215 W. 84th St. — адрес, по которому находился дом Бреннанов.
Фото: nypost.com/2021
К 215-й годовщине со дня рождения
Место Эдгара По в американской литературе трудно переоценить. Конечно же, он был блистательным эссеистом, литературным критиком и редактором — ярчайшим представителем романтизма. Но его «Ворон» вывел американскую поэзию на мировой уровень, «Падение дома Ашеров» открыло жанр хоррора. «Необыкновенные приключения некоего Ганса Пфааля» заложили основы жанра научной фантастики, «Убийство на улице Морг» сделало родоначальником детективного жанра, а «Золотой жук» научил криптографии. Казалось бы, что все эти достижения должны были бы соответствовать образу успешного и счастливого человека. Но всё было вовсе не так. Он словно родился под роком судьбы, превратившим его в нищего, несчастного и больного человека. Начиная родовой травмой, и, завершая посмертной ложью и травлей завистников и недоброжелателей после его смерти. И лишь столетие спустя пришла к нему заслуженная слава. И даже в Балтиморе на его кладбище осуществлялся интересный ритуал в память о нём. Который, в этом году был реанимирован в Нью-Йорке.
2024—й для Эдгара По особый юбилейный год: 175 лет со дня смерти и 215 лет со дня рождения. Это значит, что прожил он всего 40 лет, родившись в 1809. Произошло это в Бостоне, в семье актёров Элизабет Арнольд По (родилась в Великобритании) и Дэвида По-младшего (родился в Ирландии). К сожалению, на вопрос: «… где эта улица, где этот дом» ответить невозможно, поскольку весь район, где они проживали, был снесен во время реконструкции города много десятилетий назад. Но, можно сказать, что в знак преодоления чувства вины и в память об Эдгаре, городом был воздвигнут один из самых замечательных в стране памятников — «Возвращение По». Можно сказать, что название символично. Его первая книга была издана в Бостоне в 1827 году, (тиражом 40 — 50 экз.), и в 2009 году на аукционе Christie’s в Нью-Йорке ушла с молотка за 662,5 тысяч долларов.
Памятник Эдгару По в Бостоне. Фото: 24smi.org/celebrit
При рождении у По была обнаружена асимметрия лица — последствия родовой травмы. Писатель всю жизнь не мог двигать левой стороной лица, поскольку просто её не чувствовал. Через год после его рождения отец бросил семью. А ещё через год его мать в возрасте 24 лет умерла от чахотки на пике своей карьеры. Эдгара забрала на воспитание семья богатого торговца Джона Аллана из Ричмонда (отсюда имя Аллан в фамилии). Его жене очень понравился маленький мальчик, оставшийся сиротой. А младшую сестру — Розали, взяли Маккензи, соседи и друзья Алланов. Старший брат Генри отправился жить к родственникам отца в Балтимор.
Так Эдгар По оказался в семье, которая относилась к числу состоятельных и уважаемых людей в Ричмонде. Джон Аллан был совладельцем компании, которая занималась торговлей табаком, хлопком и другими товарами. Детей у них не было, поэтому мальчик был с радостью принят в семью, где рос в атмосфере благосостояния: ему покупали одежду, игрушки, книги и с ним персонально занималась учительница. В 1815 году семья отправилась в Великобританию, поскольку Джон Аллан стремился улучшить торговые связи с Европой. Побывав у родственников в Ливерпуле и в Шотландии, они остановились в Лондоне, где Эдгар По окончил начальную школу. А в 1817 году продолжил учёбу в школе Сток-Ньюингтона. Летом 1820 года они вернулись в Ричмонд. Тут Эдгар продолжил учёбу в школе, где у него зародился интерес к словесности, и где он делает первые поэтические пробы. И в 17-летнем возрасте уезжает в Шарлотсвилл, для продолжения учёбы в Вирджинском университете.
Приемные родители Эдгара По. Фото:dzen.ru
Обучение в заведении, основанном Томасом Джефферсоном, было дорогим. Оттого студентами университета, как правило, были дети состоятельных семей штата. При поступлении Эдгар По выбрал два курса для обучения: классическая филология (латынь и греческий) и современные языки (французский, итальянский, испанский). Всё это давалось ему очень легко. Главные проблемы были в другом. Впервые ему пришлось вести самостоятельную жизнь: рассчитываться за комнату, книги, еду, студенческие мероприятия и вечеринки. А тратить, как отпрыски богатых родителей, он не может. В надежде выиграть деньги, садится за карточный стол. А проиграв, выпивает. К концу учебного года общие долги По составляют 2500 долларов (около 2000 из них — карточные, при годовой стоимости обучения — 350 долларов). Получив письма с требованием оплатить их, Джон Аллан немедленно выехал в Шарлотсвилл, где состоялось бурное объяснение с пасынком. В итоге Аллан оплатил лишь расходы за книги, услуги и т. д., отказавшись признать карточные долги. А Эдгар, несмотря на очевидные успехи в учёбе, 21 декабря 1826 года покинул Шарлотсвилл и прекратил учёбу. Тем не менее, в университете до сегодняшнего дня комната N 13 (в которой он жил) любовно называется «Комнатой Ворона», и является «музейной».
Вернуться к Аллану он уже не мог и оттого переезжает в Балтимор, к своей овдовевшей тёте Марии Клемм (сестре его отца), где в то время уже жил его брат Генри, дочь Марии — Вирджиния (двоюродная сестра По), и бабушка-инвалид Элизабет Кэрнс По. Находясь в отчаянии, и, не имея средств к существованию, он решает пойти на службу в армию США. 27 мая 1827 года Эдгар начинает её под чужим именем «Эдгар А. Перри», утверждая что ему 22 года, вместо 18. Его полк размещался в форте Моултри (Чарльстоне, Южная Каролина). Начав там с секретаря и клерка при интендантской службе, он прошёл все ступени унтер-офицерской карьеры. В начале 1829 года получил чин старшего сержанта — самый высокий чин, на который мог претендовать. Чтобы стать офицером, а значит самостоятельным человеком, следовало окончить военное училище. Тем более что, подписывая в спешке договор, он не обратил внимание на то, что срок службы рядового, предполагал пятилетний срок. И он вновь обращается за помощью к Аллану. И неожиданно получает её. К тому времени любящая Эдгара жена Аллана — Фрэнсис — была уже фактически при смерти. А у Аллана была любовница, от которой он ожидал ребёнка. В этих обстоятельствах Эдгар был бы только помехой в их доме. Тем более, если он станет офицером, то будет получать достаточно средств, чтобы больше не беспокоить Аллана. И тот содействует всеми силами, чтобы устроить его в Академию Вест-Пойнт и освободить от службы в качестве сержанта.
1 июля 1830 года он начинает службу кадетом в Академии, а 8 февраля 1831 года завершает её. Что же случилось? Дело в том, что его служба в Моултри в мирное время была бесконечно скучна и монотонна.
Он отдавал ей 3-4 часа в день, а остальное время мог свободно заниматься творчеством: писать стихи и рассказы. А здесь беспрерывная муштра с утра до вечера выматывала его, не оставляя ни минуты для творчества. И он принимает решение покинуть Академию. Надеяться на помощь Аллана уже не приходилось, поскольку к тому времени он уже женился. И Эдгар делает всё, чтобы намеренно попасть под воинский трибунал. Его судят за грубое пренебрежение служебным долгом и неподчинение приказам, за отказ посещать занятия и церковь. Он тактически не признаёт себя виновным, чтобы спровоцировать увольнение. Зная, что тогда его признают виновным. Любопытно, что, несмотря на всё это, за время учёбы в Вест-Пойнте По опубликовал второй свой сборник «Аль-Арааф, Тамерлан и второстепенные стихи». На деньги, которые для него собрали сослуживцы. Сбросившись по 75 центов, они собрали целых 170 долларов, чего вполне хватило для издания. И Эдгар едет в Нью-Йорк, где в феврале 1831 года выпускает свой третий том стихов с надписью: «Кадетскому корпусу США с уважением посвящается этот том». Поскольку крыши над головой у него нет, он перебирается в мансарду к своей тёте. Здесь уже обитает смертельно больной туберкулезом его брат Генри — бывший моряк и начинающий писатель, который 1 августа (в возрасте 24 лет) уйдёт из жизни. Так Эдгар на несколько лет займёт его место в доме Марии Клемм и её дочки Вирджинии, с которой они станут очень дружны. Он ищет любую работу, но безрезультатно. И тогда Эдгар решает заняться писательской карьерой всерьёз.
С одной стороны, время тому благоприятствовало — в Америке начался бум литературных журналов. А с другой — такие издания авторам чаще всего не платили вообще или задерживали гонорар. По крайней мере, тогда редко кто мог прожить только литературным трудом. А он был одним из них. Оттого столь часто оказывался в совершенно критических ситуациях — живя впроголодь. Именно отчаянное безденежье подтолкнуло поэта обратиться к прозе — он решил принимать участие в объявляемых журналами конкурсах. И хотя получал положительные отзывы, но не выигрывал их. Наконец, на очередном конкурсе в июне 1833 года лучшим рассказом была признана его «Рукопись, найденная в бутылке» с призом в 50 долларов. После победы в конкурсе Эдгар По сблизился с одним из членов жюри — Джоном П. Кеннеди, которого пригласил к сотрудничеству ричмондский типограф Томас Уайт, начавший выпускать ежемесячный журнал Southern Literary Messenger. А Кеннеди сразу же рекомендовал ему По. Вскоре шеф издания предложил Эдгару По переехать в Ричмонд и занять кресло своего помощника. 7 июля 1834 года умерла бабушка писателя, которая с её пенсией была фактически единственным кормильцем в семье, и поэтому предложение Уайта оказалось как нельзя кстати. И По отправился в Ричмонд. Теперь, когда у него был дом и работа, он решается официально зарегистрировать свой брак с Вирджинией Клемм, которой тогда было около 14 лет. А ему 25.
Вирджиния и Эдгар По. Фото: dzen.ru
Миссис Клемм уступила ему, но с условием, что Эдгар вступит в интимную близость с Вирджинией только тогда, когда девушка достигнет физиологической зрелости. Тем не менее при регистрации всё же пришлось схитрить и указать, что возраст невесты 21 год. Мать с дочкой переехали к нему в Ричмонд, и теперь дом наполнился радостью и счастливым смехом Вирджинии. После этого молодая пара провела медовый месяц в Петербурге, что в американской Вирджинии. Отсюда легенды о пребывании Эдгара в России. Конечно, он взял на себя непосильный труд. Только в 1835 году опубликовал в журнале 37 рецензий, 13 рассказов и стихов. Не говоря о критических статьях и заметках, редактировании материалов и оживлённой переписке. Уже к концу 1836 года ему удалось увеличить тираж с 500 до 3500. Тем не менее, у По возникает конфликт с редактором. О причинах можно только догадываться: всё чаще стал выпивать, слишком резко отзывался о коллегах в рецензиях, с ростом известности появилась заносчивость и некоторая потеря чувства субординации. В начале 1837 года он прощается с Ричмондом и переезжает в Нью-Йорк. Естественно, что выбор города не был случайным. Дело в том, что По мечтал создать свой «особый» журнал как крупную многоплановую публикацию. Но претворить этот замысел в жизнь можно было лишь в таких крупных издательских центрах как Филадельфия или Нью-Йорк. Как раз в это время он получает письмо с предложением от Francis Lister Hawks, издателя ежеквартального журнала «The New York Review»: «Я бы хотел, чтобы Вы прошлись своей широколезвийной секирой по этой жалкой литературной халтуре, которая окружает нас. Верю, что у Вас есть на это воля, и я знаю Ваши способности». Но время, выбранное Эдгаром По для переезда в Нью-Йорк, оказалось на редкость неудачным — биржевая паника 1837 года привела к закрытию или приостановке целого ряда периодических изданий, которые могли бы стать возможным источником заработка. Безрезультатно пробует он найти здесь работу и летом 1838 года переезжает в Филадельфию, где ситуация с поисками работы была более благоприятной. Поначалу Эдгар начинает работать в ежемесячнике American Museum, публикуя там свои работы: рассказы, стихи, критику, обзоры книжных новинок. Но на этот заработок невозможно было прожить. Отчаянное безденежье вынудило писателя взяться за книгу о конхиологии — науке о раковинах и заработать 50 долларов. В мае 1839 года ему, наконец, удалось устроиться на должность редактора журнала Burton’s Gentleman’s Magazine с окладом аж 10 долларов в неделю. Но отношения По с владельцем журнала У. Бёртоном сразу не сложились из-за разных взглядов на политику издания. Тем временем издательство «Ли и Бланшар» в конце 1839 года выпустило два тома его рассказов «Гротески и арабески», но продавались они плохо. Тогда По вернулся к идее организации собственного журнала, собрал списки подписчиков и объявил о его открытии. Выпуск первого номера был назначен на январь 1841 года, но… в феврале опять начался финансовый кризис, при котором многие большие банки, теперь уже в Филадельфии и на Юге были вынуждены закрыться. Всё рухнуло. Опять, как всегда, вмешался злой рок. Но Бёртон продал журнал Джорджу Рексу Грэхему, молодому адвокату из Филадельфии, и тот, мгновенно поменяв его название на «Грэхемс ледис энд джентльменс мэгэзин», пригласил его на работу.
По сразу согласился. И скоро опубликовал здесь своё знаменитое «Убийство на улице Морг». Сменив несколько раз жилища, он уже надеялся на передышку, но в середине января 1842 года его Вирджиния, запев во время игры на пианино, вдруг закашлялась кровью. Вскоре выяснилось, что у неё туберкулёз. Судьба приготовила ему ещё один удар. Теперь его всё чаще видели пьяным. В новелле «Береника» он напишет: «Береника была мне двоюродной сестрой, и мы росли вместе в имении моего отца. Но как мало походили мы друг на друга! Я — слабый здоровьем, всегда погруженный в мрачные думы. Она — проворная и грациозная, переполняемая жизненными силами… О, эта великолепная и такая фантастическая красота! Но потом — потом все окутал таинственный и ужасный мрак… Недуг, роковой недуг, точно знойный вихрь пустыни, пронизал все ее естество; прямо на моих глазах в её уме, привычках и нраве происходили глубочайшие перемены, и действие их было столь утонченным и страшным, что нарушало самую гармонию ее души…». Долго терпеть частое пьянство своего редактора, его отсутствие на рабочем месте и неисполнение обязанностей Грэхем не мог. Согласно легенде, в мае 1842, когда Эдгар появился на работе, на его месте уже сидел другой редактор. Это был Руфус Гризвольд, известный, благодаря изданной им антологии американской поэзии «Поэты и поэзия США», которую По раскритиковал в пух и прах, усугубив ситуацию язвительными рецензиями, направленными против друзей Гризвольда. И даже создал в одной своей истории персонажа, который глупеет после прочтения книги Гризвольда. А тут ещё на новом месте работу Гризвольда частенько сравнивали с По. Понятно, в чью пользу. Оттого Руфус Гризвольд люто ненавидел Эдгара. И подло отомстил ему. Но уже мёртвому. Мы ещё вернемся к этому персонажу, а пока мы направимся в Нью-Йорк.
Нью-Йорк, Нью-Йорк
Эдгар уже жил здесь недолго. Тогда его приезд в Нью-Йорк точно совпал с «Паникой 1837 года», которая положила начало одной из крупнейших финансовых депрессий в американской истории. Таким образом «Нью-Йорк Ревью», куда его пригласили, как и многие другие издания, вскоре исчезло без следа. Вся литературная индустрия была подорвана общенациональным экономическим коллапсом. Худшего времени приехать в Нью-Йорк трудно было себе представить. Они тогда приехали из Ричмонда, где он расстался с «Southern Literary Messenger» и уже в конце февраля, с тещей и женой прибыли в Нью-Йорк. Они поселились в доме на Шестой авеню и Уэверли-Плейс (он не сохранился и мемориальной доски тоже нет).
А весной 1837 года переехали на Кармин-стрит, 113 ½ — в старое деревянное здание неподалеку от церкви св. Иоанна (дом тоже не сохранился, и там тоже нет мемориальной доски). Комнат было вполне достаточно для небольшой семьи и двух-трех постояльцев, которых (чтобы как-то выжить) нашла миссис Клемм. Одним из пансионеров стал Уильям Гоуэнс, который оставил воспоминания о них, как о дружной любящей семье. А о По, как об абсолютно непьющем человеке. Хотя от этой гнетущей нищеты можно было бы и запить. Поскольку тогда в Нью-Йорке По так и не смог найти работу, то семья вынуждена была переехать в Филадельфию, где жизнь была дешевле, и было много издательств. Об их жизни там мы уже знаем. И о том, как спустя 6 лет они опять появились в Нью-Йорке.
Но По теперь уже вовсе не начинающий литератор. В Нью-Йорке его имя уже достаточно известно. Как раз тогда, в июле 1844 года нью-йоркская газета Dollar Newspaper организовала конкурс на лучший рассказ, с призом в 100 долларов. Победителем стал «Золотой жук» Эдгара По. Произведение, в котором он раскрыл свой талант криптографа, затем перешло в собственность Dollar Newspaper и впоследствии было перепечатано множество раз. И вот теперь — 6 апреля 1844 года, он с Вирджинией опять появляется в Нью-Йорке и сразу же заставляет о себе заговорить. Эдгар посещает редакцию газеты The Sun, любящей подавать сенсации, которые могут потом оказываться обычной выдумкой. Особую известность The Sun получила в 1835 году благодаря «Большому лунному надувательству» — серии очерков об «открытии» жизни на Луне, приписанное Джону Гершелю — знаменитому астроному своего времени. И вот теперь уже По опубликовывает знаменитое «Воздушное надувательство» — историю о перелёте через Атлантику на воздушном шаре за трое суток.. Искусное переплетение правды и вымысла оказалось достаточным, чтобы заморочить голову множеству людей которые, раскрыв рты от изумления, читали это сообщение в газете. Так была открыта дорога научной фантастике, Жюлю Верну и Герберту Уэллсу. Через месяц к семейству присоединилась Мария Клемм, и они поселились у Бреннанов, которые сдали им часть своего особняка, расположенного за городом. Считается, что этот фермерский дом находился по адресу 215 W. 84th St. Его уже давным-давно нет, но легенда связывает построенный на его месте многоэтажный дом с созданием здесь стихотворения «Ворон». Отсюда и птицы на фасаде, и мемориальная доска. Трудно переоценить роль тёщи в жизни Эдгара По. Её хозяйственность, энергия и забота, которой она окружала своего зятя и дочь, была отмечена многими, знавшими эту семью. Эдгар любил свою «Muddy» (вероятно, сокращение от «mummy» («мамочка») и «daddy» («папочка»), как он часто называл её в письмах, поскольку она действительно заменила ему мать. Оттого в 1849 году он посвятит ей стих, назвав его «Моей матери».
Дом стоял на вершине скалистого выступа, и По любил гулять здесь, любуясь видами на Гудзон. Ему особенно нравилось место недалеко от Риверсайд-парка, которое он назвал «горой Тома», в честь одного из сыновей Бреннанов. Хотя скала сохранилась, деревянный фермерский дом был снесен в 1888 году. Но, при сносе удалось сохранить «Каминную доску», на которой якобы сам Эдгар выгравировал свои инициалы. Теперь она хранится в библиотеке Батлера Колумбийского университета. «Ворон» принёс По столь огромный успех у читателей, что сразу сделал его общенациональной знаменитостью. Оставаясь одним из самых известных стихотворений в мировой литературе, он оказал значительное влияние на массовую культуру. Известность автора стала столь огромна, что в бывшем кампусе Нью-Йоркского университета в Бронксе (ныне Общественный колледж Бронкса) и сегодня можно обнаружить «Зал славы великих американцев», где в 1910 году был установлен бюст По. В числе 96 американцев, удостоенных этой чести с 1900 по 1976 годы. Включение По в их состав означает, насколько высоко его ценили в стране. Ведь он там рядом с Авраамом Линкольном, Джорджем Вашингтоном, Бенджамином Франклином, Томасом Алва Эдисоном, Робертом Фултоном и другими. У основания его бюста можно увидеть ворона, его любимую кошку и раскрытую книгу. Связано его имя и с Библиотекой Нью-Йоркского общества, где выступали многие известные писатели с момента ее основания в 1754 году (за 141 год до создания системы публичных библиотек), в том числе Эдгар Аллан По. Первые два выступления состоялись здесь в январе и апреле 1845 года, с темой «Поэты и поэзия Америки». Потом он выступит здесь ещё несколько раз.
Но дольше всего в Нью-Йорке он прожил в фермерском доме с белым каркасом, ныне известным как Коттедж По. Он был построен примерно в 1812 году, как жилище для рабочих. А в 1846 Эдгар арендовал его за 100 долларов в год. Они переехали сюда с Вирджинией в надежде, что деревенский воздух Бронкса сможет вылечить ее туберкулез. Первоначально коттедж стоял на Кингсбридж-роуд, к востоку от пересечения с Валентайн-авеню. Через дорогу на территории, где сейчас находится парк По, был большой и красивый яблоневый сад. Когда в 1895 году коттеджу угрожало расширение Кингсбридж-роуд, члены Нью-Йоркского Шекспировского общества лоббировали в Законодательном собрании штата Нью-Йорк перенесение дома через улицу, и создание вокруг него общественного парка. Парк открылся в 1902 году и был улучшен за счет извилистых дорожек, лужаек, деревьев, кустарников и клумб. Лишь в 1913 году коттедж был, наконец, перенесен на его нынешнее место, примерно в 450 футах к северу от его первоначального местоположения. 15 ноября 1913 года он был открыт для публики. Но, к началу 1970-х годов Коттедж По стал приходить в упадок, и ситуация улучшилась лишь после того как в 1975 году его постоянным хранителем стало Историческое общество округа Бронкс.
В 1980 году здание было внесено в Национальный реестр исторических мест и является сейчас известным музейным уголком в Нью-Йорке. В нём восстановили обстановку реального дома писателя, где всё говорило о том, что несмотря на литературный успех «Ворона» и других его произведений, бедность продолжала сопровождать семью. Здесь он напишет «Колокола», «Лигейя» и «Аннабель Ли». В этом небольшом домике было четыре комнаты — по две на каждом этаже, кухня с открытым очагом, и пристройка для скота. Спереди размещалась маленькая веранда, «увитая побегами жасмина и жимолости и уставленная горшочками с дивными цветами», как писал По. На скудно обставленном первом этаже и сегодня находим прихожую, маленькую кухоньку и небольшую комнатку. Здесь среди прочего есть кресло-качалка и зеркало, которые использовал сам По. Узкая лестница ведет на чердак, с двумя небольшими помещениями. Сохранилась и кровать, где прошли последние часы жизни Вирджинии.
Общая комната и спальня Вирджинии.
Именно здесь её навестила их знакомая миссис Гоув, оставившая воспоминания: «Пришла осень. Миссис По быстро угасала от туберкулеза. Я увидела ее в спальне. Всё кругом нее было в чистоте и безупречном порядке и так скудно и по-нищенски убого, что вид несчастной страдалицы вызвал во мне щемящую жалость — такую, какую способны испытать лишь бедняки к беднякам. На кровати не было покрывала, только соломенный тюфяк, а на нем белоснежные простыни. Погода была холодной, больную сотрясал озноб, что обычно сопровождает чахотку. Она лежала на соломенной подстилке, укутавшись в пальто мужа, а на груди у нее лежала огромная пестрая кошка. Чудное создание, видно, понимало, что приносит большую пользу. Пальто и кошка единственно только и согревали несчастную страдалицу за исключением того, что муж согревал ее руки, а мать — ноги». 30 января 1847 года здесь в семейном коттедже она ушла из жизни. Несмотря на то, что Вирджиния долго болела, По надеялся на чудо, но рок, не переставая, преследовал его. Он сам понимал это.
В стихотворении «Аннабель-Ли» он напишет: «И, любовью дыша, были оба детьми \ В королевстве приморской земли.\ Но любили мы больше, чем любят в любви, — \ Я и нежная Аннабель-Ли,\ И, взирая на нас, серафимы небес \ Той любви нам простить не могли. \ Оттого и случилось когда-то давно, В королевстве приморской земли…».
Продолжение традиции
Конечно, смерть жены была для По жестоким ударом. Ему 38 лет, и он не мог даже подумать, что ему самому осталось жить всего два года. Обстоятельства смерти Эдгара Аллана По 7 октября 1849 года до сих пор остаются невыясненными. Также нет и единого мнения по поводу причины смерти писателя. Достоверно известно лишь то, что 3 октября Эдгара По нашли в бредовом состоянии, лежащим на уличной скамейке в Балтиморе. По словам некоего Джозефа Уокера, обнаружившего писателя, «состояние его было совершенно бедственное, он нуждался в немедленной помощи». Его доставили в больницу Church Home and Hospital, где он и скончался в 5 утра в воскресенье 7 октября. Эдгар так и не пришёл в сознание и не мог объяснить причины своего бедственного состояния. Возникло несколько теорий относительно причины смерти По: самоубийство, убийство, холера, грипп, а также алкогольное отравление. Учёные, историки, биографы и врачи по-прежнему выдвигают различные теории о том, что же случилось с Эдгаром Алланом По в период с 28 сентября по 3 октября 1849 года. Никому ещё не удалось доказать, что именно является причиной смерти одного из самых выдающихся писателей Америки — его собственное безрассудство, болезнь, безумие или же было совершено хладнокровное убийство.
А в день, когда По был похоронен, в газете New York Tribune появился объёмный некролог, написанный неким «Людвигом». Начинался он словами: «Эдгар По мёртв. Он умер позавчера в Балтиморе. Известие это поразит многих, но мало кого опечалит». Его автором был тот самый Руфус Уилмот Гризвольд, который испытывал к По неприязнь с 1842 года, когда сменил его в кресле редактора Graham’s Magazine. Позднее Гризвольд напишет «Мемуары автора», биографическую работу о По, в которой представит его неисправимым пьяницей, наркоманом, безумцем и безбожником, включив письма писателя в качестве доказательства. Большинство из них оказались подложными. Но самое странное другое: согласно заявлениям Гризвольда, незадолго до смерти По назначил его своим литературным душеприказчиком, и Гризвольд, распоряжаясь литературным наследием По, получил огромную прибыль от продаж четырёхтомного сборника его произведений, не оставив Марии Клемм ни пенни. Как мог сделать Эдгар своим душеприказчиком человека, которого ненавидел, и при этом обошёл вниманием Марию Клемм, которую обожал? Куда делось его свидетельство о смерти и документ на право наследования? Об этом уже никто не расскажет. Но, может быть, версия о том, что Гризвольд мог быть заказчиком этого подлого убийства и подлога документов, всё-таки зря была исключена из рассмотрения?
Фото: vakin.livejournal.com
А скромные похороны Эдгара Аллана По состоялись в 4 часа дня 8 октября 1849 года на кладбище Westminster Hall and Burying Ground Балтимора. Церемонией, на которой присутствовало всего несколько человек, руководил преподобный У. Т. Д. Клемм, дядя Вирджинии По. Она длилась всего три минуты по причине холодной и промозглой погоды. По был похоронен в дальнем углу кладбища, рядом с могилой деда, Дэвида По-старшего, в дешёвом гробу, без ручек, именной таблички, покрывала и подушки под головой. Но 1 октября 1875 года его останки были перезахоронены на новом месте, недалеко от фасада церкви. Новый памятник был изготовлен и возведён на средства жителей Балтимора и поклонников писателя из других городов США. А 19 января 1885 года, останки Вирджинии По были перезахоронены рядом с останками мужа. Здесь следует рассказать ещё одну любопытную историю. 19 января 1949 года неизвестный человек посетил могилу Эдгара По, чтобы отдать дань памяти таланту писателя в день его рождения. С того дня каждый год, утром 19 января некий человек, одетый в чёрное, приходил на могилу По, произносил тост и оставлял на надгробии бутылку французского коньяка и три розы. Иногда на надгробии находили записки различного содержания. В оставленной в 1999 году сообщалось, что первый тайный поклонник скончался в прошлом году и теперь за продолжение традиции будет отвечать его «наследник». Это продолжалась 60 лет, вплоть до 2009 года, когда тайного поклонника видели здесь в последний раз. И уже в 2012 году Джефф Джером, хранитель дома-музея Эдгара По, провозгласил окончание традиции.
Следует заметить, что такого типа традиции уже давно существуют в мире. Скажем, на могиле Ярослава Гашека в чешской Липице приезжающие сюда почитатели его «Бравого солдата Швейка» всегда оставляют бутылки рома, вина или пива. Утром их уже нет на надгробии. Естественно: дух Гашека, желая опохмелиться, забирает их себе. Что же имел в виду наш тайный поклонник, совершая свой визит? Отдать дань памяти таланту писателя в день его рождения? Тогда почему тайно? А если его кто-то обнаружит, так что случится? Или он стыдился своего поступка? Может быть, опасался, что человека, оставившего на могиле бутылку, ждёт наказание от руководства кладбища? Так за 60 лет он уже мог убедиться в обратном. Теперь с французским коньяком. Нигде нет сообщений о том, что По употреблял французский коньяк. Ну бренди, или американский коньяк — уже понятней. Так что же происходит рано утром 19 января? Человек приходит, говорит приветственный текст, наливает себе в стакан коньяк, выпивает его, оставляет на могильной плите бутылку, и уходит. Как-то некорректно. Одно дело посидеть со стаканами, пообщаться, а потом уйти. А тут сам выпил свой любимый коньяк, а писателя (ну, пусть его душу) заставил, как «бича», остаток бутылки допивать с горла. С цветами — понятно. Красные розы — как символ любви, признательности и памяти. Это, конечно для Вирджинии.
Pуководители «Лицея Искусств» Леонид Pаевский и Юрий Остерфельд c актерами театра «Poe Show»
Ведь тут нас ещё Гайдай научил: женщинам цветы, а детям — мороженое. Теперь самое любопытное. Если тайный поклонник делал всё это на свой страх и риск, то, какое отношение к этому имеет Джефф Джером, хранитель дома-музея Эдгара По, и как он может провозгласить окончание традиции? А если вдруг появится новый поклонник? Или, может, это представление, делал он сам, и тогда всё понятно: сам себя закрыл.
И вот теперь у нас за окном особый юбилейный год: 175 лет со дня смерти и 215 лет со дня рождения Эдгара По. И мы находимся в Нью-Йорке, где функционирует единственный музей По в Америке, коттедж-усадьба, который действительно сохранился, и стены которого реально помнят своих хозяев — семейство Эдгара По. Конечно, музей, ежегодно отмечает памятные даты знаменитого поэта и писателя, но в этом году особенно к ним подготовился. Кроме экскурсий по музею, традиционных торжеств, встреч с поклонниками и представителями радио и телевидения, в этом году в его день рождения 19 января был приглашён театр Poe Show. Его актеры показали несколько отрывков из произведений По и, конечно, инсценировку его знаменитого стихотворения «Ворон». И в этой внезапно наступившей тишине старого дома, с деревянными окнами со ставнями, скрипучими полами, книжной полкой, треснутым зеркалом и креслом Эдгара начинает казаться, что вот сейчас, ещё одно мгновенье и в окно постучится ворон. «Как-то в полночь, в час угрюмый, \полный тягостною думой, \ Над старинными томами я склонялся в полусне,\ Грёзам странным отдавался, \ вдруг неясный звук раздался,\ Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне.\ «Это верно», прошептал я, «гость в полночной тишине, \ Гость стучится в дверь ко мне».
Конечно, не каждый день приходится слушать эти стихи в той самой комнате, где их читал гостям сам Эдгар По, от актера, расположившегося в его кресле.
Автор очерка об Эдгаре По с музейной инсталляцией великого писателя и с директором музея — Roger McCormack.
Конечно, многие из гостей музея, задолго до этого дня уже достаточно много знали о жизни и творчестве Эдгара По. Как и уже рассказанные нами истории с поклонниками Эдгара в Балтиморе и их бесславном завершении. И нам пришла в голову мысль обратиться к руководству музея с необычным предложением: реанимировать уже забытую традицию балтиморских поклонников Эдгара По, на новой почве. В Нью-Йорке, в Edgar Allan Poe Cottage (2640 Grand Concourse, Bronx, NY 10458). Естественно, 19 января, но несколько изменив процедуру. Правда, сохранив главное: явиться в черном, с тремя розами и бутылкой бренди или отечественного коньяка. Цветы имеют здесь своё место — спальню Вирджинии, где она прощалась с жизнью. А бутылку коньяка все любители и почитатели писателя, кто приедет к нему в коттедж в этот день, в память о великом писателе могут выпить торжественно и празднично, открыто и, никого не опасаясь. Что и было сделано. Таким образом, мы совершили в этом году первую попытку осуществить продолжение традиции.
Заседание «Лицея Искусств», посвящённое юбилею Эдгара По
А 24 января в помещении «Шорфронта» на Кони Айленд прошло очередное ежемесячное заседание «Лицея Искусств», посвящённое юбилею Эдгара По, на котором уже для русскоязычных почитателей писателя рассказали об этой инициативе. По реакции участников заседания «Лицея» стало понятно, что на следующий год число участников нашей инициативы станет значительно больше. Эдгару это понравилось бы. Ведь он так мечтал о любви и признательности своих читателей: «Не жду, чтоб мой земной удел \ Был чужд земного тленья; \ Года любви я б не хотел \ Забыть в беду мгновенья. \ И плачу я не над судьбой \ Своей, с проклятьем схожей: \ Над тем, что ты грустишь со мной, \ Со мной, кто лишь прохожий». Нет, не «лишь прохожий» — он теперь для нас стал более значимым и близким человеком. До новых встреч.
Леонид РАЕВСКИЙ
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
