матанов сказал пассажирке, что знает этого человека, но соврал ей, что сто лет с ним не виделся.
Освободившись, он заехал к «свидетелю № 3», которого как-то познакомил с Тамерланом, известил его, что того убили, и попросил взять на хранение свои мобильники. Матанов объяснил, что они левые и что он боится, как бы их не нашли фэбээровцы, которые теперь неминуемо нагрянут к нему, узнав, что он дружил с Тамерланом. «Свидетель № 3» отказался.
Чуть позже Матанов опять подобрал «свидетеля № 2» и по дороге спросил, не стоит ли ему самому явиться в полицию. Пассажирка, которая не могла произнести имя Хайрулложон и звала его Майком, сказала, что у нее есть знакомый полицейский сержант. Но до него они не дозвонились и поехали в полицейский участок, где Матанов объявил, что был знаком с Царнаевыми. Он сообщил полицейскому детективу адреса и телефонные номера братьев и другую информацию, но, по словам прокуратуры, одновременно начал им врать.
Например, он заявил, что шапочно знал Тамерлана по молельному дому и по футболу, хотя на самом деле был его близким другом.
В отличие от лжи ФБР, ложь полиции уголовно не наказуема. Но прокуратуру это не остановило: она доказывает, что, поскольку полиция пересказала показания Матанова федералам, то получается, что он лгал и тем. В любом случае вскоре ему представилась возможность лгать непосредственно фэбээровцам, которые беседовали с ним несколько раз и надолго поставили его под наружное наблюдение. В суде прозвучала информация о том, что Матанов распознал слежку и пытался завести разговор с одним из фэбээровцев, а потом постарался оторваться от хвоста на машине.
Не сумев всучить свои мобильники «свидетелю № 3», Матанов попробовал сплавить их «свидетелю № 1», но тот тоже отказался, заметив, что не хочет нарушать закон. Матанов также попросил его помочь «переформатировать» ноутбук, то есть стереть какие-то файлы. Тот снова отказался. Матанов назвал его никудышным братом и взялся удалять файлы сам. Он избавился от 902 из 903 своих видеофайлов и от 377 из 402 документов. Он якобы пытался стереть информацию и в своих мобильных телефонах. ФБР, впрочем, все это потом восстановило и говорит, что некоторые видеоматериалы изображали боевые действия и призывы к насилию.
Санация производилась Матановым с 19 по 20 апреля 2013 года, когда ФБР забрало его ноутбук. Прокуратура истолковывала эти действия Матанова как попытку помешать ФБР расследовать обстоятельства терактов и выявить единомышленников и пособников Царнаевых.
Защита Матанова продолжала настаивать на расследовании утечки протоколов ФБР, изумляя своей настойчивостью людей, которые знают, что львиная доля сливов в СМИ приходится на адвокатов, тогда как прокуроры, связанные внутренними правилами минюста, обычно держат язык за зубами. Наконец 19 декабря Янг приказал обеим сторонам провести расследование обстоятельств утечки. Результаты не удивили никого.
15 января бывший защитник Матанова Эдвард Хейден направил судье заявление, в котором признался, что предоставил журналистке Макфи означенные протоколы. Но не сразу, а после многократных просьб и не просто так, а в интересах своего клиента Матанова, чтобы Макфи не наделала в своей статье ошибок, могущих ему навредить.
Так была раскрыта страшная тайна матановского слива.
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
