«А вас рассею меж народами…»
Левит 26: 33
О своем именитом однофамильце Юлие Борисовиче Марголине я узнал чисто случайно: наши фамилии оказались рядом в перечне авторов популярного сетевого журнала Е. Берковича «Заметки по еврейской истории». Ровесник моих родителей, Юлий Марголин родился в Западной Белоруссии, в городе Пинске, в семье врача. В 1925 году окончил Берлинский университет, доктор философии. В 1926 поселился с женой в Лодзи, где одновременно со службой занимался журналистикой и литературным трудом, был активистом польского сионистского движения, издал брошюру «Идеи сионизма» и причислял себя к последовательным сторонникам Зеэва Жаботинского.
В 1939 году семья Марголиных переезжает в Израиль, и в этом же году Юлий Борисович решает навестить своих родителей в Пинске… Реализуя преступный фашистско-коммунистический сговор, вошедший в историю как «пакт Молотова — Риббентропа», город внезапно был оккупирован советскими войсками. «Социально вредный элемент», да к тому же сионист, Юлий Марголин был арестован органами КГБ и в течение долгих шести лет прошел через все муки ада советского ГУЛАГа. И лишь в 1946 году он смог вернуться в Израиль, где начал активную борьбу за право советских евреев на репатриацию в Государство Израиль.
В 1950 году Ю. Марголин выступил в качестве главного свидетеля на парижском процессе Давида Руссэ против коммунистического журнала «Леттр Франсэз». На этом процессе была раскрыта истинная гэбистская сущность советского ГУЛАГа. Годом позже, в 1951 году, Ю. Марголин на Индийском конгрессе деятелей культуры в Бомбее добился принятия резолюции против системы концлагерей вообще и в СССР в частности.
В 1952 году в США была опубликована книга Ю. Марголина «Путешествие в страну «Зэ-Ка», в которой ещё задолго до А. Солженицына была разоблачена сталинская машина уничтожения собственного народа. Эта книга принесла автору известность далеко за пределами его родного Израиля. В 1958 году под псевдонимом Александр Галин он публикует свою книгу «Израиль — еврейское государство», а в 1960 году выходит его новая книга «Еврейская повесть». В течение 1960 — 1970 гг. Ю. Марголиным были написаны и опубликованы в русской прессе в Израиле, США, Франции сотни статей и очерков.
Юлий Борисович Марголин скончался 21 января 1971 года в Тель-Авиве.
Чтобы понять неординарность личности Юлия Марголина, самоотверженную смелость его прогрессивных взглядов, безукоризненный талант публициста и популярного общественного деятеля, достаточно познакомиться с одной из его статей «Дело Бергера (Открытое письмо)». Статья опубликована в 1946 году на еврейском языке в американском «Форвертсе» и на русском — в «Социалистическом вестнике» (Нью-Йорк, № 12, 1946 год).
Поразительно то, что с тех пор минуло уже более шестидесяти лет, но этот исторический документ, обращенный к мировому еврейству и всему цивилизованному сообществу, ни на йоту не утратил своей актуальности.
В сегодняшней авторитарной России — правопреемнице бывшего Советского Союза — в тюремных застенках по-прежнему гнобят политических заключенных, в стране вовсю процветает ксенофобия, на улицах открыто бесчинствуют фашиствующие молодчики, а погрязшая в беспредельной коррупции и взяточничестве чиновничья власть и одурманенный ею народ, открыто, на государственном уровне, демонстрируют свою готовность к возврату сталинской империи. На этом, до омерзения знакомом фоне российского бытия — как и 60 лет назад — политкорректное еврейство Америки, Израиля и других стран диаспоры продолжает активно соучаствовать в сомнительных начинаниях российского политического истеблишмента. В своих совсем небезобидных проектах они требуют то незамедлительной отмены поправки Джексона-Вэника, то призывают к участию в фальшивых выборах российского президента и депутатов Госдумы и созданию сети совместных общественных организаций вроде «российских соотечественников» или же «русскоязычных конгрессменов», то их вдруг начинает одолевать иллюзорная идея поголовного обучения наших внуков русскому языку.
Все эти непредсказуемые по своим последствиям «игры в поддавки» с коварной российской властью — явление в истории не новое и, как правило, всегда заканчивалось очередной трагедией для моего многострадального народа.
Именно об этом поучительная статья достойного еврея — сиониста Юлия Марголина, которую я в сокращенном виде предлагаю вниманию наших читателей.
ДЕЛО БЕРГЕРА
Открытое письмо
Часть I
Между осенью 1939 и летом 1946 года, без малого 7 лет, я прожил в Советском Союзе. Из них — первый год — на территории оккупированной Польши. Там я был свидетелем процесса советизации завоёванной страны. Я видел, как делается «плебисцит», как население приводится в состояние «энтузиазма» и «советского патриотизма». Следующие пять лет я провел на советской каторге, в т. н. «исправительно-трудовых лагерях». Там я понял секрет устойчивости и силы советского строя. Последний год как уже вольный и легализованный советский гражданин, я провел в маленьком городке Алтайского края, принимая участие в серой, повседневной трудовой жизни советских людей.
Думаю, что я имею право говорить и судить об этой стране. Толстой сказал, что «тот не знает, что такое государство, кто не сидел в тюрьме». Этот анархистский афоризм, во всяком случае, справедлив по отношению к Советскому Союзу.
Семь минувших лет сделали из меня убежденного и страстного врага советского строя. Я ненавижу этот строй всеми силами своего сердца и всей энергией своей мысли. Всё, что я видел там, наполнило меня ужасом и отвращением на всю жизнь. Каждый, кто был там и видел то, что я видел, поймет меня. Я считаю, что борьба с рабовладельческим, террористическим и бесчеловечным режимом, который там существует, составляет первую обязанность каждого честного человека во всем мире. Терпимость или поддержка этого мирового позора людьми, которые сами находятся по другую сторону советской границы, в нормальных европейских условиях недопустима. И я счастлив, что нахожусь в условиях, когда смогу без страха и открыто сказать всё, что я знаю и думаю об этом режиме.
Я знаю, мои силы слишком слабы для этой задачи. Чтобы писать про советский ад, нужна сила Данте и Достоевского в соединении с полнотой диккенсовского реализма. Но судьба вложила в мои руки перо, и я до тех пор не положу его, пока не исчерпаю всего, что хочу сказать. Литературных амбиций у меня нет. Мое дело — сказать правду, которую столько людей не смеют, не хотят, не умеют или просто боятся сказать. И я пишу с чувством человека, которому остался только один день жизни — и в этот день ему надо успеть сказать самое неотложное, самое важное! — и как можно скорее, потому что завтра уже может быть поздно.
Часть II
В лагерях Советского Союза погибают миллионы людей.
Россия разделена на две части: одна — «на воле» — доступная лицезрению иностранцев, поскольку их вообще допускают ездить по стране, с показными секторами, с московским метро, с блестящими фасадами и грязными дворами, которые все же в принципе доступны для случайных посетителей. Другая Россия — «Россия № 2» — за колючей проволокой — это тысячи, бесконечные тысячи лагерей, мест принудительного труда, где живут миллионы заключенных.
Лишенные гражданства, эти люди исключены из советского общества и являются в точном смысле этого слова государственными рабами… Миллионами рабов колонизируются далекие окраины советского севера. Но вообще нет в огромной стране такого угла, где бы среди городов и селений нормального типа ни находились огражденные высоким частоколом лагеря с их характерными вышками по 4-м углам.
Это «Россия № 2» — огромная помойная яма, гигантская свалка, куда выбрасываются, в случае надобности, целые группы и слои населения. Эта «невидимая» Россия — настоящая преисподняя, выдумка дьявола, организованная по последнему слову полицейской техники. Трудно сказать, сколько людей находится там. Думаю, что в определенные годы там бывало 10 — 15 миллионов. За годы войны вымерла значительная часть. Теперь туда направляются новые полчища. Советская литература стыдливо молчит о них. Иностранные журналисты в свое время находили доступ даже в гитлеровские «кацеты» (концлагеря — М. М.), но в советские не был допущен никто — и журналисты, свои или чужие, никогда не бывали в них иначе, как в положении заключенных. И этим объясняется, что вплоть до войны общественное мнение мира ничего, ровным счетом ничего определенного не знало о них.
Советская страна — единственная в мире, где люди живут под вечной угрозой, как под дулом наведенного револьвера. В одних только лагерях ББК (Балтийско-Беломорского канала), где я провел свой первый каторжный год, было около 500.000 человек. Вся Россия, как чудовищной сыпью покрыта лагерями, и безмерный цинизм власти, прекрасно отдающей себе отчет в том, что она творит, выражается в том, что эти лагеря герметически и наглухо закрыты для посетителей из Европы. И это давало возможность продажным мерзавцам из советской культурной элиты до войны отрицать само существование этой невероятной, не имеющей прецедента в мировой истории системы.
Сказать, что все эти миллионы заключенных провинились перед советской властью, было бы дикостью. Какими преступниками были те полмиллиона поляков (в основном польские евреи), которых отправили в лагеря летом 1940 года. За время своего существования советские лагеря поглотили больше жертв, чем все гитлеровские и не гитлеровские лагеря, взятые вместе — и эта машина смерти продолжает работать полным ходом.
Людей, которые в ответ на это пожимают плечами и отговариваются ничего не значащими словами, я считаю моральными соучастниками преступления и пособниками бандитов.
Часть III
В советских лагерях, тюрьмах и ссылках вымерло целое поколение сионистов. Мы никогда не могли прийти им на помощь, и не только потому, что это было трудно, а прежде всего потому, что мы потеряли с ними всякий душевный и сердечный контакт. Мы ими не интересовались. Я не помню за годы перед войной ни статей на эту тему, ни малейшей попытки мобилизовать общественное мнение и добиться облегчения их участи. Здесь была показана та преступная пассивность и оцепенение, которые потом так страшно выявились, когда задымили печи Освенцима, и польское еврейство пошло на смерть, а мировые центры еврейских организаций «не знали», «не верили», и потому не сделали даже того, что можно было сделать. Одним из моих потрясающих переживаний в советском «подземном царстве» была встреча с людьми, которых похоронили заживо за сионизм их молодости. Теперь передо мной стояли старые, сломленные люди, без надежды и веры. Они просили меня передать поклон родному народу и родной стране как святым призракам, которые уже никогда не станут для них действительностью. И ещё они просили меня, они — люди с большими заслугами, люди, которых должны ещё помнить их товарищи по стране, — просили о том, чтобы я не называл в печати их имен, потому что это может иметь роковые последствия для них и их детей — для их семей, живущих на воле — на «советской воле». Я молчу. Но есть имена, которые я назову без колебаний, потому что они являются общим достоянием, и не мне, а другим давно уже следовало поставить о них вопрос.
В Советской России внезапно «исчез» М. Кульбак, еврейский поэт блестящего таланта, украшение нашей литературы. Кульбак не был сионистом. Он был другом Советского Союза и поехал туда, чтобы жить и работать на «родине всех трудящихся». Там он написал две значительные вещи: повесть «Мессия бен Эфраим» и роман «Зелменианер». Кульбак имел о коммунизме то представление, что и другие наши наивные дурачки, живущие в мире восторженной фантазии. Теперь его имя находится на индексе, его произведения изъяты, а он сам «погиб без вести», т. е. в одном из лагерей ведет существование рабочей скотины.
Я думаю, что самое тяжелое и страшное в этом — абсолютное равнодушие еврейского народа, для которого жил и писал этот человек.
Каждый литовский еврей и каждый сионист знает имя доктора Веньямина Бергера, до войны председателя сионистской организации в Литве. Я склоняю голову перед этим человеком, который спас мне жизнь, вырвал из когтей самой подлой и унизительной смерти — от голодного истощения. Я не знаю людей прекраснее, благороднее и чище этого человека. На его серебряных сединах, в утомленных умных глазах этого много видевшего человека — почиет «Шехина» Б-жия, печать высокой человечности. Вся жизнь д-ра Бергера — а ему сейчас 66 лет — полна чистого служения людям, науке, своему народу. Нет в мире никого, кому бы д-р Бергер причинил зло. Зато много людей обязаны ему жизнью, как я. Д-р Бергер не пропустил ни одной возможности помочь страдающему, и на каторге, куда забросила его судьба, он остается живым центром тепла и ласки, внимания, моральной поддержки и отцовской заботы для всех несчастных, униженных и раздавленных людей, которые вот уже 6 лет составляют его единственное окружение. Есть что-то дикое и противоестественное в том, что люди, подобные д-ру Бергеру, т. е. очевидные праведники и герои активного человеколюбия квалифицируются в советской стране как «антисоциальный элемент», как преступники.
Д-р Бергер был до занятия Литвы в 1941 году арестован и вывезен. За принадлежность к такой грозной контрреволюционной организации, как сионисты, группа «В» он получил 10 лет. Для человека с его здоровьем (тяжелая сердечная болезнь) 10 лет равняются приговору к смерти.
Часть IV
Дело не в Бергере и его товарищах. Подумаем, дело в нас самих. Горе такому обществу, которое теряет способность живо и сильно реагировать на вопиющую несправедливость и бороться со злом. Такое общество — моральный труп, а где показываются первые признаки морального разложения, там и политический упадок не заставляет себя долго ждать.
«Помочь Бергеру», значит, «помочь самим себе».
Чего вы, сионисты, боитесь? Или вы думаете, что у вас есть более важные дела, чем судьба ваших товарищей и достоинство вашего сионизма? Здесь не должно быть места для неясностей и полутеней. Перемена к лучшему никогда не наступит, как награда за наше «примерное поведение». Эти люди убивают наших братьев.
А мы молчим. Больше откладывать нельзя!
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
