Продолжение. Начало в № 1029.
Но вернемся назад, в стены почтенного вуза. Луиза вначале досадливо морщилась от Венькиной настырности, а затем вошла во вкус и даже искала глазами угол, в котором на сей раз притаился воздыхатель. После занятий почти ежедневно Венька, держась на приличном расстоянии, провожал свою избранницу практически до самого ее дома на Болгарской (благо сам жил неподалеку, на Костецкой). Между тем, определив свой выбор, стеснительный Венька палец о палец не ударил, чтобы стать к тому же и ее, Лизочкиным, избранником.
Впрочем, стоп. Автор проговорился, а следовательно, должен объяснить причину оговорки в имени героини. Луиза — это паспортное имя девушки. Оно звучало на иностранный лад с легким французским прононсом. Потому и было востребовано в институтских и комсомольских кругах. А домашние и ближайшие друзья звали ее тепло и просто: Лизочка. Впрочем, Венька не мог никак подойти не то что к Лизочке, но даже к Луизе.
Надо признать, что и Лизочка уже привыкла к мелькающей в отдалении худосочной фигуре ухажера и сама старалась так подстроить, чтобы этот странный парень все же решился подойти и познакомиться. Домой она старалась возвращаться в одиночестве. Присаживалась на каждой встречной скамеечке. Но бдительный Венька тут же замечал другую скамью, отстоящую на десяток метров, и пересиживал там привал-западню, которую ему устраивала желанная.
…Сколь веревочке ни виться, а концу быть. После разговора, во время которого у юноши горели уши, а по физиономии градом катился пот, Венька наконец назначил девушке свидание. Местом встречи ничего не соображавший в эти минуты парень выбрал почему-то скверик Хворостина на стыке шести улиц одесской Молдаванки.
Все еще робевший Венька на свидание явился с двоюродным братцем, приехавшим в солнечную Одессу на производственную практику. Двое умытых, причесанных, в отутюженных брюках-дудочках, с начищенными до ослепляющего блеска «шкарах» провинциальных ферта ждали прихода единственной девушки. Венька ревниво поглядывал на братца и тревожно подумывал, что девчонка, пожалуй, может и поменять свои предпочтения: проживший уже целых два года во Львове Аркашка явно опережал по очкам еще до конца не скинувшего оковы родного местечка Веньку.
Впрочем, все обошлось — Луиза пришла явно расположенная именно к нему. Более того, пришла не с пустыми руками. Маленький букетик с лесным чудом — душистыми ландышами — очень подходил к тому самому васильковому платьицу, которым Венька был сражен наповал почти год назад в институтском вестибюле. Уже изучившая немного своего поклонника, Лизочка не стала полагаться на его галантность, а купила ландыши у торговавшей ими возле входа в скверик бабки. Венька же на многие годы сохранил чувство стыда за свою тогдашнюю туповатость и преклонение перед женской мичуринской мудростью: «Мы не можем ждать милости от природы…» Случилось это 19 мая. Запомним этот день…
То взлет, то посадка
Затем развитие сюжета пошло стремительно и неотвратимо. Венька пригласил даму на футбол. Дама, сроду не ведавшая о таком развлечении, с радостью согласилась. В день получения стипендии Венька раскошелился на ресторан «Прибой» — скромное заведение прямо у входа на пляж Ланжерон. Шампанское и закуски обошлись ему в полстипендии, но Венька был преисполнен мужской гордости, а его дама была горда вдвойне (потому что умела радоваться и за Веню).
Потом были объятия и поцелуи в кустарнике возле «Прибоя». Потерявший от счастья голову Венька страстно промычал оригинальное признание:
– Я тебя люблю!
На что девушка, нежно поцеловав парня, резонно заметила:
– Не говори сгоряча такие слова — это так быстро не бывает…
Лизочка мудро осадила юношу, а сама безоглядно влюбилась в этого неуклюжего провинциала.
Все, что происходило в жизни молодых людей дальше, можно графически обозначить параболой: крутой подъем близких отношений первые год-два и резкое падение оных в последующем.
Ребята не могли жить друг без друга ни минуты, ни часа: в институте их разлучали лекции, а далеко за полночь влюбленные, измученные поцелуями и ласками, вынуждены были расстаться у калитки, ведущей в одесский дворик на Болгарской, 66, чтобы поспать хоть три-четыре часа перед трудовым днем.
Потом разлуки стали ощутимей: учась на разных курсах, они по очереди на продолжительное время разъезжались в другие города на производственную практику, и уже месяцами их общение сводилось к переписке. Лизочка очень нравилась Венькиным родителям. Венька же не вызывал восторга у Лизиной семьи, которая не могла ему простить отставки завидного жениха, морского волка, того самого новогоднего Осика, теперь уже капитана третьего ранга.
Прояви Венька больше мужской решимости, соверши он реальные действия… Но Венька плыл по волнам обстоятельств. А обстоятельства были таковы, что Лизанька оканчивала институт на год раньше, и ей нужно было определяться со своей судьбой на фоне не мычащего и не телящегося Веньки…
…Встречи на пересечениях становились все реже; письма, увы, все суше. Потом начались обиды, непонимание. Веньку оскорбило пренебрежение (как ему показалось) к его родным. Лизочку подтачивали близкие, справедливо тыкая пальчиками на нерешительного и инфантильного героя-любовника. Финал тривиален и грустен — ребята разъехались по местам своих назначений обиженные и не понятые друг другом…
Так заканчиваются миллионы и миллионы человеческих встреч, оставаясь эпизодами в дальнейшей жизни быстро взрослеющей юной поросли. Только не эта…
День влюбленных пять лет спустя
Теперь все даты будут вести отсчет от запомнившегося нам по букетику ландышей дня.
Последнее время наши герои не виделись ни разу: Венька завершал свой первый трудовой год, а Лизочка старалась из захолустной Булдынки перебраться в родную Одессу. Что ей ко времени нашего рассказа уже удалось сделать.
Весна в том году удалась на славу: ландыши продавались предприимчивыми бабками по всему городу, где жил Венька. Приближался день 19 мая.
«Интересно, помнит ли этот день Лизанька? У нее, вероятно, сейчас другие заботы…»
Дозвониться до одесского дружка Леньки было делом непростым, но решаемым. В отделе кадров, где работал Ленька, любезно согласились поискать и пригласить того к телефону.
– Привет, Леха!
– Привет, Венец! Что-нибудь случилось, с чего такая спешка?
– Хочу тебя кое о чем попросить… Только ты не смейся. Будь другом, отнеси завтра на Болгарскую Луизе букетик ландышей. Старик, это для меня важно…
– Дурак ты сентиментальный. Но раз так просишь… Я это сделаю.
– Спасибо, друг.
– Не стоит благодарности, психопат.
…20 мая рано утром в заводоуправлении, где работал Венька, раздался телефонный звонок.
– Венечка, вас кто-то просит срочно к телефону.
В трубке раздался неожиданно взволнованный для такого циника, как Ленька, голос:
– Слушай, старик! Лизу выдают замуж за какого-то моремана Осика. Свадьба в ближайшую субботу. Я позвал ее на крыльцо и дал ей этот букетик. Мы с ней прогуляли два часа. Кретин! Такая девушка тебя любит! Где твои глаза, а главное — мозги? Скажи только одно слово, и я развалю этот шидех, как карточный домик!
– Спасибо, Лешка. Я сам ей все скажу…
На следующий день в Одессу ушла телеграмма: «Поздравляю. Желаю счастья».
Телеграмма была без подписи.
Продолжение следует.
Алексей ЯБЛОК
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
