Умер Фишер. В тёмной и ледяной зимней Исландии, в её практически единственном городе — столице Рейкьявике. Там, где он когда-то был увенчан короной чемпиона. Как и полагается гению 64-х полей, в 64 года.
Два шахматиста во второй половине ХХ века всколыхнули, взорвали шахматный горизонт: Фишер и Таль. Оба царствовали недолго. Таль — один год (до матч-реванша с Ботвинником, когда после тяжёлой операции он сидел за доской собственной тенью). Фишер вообще ни одной партии не сыграл в ранге чемпиона — ушёл в адвентисты. Они приятельствовали между собой. Таль поначалу в шутку расписывался автографом Фишера («Я столько раз бил этого парня, что имею право на его подпись!») Потом, когда рижанин сдал, а Бобби окреп — поквитались. Теперь и совсем сквитались: Михаила с молодости истязали больные почки; Роберта унесла из мира тяжкая почечная болезнь.
Кора надпочечников принимает участие в работе интуиции, особенно эмоционально-волевой её части. Многие игроки, пардон, в туалет бегают во время напряжённой партии чаще. Теперь это в шутку величают «Крамник-синдром» (после скандалов его матча с Топаловым), но наука установила факт задолго до рождения Крамника. Мне кажется, весь непостижимый, запредельный фишеровский напор за доской позднее, когда он утратил любимую игрушку, клетчатое поле для сублимации внутренней бунтующей силы, — ударил его назад. В почки. Помножившись на обиду, агрессивную неудовлетворённость. А Фишер и не умел быть удовлетворённым, слова мудрецов: «Кто счастлив? Довольный своею долей!» — не про него.
Мне кажется, он не хотел в жизни реального. Если выйти на войну — так с советской шахматной машиной. Против него даже специальные «тренировочные сборы» устраивали, ведущим гроссмейстерам рассылали опросники: «Что такое Фишер, и как с ним бороться?» Хорошо, что Спасский перед матчем их по лени особо не читал. Если уж делать предложение, так беременной малознакомой девочке, чужой жене. А вот когда она станет свободной мамой с четырьмя детьми и до конца пребудет с Робертом в приятелях, тут ни гугу. Так и проживёт бобылём.
Если уж идти на борьбу с ветряными мельницами, так против величайшей мировой державы — Америки (хотя сам — её гражданин и в чём-то типичный янки). Или против «всемирного еврейского заговора» (сам — еврей), становиться патологическим антисемитом. До расклеивания на заборах юдофобских листовок.
Он обожал публику эпатировать, дразнить, возбуждать. Думаю, плевок на американский флаг или звонок на радио 11-го сентября: «Это самый счастливый день моей жизни! Наконец-то Америка получила своё!» — наполовину из этой серии. На вторую половину — из смеси психической неуравновешенности и левацко-интеллигентских завихрений. Ну тех, которые: «Пусть сильнее грянет буря!» — и из которых вылупляются в гнёздах че гевары и троцкие. Коммунисты воспитывали; за матерью ФБР 30 лет следило, подозревая агентку Коминтерна.
Фишер ненавидел серое убожество. Хотя с «простыми людьми» бывал обычно добродушен и вежлив, убожества в «простоте» не предполагая. Возможно, потому что сам из него, вкупе с полунищетой, выбирался в детстве. Вырывался на коне таланта. И с матерью разругался, когда она слишком уж рьяно, по-американски, попыталась делать деньги на его растущей популярности. Для сыночка же делать, не себе — но всё-таки… Слишком уж остро жило в Фишере сознание своей уникальности, неповторимости — чтобы приравнивать битвы и мыслительные полёты к каким-то бумажкам! И в этом был Фишер прав! Талмуд говорит: «Кто спас одного человека — как будто спас целый мир». Мы частенько забываем, что запрет Торы пересчитывать людей — про нашу, каждого из нас неповторимость. Становимся в ряд… Только жаль, что эту уникальность «вечный подросток» Роберт возжелал отстаивать через конфликт.
Необузданность, нежелание мириться с внешней необходимостью, быть может, одно из самых главных качеств чемпиона. И шахматная теория у него всегда была своя — до поздних лет, хотя бы до его «ретро-матча» со Спасским в 1992-м. Позже — неизвестно, он в турнирах не играл, хотя если бы попробовал, думаю, немало модных теоретиков бы удивил. И разорвать на публике депешу из родного госдепа, запрещавшую матч в опальной Сербии — это как с не очень (до того!) популярной острейшей «атакой Созина» на лучших «дебютчиков» выходить, на того же Геллера. Отсюда ли, из непризнания любой власти над собой — конфликт с еврейством, стоящим на признании власти Творца над всем сотворённым? Отсюда ли его ссора с властями родной страны? И нужда поэтому в последние долгие годы скитаться — от Венгрии до Югославии, от Японии до Исландии.
Ссора с властями, но не с игроками. Несколько шахматистов летали в Токио вызволять кумира из японской тюрьмы, куда его запихали по требованию USA. Загнанного волка никто, кроме самой шахматной страны мира, Исландии — там он с победы над Спасским в 1973-м остался национальным героем, не захотел принимать.
А я знаю гроссмейстеров, в том числе израильтян (Израиль он, как полагается либералу, ненавидел), кто с Фишером встречался в последние годы. Рассказывали о его уме, о неожиданных идеях по изменению шахматного мира.
Фишер считал себя «гением во всём». И смело изобретал. По «шахматам Фишера» уже кое-где проводят турниры. Особливо в Интернете. Я их не люблю, сама идея: произвольная перестановка фигур в начальной позиции нарушает математическую и философскую гармонию игры; но как средство борьбы против компьютерной дебютной подготовки — штука радикальная. «Часы Фишера», электронная игрушка с задержкой на сколько-то секунд начала отсчёта времени после очередного хода — time delay, или же с прибавлением времени после каждого хода — time increment — сегодня считаются предпочтительными и по международным, и по американским правилам. Мне они не удружили, кучу прибавили проблем с игрой в шаббат (я фактически самоустранился в своё время от отборов к первенствам мира по «нокаут-системе», не представляя, как эти проблемы решать). Но для игроков — находка ценнейшая, позволяет не попасть в психушку после лотереи цейтнота, а хотя бы пристойно довести партию до результата. Всё-таки и за 30, и за 5 секунд успеваешь ход сварганить, ферзя не залепить под бой…
Вспоминаю лекцию на квартире титулованного ныне академика Саши Малюты для старых приятелей по системологии. Он рисовал график, а под ним формулу: x*y*z*k = 1. В смысле, в одном месте флюс, в другом уравновешивающая дырка, кто гений — носки не умеет зашить. Это не совсем о Фишере — тот владел десятком языков, много читал. Не хотите поработать переводчиком в венгерском посольстве в Белграде? Для справки, венгерский — один из самых трудных на земле языков.
Да, на школу Фишер в детстве плевал (всё для шахмат!)… Но советский образ неотёсанного, помешанного на долларах психопата-грубияна-деревенщины… И Корчной, и Карпов (уж на что друг друга любят!) в один голос утверждают, что за доской Роберт — безупречный джентльмен. Фанатик шахмат, до предела агрессивен и напорист в игре, чрезвычайно хитёр при подготовке, умеет нащупать слабости противника и озадачить его — но не модными «околошахматными трюками». Быть может, единственное исключение — неявка на 2-ю партию матча со Спасским. Того «незаслуженное очко» надломило, а приняв ради спасения матча условия соперника, не подчинившись требованию советской федерации (воспользоваться случаем — и покинуть матч, оставшись чемпионом) — Борис передал партнёру психологическую инициативу. Право диктовать. И уже следующая, 3-я партия, — первая в жизни победа Фишера над Спасским! Но я и тут не уверен в сознательном расчете — скорее, импульсивный взбрык, оказавшийся гениальной находкой. Не зря же они со Спасским до последних дней оставались в друзьях!
Советскую шахматную громаду Фишер ненавидел (его хлопок дверью перед 3-летним уходом от игры так и назывался: «Русские подмяли мировые шахматы!»). Но русский выучил, в Москву поучиться приезжал, с Талем, Штейном, Спасским приятельствовал. Его отношения с людьми были нередко лучше отношений с идеями. Классический признак человека в «зоне психического риска»! Особенно опасно такое для интеллектуала, привязанного к миру абстракций — как математика, шахматиста. И всё-таки отдадим ему должное: со всеми своими необузданностями, психологическими надрывами, ссорами с тем, что нормальному человеку близко (свой народ, страна, мать, отец)… Фактически живя в вечном и неразрешаемом конфликтом с самим собой, Фишер пошел искать ответ не в бизнесе, не в политике, не в социальном престиже — но в поисках Абсолюта! Жаль, не туда… А как он мог «туда» — со всеми «тараканами в голове»?
Он всё делал всерьёз. И позволил в «послешахматные» годы несублимированным неврозам одолеть себя — тоже всерьёз. Он стал в общественном мнении настолько одиозной персоной, что его смерть многие предпочли как бы «не заметить». Высказался Каспаров, что несчастьем Фишера была невозможность заниматься любимым делом. Правильно, наверное, но уж очень простенько. Разбираться не захотел, не до мелочей. Самого ведь Каспарова Фишер столько раз буквально обзывал, что могла и обида накопиться. А через день после смерти величайшего американского шахматиста ХХ века был я на турнире в Филадельфии — хоть бы кто слово обронил! Когда умер после 20-летнего помешательства забытый было величайший игрок XIX века Пол Морфи, его хоть журналы оплакали…
И это про того, кто более любого другого чемпиона в истории превзошёл современников (на 140 очков рейтинга выше ближайшего)! Про того, кто открыл новую эпоху в шахматах — эпоху жёсткой профессиональной игры, конкретной и детальной дебютной подготовки. Кто, продолжая работу Таля, резко повысил накал в схватках шахматной элиты. Кому шахматы обязаны всемирным всплеском своей популярности — Найждел Шорт утверждает, что, если бы не Фишер, ему бы в детстве и в голову не пришло двигать пешки! Того, кто резко поднял материальное обеспечение ведущих игроков. Кто добился приемлемых игровых условий — вместо шумных и накуренных кафешек, как нередко до того.
Фишеру шахматный мир обязан очень многим. Неблагодарность?
Нет, всё правильно. Кто делает для себя «богом» собственное «я», кто отдаёт свой гений на службу собственному величию (пусть даже только в своих глазах), того истинный Владыка наказывает. За посягательство на чужое ему не признают даже заслуженного. В какие «религиозные» и «правдоискательские» одежды не обряжайся.
И всё-таки, как жаль, что этот великий человек стал настолько врагом самому себе! Врагом тому, что должно было быть для него самым любимым. Жаль…
Арье (Леонид) ЮДАСИН, гроссмейстер
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
