Еврейский Мир

Продолжение

В СССР были люди, которые отчетливо понимали, что происходит в Совдепии. Одним из них был физик Лев Ландау:

«У Ленина тоже было рыльце в пуху. Вспомним кронштадтское восстание. Грязная история. Моряки из Кронштадта восстали. У них были самые демократические требования, и они получили пули… Фашистская система. То, что Ленин был первым фашистом, – это ясно».

Таковы высказывания ученого, найденные в архиве ЦК КПСС. Они были зафиксированы чекистами с помощью аппаратуры подслушивания и попали после развала СССР в руки историков. О том, что сталинизм и нацизм – две стороны одной медали, известно давно. Об этом писали много лет назад Юрий Домбровский в романе «Обезьяна приходит за своим черепом» и Василий Гроссман в «Жизни и судьбе». Об этом кричали на Западе и пытались донести жителям СССР через «Голос Америки», Би-би-си, «Свободу».

Сегодня ясно, что фашизм в СССР начинался с ленинской камарильи. Последовавшие затем коллективизация, раскулачивание, выселение миллионов крестьян в отдаленные районы, голодная смерть около десяти миллионов человек в начале 30-х годов, помощь в милитаризации Германии (что запрещалось Версальскими соглашениями), ужасы ГУЛАГа, «Дело врачей», брежневские психушки – все это на совести «верных ленинцев».

Советский интернационал-фашизм», или, как его иногда называют, коммуно-фашизм был ничуть не менее агрессивным, нежели германский национал-фашизм.

Взращенный царскими, а затем советскими властями русский шовинизм лег в основу советского фашизма, который обещал принести счастье беднякам всего мира.

Аналогично в конце ХХ – начале ХХI века в полный голос зазвучал призыв исламских мулл о спасении мира исламом и его аналог – «предсказание» русского шовиниста и ксенофоба Солженицына о том, что «мир спасет» православие.

«Некоторые шаги в поисках сближения с позицией СССР все же были Западом предприняты. В дни работы XVIII съезда ВКП(б) английский премьер посетил советское посольство в Лондоне и поднял вопрос о возможном союзе с СССР. В это же время английское правительство предложило советскому руководству принять совместную декларацию СССР, Англии, Франции и Польши о сопротивлении экспансии Гитлера в Европе. Когда в марте 1939 года Англия и Франция выступили с гарантиями безопасности и независимости Польши, советское правительство не сделало этого». (Басистов Ю. В. «Сталин-Гитлер. От пакта до войны», СПб., Русс.-Балт. Инф. Центр БЛИЦ, 2001).

Национал-социалисты Гитлера были для Сталина понятней и ближе по духу, чем демократические политики Англии и Франции. Сталин однажды поделился с болгарским коммунистом Димитровым: «В Германии мелкобуржуазные националисты способны на крутой поворот – они гибки, не связаны с капиталистическими традициями, в отличие от буржуазных руководителей типа Чемберлена и т. п.». («Драма 1939 года. Новые документы»), «Нов. и нов. ист.», 1992, 36, с. 120).

В западной историографии давно признано, что руководители Германии и СССР в равной мере ответственны за развязывание Второй мировой войны, и столкновение между ними было неизбежно.

Договор «Молотов-Риббентроп» в августе 1939 года содержал секретные протоколы о разделе Польши между Германией и СССР. Но немецко-советское вторжение в Польшу вынуждало ее союзников – Англию и Францию вступить в войну с агрессором и таким образом начать новую мировую войну и с Германией, и с Советским Союзом. Секретные протоколы предусматривали одновременное вторжение советских и фашистских войск. Но Сталин решил перехитрить Гитлера и дал приказ РККА о переходе границы позже, чем в Польшу вторглась немецкая армия. Сталин тогда надеялся, что Англия и Франция немедленно вступят в войну с Германией, а он – Сталин будет со стороны взирать на бойню и в нужный момент вмешается.

Но англичане и французы оказались умней. Увы, выдержать последовавший чуть позднее удар Германии на Запад сумела только Англия.

В исторической науке времен «перестройки» впервые появились обоснованные предположения об агрессивности СССР в статьях Л. Спирина «Сталин и война» («Вопросы истории КПСС», 1990, N№5) и А. Донгарова «Между Рейном и Волгой» («Вопросы истории», 1991, N№5).

В «Центре хранения историко-документальных коллекций» (бывший «Особый архив СССР») среди трофейных документов обнаружен текст речи Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) от 19 августа 1939 г. («Новый мир» N№12, 1994 г.). Вот фрагменты сталинской речи:

«Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать «модус вивенди» с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР. Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападет на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. Западная Европа будет подвергнута серьезным волнениям и беспорядкам. В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта, и мы можем надеяться на наше выгодное вступление в войну. Опыт двадцати последних лет показывает, что в мирное время невозможно иметь в Европе коммунистическое движение, сильное до такой степени, чтобы большевистская партия смогла захватить власть…

Мы сделали свой выбор, и он ясен. Мы должны принять немецкое предложение и вежливо отослать обратно англо-французскую миссию. Первым преимуществом, которое мы извлечем, будет уничтожение Польши до самых подступов к Варшаве, включая украинскую Галицию…

Для реализации этих планов необходимо, чтобы война продлилась как можно дольше, и именно в эту сторону должны быть направлены все силы, которыми мы располагаем в Западной Европе и на Балканах». («силы» – это коммунистические партии в странах западной Европы и на Балканах. – В. С.).

Чтобы успокоить своих соратников, Сталин разъяснил в этой же речи, что не нужно бояться победы Германии над Францией и Англией:

«Рассмотрим теперь второе предположение, то есть победу Германии… Если Германия одержит победу, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы начать вооруженный конфликт с СССР, по крайней мере, в течение десяти лет…

Товарищи, в интересах СССР – родины трудящихся, чтобы война разразилась между Рейхом и капиталистическим англо-французским блоком. Нужно сделать все, чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон. Именно поэтому мы должны согласиться на заключение пакта, предложенного Германией, и работать над тем, чтобы эта война, объявленная однажды, продлилась максимальное количество времени».

И тогда СССР установит в немощной после войны Европе свой порядок по-сталински. Как тут не вспомнить о «Завещании Петра I».

Первыми об этой речи Сталина сообщили во Франции. Сталин опроверг сообщение французского информационного агентства в «Правде» 30 ноября 1939 года, но лживость Сталина общеизвестна. Как оказалось, текст сталинского выступления по разным каналам попал еще раньше в Англию к Черчиллю и в Германию. Текстологический анализ документа, попавшего в Особый архив СССР из немецких трофейных архивов, показал, что это действительно сталинский документ. Поэтому Дорошенко (Дорошенко В. Л. «Сталинская провокация Второй мировой войны» в книге «Другая война» М., 1996 г.) вполне обоснованно называет Сталина, наряду с Гитлером, провокатором Второй мировой войны.

Рассекречивание архивов военного времени далеко от завершения. В поле зрения историков попадают совершенно неожиданные документы, проливающие свет на, как казалось раньше, второстепенные факты. Это позволило профессору Р. Раку из Калифорнии найти в архиве Коминтерна конспект лекции Вальтера Ульбрихта от 21 февраля 1941 г. для группы руководителей немецкой компартии.

В. Ульбрихт в этой лекции информировал своих товарищей о позиции советского руководства в отношении военно-политических событий в Западной Европе. Вел собрание и конспектировал лекцию Вильгельм Пик.

К этому времени завершился очередной пересмотр политической линии европейских компартий, едва оправившихся от шока советско-германского пакта «Молотов-Риббентроп». Но для руководства этих компартий оставалось много неясностей. В. Ульбрихт должен был своей лекцией разрешить эти проблемы. Все подобные сообщения «сверху» в целях секретности делались устно. А конспекты выступлений сдавались в архив.

Согласно публикации конспекта, В. Пик отметил, что В. Ульбрихт сообщил своим партийным товарищам о трех предполагаемых сценариях возможного хода войны:

Первый сценарий состоял в том, что война окончится поражением одной из сторон (Германии или англо-французского блока – В. С.). Но, с точки зрения Кремля в феврале 1941 г., этот сценарий был маловероятным.

Второй сценарий предполагал заключение перемирия между вконец истощенными противниками, когда полное изнеможение делает победу невозможной.

Третий сценарий был наиболее привлекательным для Кремля. Вот некоторые фразы из конспекта В. Пика:

«Революционное окончание – массами, чем больше исчезает перспектива победы.

Международное братание – революция – с поддержкой СССР.

Перспектива революции в Германии уменьшается при победе Англии…»

Деятельность коммунистов в Москве и за границей, сообщал тогда В. Ульбрихт указание из Кремля, должна быть направлена на подготовку событий по третьему сценарию. Для этого Сталин помогал Германии поставками зерна, нефти и металлов сражаться с любой другой страной, за исключением СССР. Это делалось с целью продлить конфликт до тех пор, пока воюющие страны не окажутся безнадежно ослабленными. В теперешних обстоятельствах, передавал В. Ульбрихт указание «сверху», долг коммунистов состоит в том, чтобы повсеместно усилить лояльность к СССР и нагнетать враждебность к «английскому империализму».

Ключевая роль в последующей революции на Западе будет принадлежать СССР.

Этот же вопрос об агрессивности СССР обсуждался в «Особом комитете по коммунистической агрессии» конгресса США еще в 1954 г. на основании показаний бывшего министра иностранных дел прокоммунистического правительства Литвы, которому в 1940 г. Молотов и Деканозов рассказали о планах Сталина. Литовскому министру рассказали о планах, аналогичных описываемому Ульбрихтом в 1941 г. После окончания войны литовский министр сбежал из СССР на Запад. Кроме того, с подобным сообщением об агрессивных планах руководства СССР на основании сведений от «высокопоставленного русского источника» выступил Эдгар Гувер по служебным каналам в июне 1940 г. То, что сообщил бывший литовский министр в 1954 г., на редкость совпадает с публикацией 1939 года французским информационным агентством, с текстом из «Особого архива СССР» и с текстом конспекта В. Пика.

Чарльз Болен, впоследствии крупный американский государственный деятель, в конце 30-х годов работал в американском посольстве в Москве. В своих воспоминаниях (Charles T. Bolen. «Witness to History», перевод в «Время и мы», N№78, 1984 г.) пишет, что сведения о пакте Молотов-Риббентроп и секретных протоколах он получил от второго секретаря немецкого посольства Ганса фон Биттенфельда. Как оказалось, эту же информацию Биттенфельд передал французскому и английскому дипломатам. Теперь понятно, почему на Западе так хорошо знали о протоколах к внешне не очень содержательному советско-германскому договору и считали Сталина провокатором Второй мировой войны ничуть не меньшим, чем Гитлера.

Продолжение следует

Оцените пост

(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться