Еврейский Мир

С такими судьбами довелось встретиться уже в самом начале жизни в Израиле – судьбами прошедших гетто, концлагеря, существование в тайных убежищах в оккупации, страх разоблачения, когда удавалось скрыть еврейское происхождение и подлинное имя, фамилию, отчество…

Но когда потрясением от этой встречи я поделилась с новым здешним знакомым, прожившим к тому времени в стране немало лет, он довольно равнодушно отозвался: «Да здесь много таких судеб».

Много? Конечно, по понятным причинам, больше, чем в других странах. Но все же как-то не подходит тут это слово – «много». Ведь из сотен, тысяч обреченных спастись удалось единицам. И у каждого спасшегося неповторимая судьба, порой одиссея, какую не придумать, даже обладая безудержной фантазией.

Можно ли допустить, чтобы судьбы эти ушли в забвение? Ведь это не просто человеческие судьбы. Каждая – живое напоминание о том, чего забывать нельзя, сколько бы времени ни прошло. В чем убеждаешься, узнав и историю жизни Ольги Овсищер.

Она родилась в местечке Рясно на Могилевщине, в семье кузнеца. Родители дали ей еврейское имя Элька. Училась в еврейской школе в Рясно, а потом в городке Мстиславль, куда в 1936 году перебралась семья. В 1939-м еврейские школы закрыли, их учеников перевели в белорусские школы. Сделано это было «по желанию трудящихся». В 1941 году она с похвальной грамотой перешла в десятый класс. Мечтала через год, окончив школу, поехать в Москву поступать в институт, учиться на инженера – по примеру жившей в столице тети, маминой сестры.

… В первые же дни войны отец ушел в армию. Он погиб в 1942-м. Фронт приближался, но уезжать из города не разрешали власти. Железная дорога от Мстиславля была далеко. Мама Эльки обменяла корову на лошадь, положила в повозку кое-какие вещи, продукты, и они двинулись из города. Мать с тремя детьми: Элька – старшая, 14-летний Абрам и двухлетний Лёва. Они одолели километров 15, когда появились немцы. Пришлось повернуть обратно.

Мало кому из евреев Мстиславля удалось уехать. Остались и все подруги Эльки. А мальчики-одноклассники успели уйти на фронт.

В первые же дни оккупации немцы заставили евреев носить желтую звезду. Вместе с полицаями-белорусами приходили в дома, отбирали всё что хотели. Но о том, кому неминуемо грозит смерть, пока только ходили слухи. Говорили, что расстреливают членов партии и комсомольцев. Элька была комсомолкой. Из Рясно приехал дядя и забрал ее туда. От Мстиславля местечко всего в 30 километрах, но они надеялись, что там все обстоятельства биографии 16-летней девушки знают только родственники. Оба ее дяди тоже не смогли эвакуироваться. Им, материально ответственным, не разрешило руководство предприятия: евреи, мол, зря поднимают панику, фронт далеко, немцев обязательно остановят. То же самое говорили и по радио.

Всех евреев Рясно поселили на двух маленьких улицах. В каждом домике – несколько семей. Молодых под конвоем утром гнали на работы. Осенью – на полях, зимой пилили и кололи дрова, мыли полы, убирали туалеты в комендатуре, стирали. Жители местечка – кузнецы, сапожники, портные – богатства своим трудом не нажили. Но и того, что имели, лишились. Первое время еще оставались какие-то припасы – картошка, мука, но совсем скоро начался голод. И стали приходить страшные вести. До Рясно добирались евреи, спасшиеся от расстрелов. От них узнали про массовый расстрел евреев Мстиславля 15 октября 1941 года. Тогда погибли мама и братишки Эльки, все ее школьные подруги. В Рясно же пока было тихо. Люди, уже осознав происходящее, всё еще не переставали на что-то надеяться.

… Почти перезимовали голодную и холодную первую военную зиму. Подходил к концу февраль сорок второго, когда в гетто явились немцы и полицаи. Обшарили дома, забрали последнее. И не только вещи, но и фотографии. И тут обитатели гетто увидели полицаев, идущих с лопатами. Чтo это значило, секретом быть не могло.

В ночь на первое марта проснулась подруга Эльки, с которой жили в одном доме, и сказала своей маме, что видела во сне грядки. Услышав это, Элька крикнула на весь дом: «Одевайтесь! Бежим!» Она верила снам, а грядки во сне означают могилу. Спастись она не надеялась, но решила для себя: пусть лучше застрелят на бегу, чем босиком по снегу погонят на расстрел…

И буквально через какие-то минуты в дом ворвались немцы с полицаями, стали всех выгонять. Успевшая одеться Элька сорвала желтую звезду и бросилась к забору. Ее опередил мальчишка-подросток. Он заметил узкую щель и пролез в нее. Элька за ним. Оба побежали. Раздались выстрелы. Беглецы приникли к земле. Когда стрельба стихла, они отползли в кусты и выбрались на дорогу в лес. Мальчик был ей незнаком, только что появился в Рясно, прибежал из другого гетто. Он сказал спутнице, что хочет добраться до деревни, где живет сестра. Элька пошла одна. Она брела по проселочным дорогам на восток от деревни к деревне.

Ей не раз говорили, что она вполне может сойти за русскую. Ольга сочинила «легенду»: назвалась Соколовой Ольгой Ивановной, придумала имена родителей, дедушек и бабушек, прадедушек и прабабушек. Слышала, что немцы на допросах задают такие вопросы.

Весь день побега она шла, шла, и лишь вечером вошла в деревню, куда привела дорога. Разыскала старосту и поведала ему придуманную историю: сама из Могилева, направляюсь к тете в Смоленск. Отец на фронте, мать погибла при бомбежке. Рассказ прозвучал убедительно. Староста, первым делом спросивший, не жидовка ли она, поверил и взялся помочь. Отвел ее к одинокой старушке. Наутро девочка по имени Ольга пошла дальше. Опять проселочные дороги от деревни к деревне. Сельские жители носили полушубки. Ольге удалось обменять свое пальто на полушубок. Скрыла возраст: ей было 16, она говорила – 15, чтобы не спрашивали паспорт.

Так от деревни к деревне она прошла Белоруссию и дошла до Смоленщины. В деревне Вельно женщина, пустившая переночевать, посоветовала пойти к старосте: «У него много детей маленьких, может, возьмет тебя в няньки, а как потеплеет, пойдешь тетю искать».

Староста выслушал ее «историю», задал все тот же вопрос: не жидовка ли? Поверил и решил взять в няньки к своим детям. Для работы по найму требовалось разрешение полиции. За разрешением поехали в волость, где находился полицейский участок.

Начальник полиции устроил Ольге допрос. Она должна была написать фамилии, имена и отчества отца, матери, дедушек, бабушек. Затем – «беседа»:

– Скажи – «кукуруза»… Скажи – «бык»… Посмотри мне в глаза…

Грозил карой за ложь, в конце концов пришел к заключению, что девчонка не жидовка, и разрешил ей служить нянькой у старосты. Детей было пятеро. Жена старосты ждала шестого. Ольга помогала ей по хозяйству, смотрела за детьми, научилась жать, прясть. Старалась ничем не отличаться от местных девушек. И только ночами, оставшись наедине со своими мыслями, чувствовала себя той, кем была на самом деле. И еще боялась во сне заговорить на идиш.

Однажды в деревню явились полицейские из райцентра. Узнав, что у пришлой девушки нет документов, они собрались везти ее в комендатуру. Ольга мысленно обращалась по-еврейски к Б-гу с мольбой о спасении, и судьба на этот раз смилостивилась. Так дожила Ольга до прихода советских войск. А среди освободителей увидела еврейку в военной форме. Ей первой Ольга рассказала правду о себе. Та успокоила:

– Теперь ты не должна бояться. Немцы не вернутся. Мы дойдем до Берлина.

Вскоре после освобождения Ольга покинула Вельно и направилась в Мстиславль.

… По городу она ходила, словно по кладбищу. Отыскала братскую могилу. Их дом сожгли немцы. А у соседей увидела знакомые вещи – из тех, что принадлежали ее семье. Ольга пошла к своей любимой учительнице, которая вела у них русский язык. Она сообщила, что вернулся Илья Малкин – отец погибших подружек. Эта новость стала единственным подарком судьбы в те дни. Встретившись, они обнялись, разрыдались. Чудом оказалось и его спасение: Илью прятала белорусская женщина в глухой деревне. Вместе с ней он вернулся в Мстиславль. Они пригласили Ольгу к себе пожить.

В первые же дни в Мстиславле Ольга пришла в райком комсомола – встать на учет. Выданный здесь комсомольский билет стал ее первым документом, удостоверяющим личность. Ее призвали в армию. Направили в медсанбат стрелковой дивизии в районе Орши. Первый месяц Ольга училась делать уколы, перевязки. После работы в сортировочном отделении медсанбата ее перевели в отделение хирургии медсестрой. Выполнять приходилось не только прямые обязанности – таскала носилки с ранеными, стирала бинты.

… Их дивизия участвовала в боях за Берлин. Медсанбат тогда принял очень много раненых. 9 мая, рано утром, начальник медсанбата собрал всех и сообщил о капитуляции Германии. А через несколько дней Ольга с товарищами отправились к Рейхстагу.

У Ольги Овсищер медали «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина» и, конечно, «За победу над Германией».

В июле сорок пятого ее демобилизовали. В Москву их вез отправленный из Берлина первым эшелон демобилизованных. На вокзале ее встречала тетя Клара.

Когда на следующее утро она проснулась дома у тети, в первые минуты не могла понять, сон это или явь. А утро было воскресным, и все они – Ольга, тетя, ее муж – только что демобилизованный полковник артиллерии – и двое их сыновей отправились в кинотеатр «Метрополь», где показывали фильм «День Победы».

Надо было устраивать свою жизнь: учиться, выбирать и осваивать профессию. Ольга поступила в фармацевтическую школу, которую окончила через три года. Тогда же вышла замуж. Ее муж Борис, капитан артиллерии, прошел всю войну. После Победы служил на территории Венгрии, обучал солдат. Вскоре после демобилизации его, инженера-механика, снова призвали в армию – как военного строителя. Молодая семья кочевала со стройки на стройку. В основном это были, как их тогда именовали, стройки коммунизма: Волго-Дон, Куйбышевская ГЭС… С маленькой дочкой на руках Ольга следовала за мужем. После десяти лет кочевой жизни они осели в Москве. Ольга стала работать по специальности.

Налаживалась нормальная жизнь, в которой было всё, что необходимо женщине: любящий муж, семья, работа по душе. Несмотря на выпавшие этой судьбе испытания, она сложилась вполне благополучно и счастливо по тем временам. Выросла дочь Рая, вышла замуж. Дождалась Ольга внуков. Если думала о будущем, о старости, то представлялась она, по крайней мере, спокойной.

Но пришли новые времена. И Ольга Овсищер, похоронившая мужа, с которым прожила 30 лет, вновь оказалась на крутом повороте судьбы. Вместе с семьей дочери она в 1992 году репатриировалась в Израиль…

… Время лечит. Истина, вроде бы, известная. Принято считать: чем дальше уходит в прошлое пережитое, тем больше притупляется его острота. Запомнилось прочитанное когда-то: «травой зарастают могилы, давностью зарастает и боль». Но есть боль без срока давности. Есть пережитое, перед которым бессильно время. Пережитое Ольгой Овсищер навсегда с ней.

Оцените пост

(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться