Не знаю, от того ли повелось называть в женском роде: «мать-природа», что рождаемся мы от матери, или — поскольку женщина чаще эмоциональна и ветрена, как погода в Нью-Йорке? Или же из того появилось привычное это словосочетание, что, как принято в разных культурах утверждать, что «мужчина духовно-телесен, а женщина телесно-духовна», и легче женщине пережить на себе самой все естественные трансформации? Не знаю и не особенно рвусь узнать.
Ирина шлёт мне свои о природе стихи со строгой периодичностью: «раз в сезон». И так надёжно их с сезоном связывает, что и выбора мне не остаётся — не мариновать же зимнюю подборку до августа? Ловушка, поверьте шахматисту, очень тонкая и по-женски коварная.
Если прибавить ещё шуточку: «коли вам не нравится погода в Нью-Йорке, подождите пять минут» и мою собственную строку из «Падает снег…»: «как же вчера бушевала над ливнем гроза?» — становится ясно, что тянуть за полфевраля с этим нельзя. А впрочем, она так лично, философски достоверно переживает бытие природы…
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com.
Ирина Примак
СОН В ЗИМНЮЮ НОЧЬ
«И разные века, что братья-исполины,
Различны участью, но в замыслах близки».
Виктор Гюго
Шлёт Селена синий холод,
Но до утренней поры
Мир продуманно расколот
На отдельные миры,
Где безвольно каждый заперт
В темень окон, хрупкость стен,
Где безмолвно каждый замер,
Сну — забвенью сдавшись в плен.
И лелеет дух квартиры
Элегичное нутро.
Здесь и Гамлеты, и Лиры,
Коломбины и Пьеро.
И во сне бушуют страсти —
Спор служанок и синьор.
Накалён от жажды власти
Современный Эльсинор.
А в окошко смотрит Вечность
Из космических глубин,
И расписан веер млечный
Светом бледно-голубым.
На коленях Мирозданья
Спят ушедшие века,
Их сомненья и страданья
Не слышны издалека.
Под Луной полночный холод.
Но до утренней поры
Мир осмысленно расколот
На дома и конуры,
Где над сутолокой будней,
Над кичливой суетой,
Сон восходит звуком лютни
В окантовке золотой.
БИОГРАФИЧЕСКИЙ ЭСКИЗ
(на фоне эпохи)
Я в мир пришла в угрюмом феврале,
Когда снега пронзительно колючи,
А ветры злы и вместо неба — тучи,
И больше тьмы, чем света на Земле.
Я вышла на бушующий вокзал,
Такой огромный и разноголосый.
Стелились рельсы, прыгали колёса,
Совокупляясь прямо на глазах.
Вокруг сновала пёстрая толпа —
Все деловиты и неугомонны.
В руках щебечут новые айфоны,
А речь однообразна и тупа.
Порой хотелось слиться мне с толпой,
Но были одиозны и жестоки
Людские игры. Мнимые пророки
Вели толпу неправедной тропой.
Я шла одна сквозь этот гул и вой,
Я не искала благ и состраданья.
Пыталась лишь найти своё призванье,
Чтобы в него зарыться с головой.
КАМИН
Быть может, это блажь или мещанство,
Иль эхо старых книжек и картин:
В век супертехники, холодной, безучастной,
Хочу разжечь лучиною камин.
Чтоб шло тепло по полу и по стенам,
Чтоб руки греть и душу, коль смогу.
Проходит жизнь. Но я то знаю цену
Теплу, огню и просто очагу.
МОЙ ДОМ
«Где есть очаг и все верны
Простому слову «дом».
Редьярд Киплинг
Событий каскад на экране,
Тепло от камина, уют…
Средь дальних дорог и скитаний
Мой дом — мой любимый приют.
Смотрю, как в глаза, в твои окна,
Читаю знакомый пейзаж.
В пути твой целительный образ
Несу, как бесценный багаж.
Мой дом, ты броня и кольчуга.
Ласкает тепло очага.
Но дверь отворяя для друга,
Случалось — впускала врага.
Мой дом — серафим-утешитель,
Пристанище — в зной и зимой.
Спешите, спешите, спешите!
Всегда! Отовсюду! Домой!
ЯНВАРЬ
Январь — кусачий и бодрящий.
Давай поверим январю!
Я для метели настоящей
Сегодня сердце отворю.
Войду в объятья снегопада
На этом ветреном балу.
Кружатся ели и ограда
Скользит по льду, как по стеклу.
Ложатся на пальто снежинки,
Как белоснежные меха.
Скользят снежинки по пружинке,
Заброшенной за облака.
ФЕВРАЛЬ
Февраль — приёмыш Водолея.
Уже к концу идёт зима,
Но всё настойчивей и злее
Ложится холод на дома.
Февраль — заносчив и несносен,
Ему отмерен краткий срок.
Уж скоро пряный запах вёсен
Перевернёт его нутро.
Не оттого ль темнеет рано
И так морозно поутру,
Что знак угрюмого Урана
Втянул Февраль в свою игру?
СЕВЕРНАЯ ЗИМА
Средь кринолиновых сугробов
Холёной северной зимы
Стоят деревья в синих робах
И вьются сизые дымы.
В неразберихе этой белой
Опасно незаметен лёд.
Иду на каблуках несмело —
Ещё упасть недостаёт.
А город в этой снежной пляске,
Как в белой краске изнутри.
На лицах тающие маски
И строят глазки фонари
***
Угасает зима
Под наплывом жасминного лета,
Под зигзаги ручьев,
Под оранжевый хруст мандарин.
Угасает зима,
Как последняя строчка поэта,
Погасившая точкой
Расплавленных слов стеарин.
Угасает зима,
Потеряв покрывал белоснежность,
И на ветер пустив
Снежных хлопьев пушистый моток.
Угасает зима,
Расточив лебединую нежность,
Превратив красоту
В говорливый весенний поток.
***
Часы — узор на циферблате —
Невозмутимо полночь бьют,
Неважно, кстати иль некстати.
Их не тревожит неуют
Пространства, где им тикать вечно.
В них ясность маленьких задач.
Их свойство — монотонность речи
Средь потрясений и удач.
СНЕГ
Снег падает в раздумье
На двадцать первый век,
И снеговой Везувий
Поверх волос и век.
Поверх домов и клёнов,
Всей серости поверх,
Струится отрешённо
Новорождённый снег.
Лишь небесам послушен
И осветлён навек,
Он очищает души,
Невинный белый снег.
Торжественно, как в храме,
Когда огни зажглись,
Кружит он над дворами
И покидает высь.
Под расщеплённым небом
Гуляют сквозняки.
Я снегом, словно хлебом,
Кормлю свои стихи.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
