Еврейский Мир

Террористы-смертники захватывают пассажирский самолет и направляют лайнер на переполненный людьми мюнхенский стадион, где идет футбольный матч. Казалось бы, катастрофы не миновать. Но подключившийся к операции военный летчик сбивает «машину смерти». Крупный теракт предотвращен, однако какой ценой! Ведь вместе с террористами погибли также и все остальные люди, находившиеся на борту угнанного самолета.

Европейские законы о безопасности полетов запрещают поражать самолеты с мирными гражданами на борту даже в исключительных ситуациях. И пилот, спасший 70 тысяч человек ценой жизни 164 заложников, предстает перед трибуналом. Такова фабула театральной пьесы «Террор» («Terror«), премьера которой состоялась год назад во Франкфурте-на-Майне и в Берлине. <…>Вынесение окончательного приговора предлагается публике.
(Из сообщения на сайте «Немецкой волны«)

Настоятельно рекомендую ознакомиться с процитированным сообщением всем, кто еще не понял, что происходит с общественным сознанием Западной Европы, а также европеизированной элиты Израиля (большой привет любимому «Бецелему«). Повторим еще раз моделируемую ситуацию: Террористы-смертники захватили самолет с пассажирами и направляют его на стадион.

Скажите пожалуйста, если они осуществят свое намерение, смогут ли пассажиры остаться в живых?

Кто тут спасает жизни 70 тысяч ценой жизни 164-х?

164 обречены при любом раскладе, речь идет о спасении/неспасении 70 тысяч, и их спасают единственно возможным способом.

Трибунал может разве что проверить все обстоятельства, убедиться, что так оно и было, и подтвердить, что летчик действовал правильно. Возможно, в законе такая ситуация не прописана – ну так на то и суд, чтобы признать ее исключительность. Формальные проблемы возникнуть могут, но уж, во всяком случае, не моральные.

Однако автор пьесы, апеллируя к суду зрителей, явственно ставит вот именно моральную проблему. Какую же? А это очевидно:

Главному герою пьесы, майору бундесвера Ларсу Коху, всего 31 год. Он женат, у него растет сын.

В тот роковой день, когда террористы направляли похищенный самолет в сторону мюнхенского стадиона, летчик как раз нес службу.

Ларс получил приказ не предпринимать какие-либо действия, поскольку помимо преступников в пассажирском лайнере находились и ни в чем не повинные люди. Однако офицер не в силах следовать «абсурдному» приказу и пассивно наблюдать за происходящим, ведь и жизнь тех, кто пришел на футбольный матч, на волоске — тем более что их во сто крат больше.

Кох экстренно связывается с генералом. Генерал звонит министру обороны и предлагает обстрелять угнанный самолет.

Министр, в свою очередь, ссылается на решение Конституционного суда ФРГ, постановившего, что спасение одних мирных граждан за счет гибели других недопустимо, — и приказывает ждать.

«Но ведь если я не открою огонь, погибнут десятки тысяч!» — в отчаянии кричит майор и принимает решение действовать, несмотря на запрет.

…Скажите, это вам не напоминает аналогичный судебный процесс, что идет сейчас у нас в Израиле?

«Вина» вымышленного майора Коха и реального сержанта Азарии – в том, что посмели взять на себя ответственность за тех, кого призваны защищать, поднять оружие и преградить дорогу врагу. Посмели сделать выбор, исходя из реальной ситуации, а не из мертвых конструктов и затверженных схем.

…И тем преступили главную моральную заповедь постмодерна, оная же гласит: Не верь своим глазам, верь моим словам! Слова важнее фактов, истина – не то, что происходит вокруг, а то, что показано в телевизоре, красивые идеологические принципы старше мастью, чем ничтожные человеческие жизни.

Разница только в том, что в Израиле общество в большинстве своем встало на защиту солдата, а в Германии среди зрителей, которым предложено было вынести приговор герою, мнения разделились практически пополам. Комментарии излишни.