Еврейский Мир

Он не политик, не бизнесмен, не общественный активист. Он -спортсмен. А спортсмен не может быть вне политики, вне бизнеса, вне общественной работы. Ибо сама жизнь поставила его в эти жесткие рамки. Вот и приходится играть по чужим правилам. Через «не хочу» и «не могу». А иногда и по зову собственного сердца. И боксер Дмитрий Салита не уклоняется от встречных ударов. Ведь в политической борьбе, как и на ринге, не избежать синяков и ссадин.

— Дима, ходят упорные слухи, что ты с головой окунулся в политику. Это что, очередная одесская шутка?

— Я, как и, наверное, многие, не интересуюсь политикой, но она отнимает у меня много времени. Ведь политика — это то, о чем мы чаще всего даже не подозреваем. Скажем, спорт всегда был политикой. Семейные отношения — тоже политика. Но есть вещи, которые выше политики, поскольку затрагивают такие нравственные понятия, как честь, достоинство, совесть, справедливость наконец. И любой уважающий себя человек, чем бы он ни занимался, не останется равнодушным, глядя на то, как грубо попираются чьи-то права. Это, если хотите, экзамен. Экзамен на честность, благородство, порядочность. Для меня таким экзаменом стал суд над Шоломом Рубашкиным.

— Ты считаешь, что он не заслуживает наказания?

— Наказание наказанию рознь. Кто такие Рубашкины? Очень известные в ХАБАДе люди. Арон и Ривка приехали в Нью-Йорк сразу после Второй мировой войны. Бизнес начинали с магазина в Боро-Парке. Четверть века назад купили дышавший на ладан мясокомбинат в Айове. И вскоре компания Agriprocessors Inc стала одним из крупнейших в стране производителем кошерных мясопродуктов. Все знали: Рубашкин — значит, вкусно и качественно. В 2006 году Рубашкины в партнерстве с индейцами племени сиу приобрели еще один мясокомбинат — в Небраске. После чего годовой доход компании превысил четверть миллиарда долларов. А когда бизнес идет хорошо, обязательно найдутся недоброжелатели. Кто-то капнул, что на мясокомбинате работают нелегалы, в том числе несовершеннолетние. Федеральная служба иммиграции провела рейд и задержала 389 человек, в основном «латинос». Этого было достаточно для того, чтобы предъявить обвинения Арону Рубашкину, его сыну Шломо, который фактически управлял производством, менеджеру по кадрам Элизабет Билмайер и еще двоим сотрудникам. Прокуратура только по одной ей известной казуистической форме насчитала 9311 пунктов обвинения. И за каждый из них определила наказание до 30 дней тюрьмы плюс штраф от 65 до 625 долларов. И предъявила претензии по максимуму.

— Арифметика и в самом деле не для средних умов.

— Это еще не все. Шломо Рубашкина арестовали 30 октября 2008 года, обвинив в незаконном использовании труда нелегалов. И в тот же день освободили под залог в миллион долларов. А через две недели снова взяли под стражу, инкриминировав банковскую аферу. Два месяца продержали в тюрьме, после чего опять освободили под второй залог — в полмиллиона долларов. За это время компания обанкротилась. На ней повис банковский кредит в 26 миллионов долларов. Этого оказалось достаточным, чтобы пришить Рубашкину мошенничество. Дело приняло откровенно политический оборот. Помощник федерального прокурора Питер Диган сообщил судье Линде Рид, что подсудимый заслуживает пожизненного заключения. Без всяких снисхождений. И Рубашкина признали виновным по 86 пунктам финансового мошенничества и отмывания денег, приговорив к 1255 (!) годам тюрьмы. О нелегалах забыли. Потому что в таком случае пришлось бы уничтожить почти весь малый и средний бизнесы, процветающие как раз за счет этих самых нелегалов, которых в стране только по официальным данным свыше 12 миллионов.

— Насколько знаю, окончательный приговор будет вынесен только в конце мая. И вроде бы Рубашкину грозит «всего», если можно так выразиться, 25 лет.

— Именно «всего». Даже видавшие виды юристы возмутились. Такого еще не было в их практике. В прошлом году Федеральный суд Миссури уже разбирал подобное дело. И приговорил президента St. Louis Bank Марка Тёркэна за допущенные двадцатипятимиллионные потери к… году и одному дню тюремного заключения. А знаете, сколько требовал государственный обвинитель? От шестидесяти трех до семидесяти восьми месяцев. Опираясь на этот прецедент, и адвокаты Рубашкина настаивали на том, что срок его наказания не должен превышать шести лет. Но к их мнению не прислушались. Пробить эту ватную стену может только мощная общественная волна протеста. Организовывать разного рода движения и акции времени уже нет. Поэтому каждый вправе выразить свою гражданскую позицию самостоятельно. Что для этого надо? Звонить и писать на имя Генерального прокурора Эрика Холдера. Чем больше сообщений, тем шире резонанс. Звоните в Justice Department’s Intergovernmental and Public Liaison Office по телефону — (202) 514-3465 или непосредственно

в министерство юстиции – (202) 514 2504. Требуйте, чтобы ваше сообщение передали Генпрокурору. Отправляйте электронные письма по адресам — oipl@usdoj.gov и pr@justiceforsholom.org. Зайдите на сайт http://www.thepetitionsite.com/2/fair-and-equal-justice-for-sholom-rubashkin и тоже там отметьтесь. Это нужно не только Рубашкину, но и всем нам. Это своеобразный тренинг, как защищать самих себя, поскольку никто не знает, что будет завтра.

— Судя по всему, ты действительно воспринял эту ситуацию очень близко к сердцу. Но ведь далеко не все так думают. Вот, например, какой e-mail я получил буквально вчера: «Наше еврейское сообщество, как ржа, разъедает коррупция. Хасиды и ортодоксы паразитируют на нашем доверии. Они весь день изучают Тору, вместо того, чтобы работать. На украденные вот такими рубашкиными деньги. Воры должны сидеть в тюрьме и делать тшуву».

— Это старая песня. Одним не дают покоя еврейские банкиры, только и думающие, как ограбить весь мир. Другим мерещатся козни захваченных евреями средств массовой информации. Третьи ненавидят жадных юристов и врачей, потому что если они и неевреи, то наверняка учились у евреев. Эта болезнь поразила и самих евреев, которые на разные лады склоняют «паразитирующих» религиозных. И мало кто задумывается, что каких-то сто лет назад большинство евреев были религиозными. А как только захотели стать такими же, как все, то перестали быть евреями. Либо ассимилировались и исчезли, либо стали большими патриотами народов, среди которых живут, чем сами эти народы. Я не хочу на этом останавливаться, поскольку тема больная и требующая отдельного разговора.

Никто не спорит: если есть преступление, то должно быть и наказание. Но без национальной составляющей. Без политического линча, под каким бы он соусом ни подавался. Возьмите Полларда, которого посадили за шпионаж. Причем пожизненно. А китайские, русские, иранские шпионы, укравшие все, что можно украсть, больше трех лет не получают. Если бы он был Джонсоном и работал на одну из по-настоящему вражеских разведок, то уже через несколько лет вышел бы на свободу. Я за правосудие, но не за политический театр, начинающийся с виселицы. Мы все это проходили в той стране, откуда приехали. И я бы очень не хотел, чтобы подобное повторилось и здесь. Неважно — в масштабах страны или отдельно взятого штата.

Да, в Соединенных Штатах мы чувствуем себя более или менее комфортно. Но это ни о чем не говорит. И здесь хватает тех, кто нас ненавидит. И я с этим сталкиваюсь, несмотря на то, что, по версии Forward вхожу в число пятидесяти самых влиятельных евреев Америки. И почти ежегодно езжу на приемы в Белом доме. Вот и сейчас получил приглашение на 27 мая. Это хорошая возможность для того, чтобы высказать свою точку зрения, поделиться наболевшим, заручиться чьей-то поддержкой, что тоже немаловажно. Мне не нравится слово «лобби», но оно, наверное, наиболее точно отражает смысл межчеловеческих отношений. В конце концов, мы все зависим друг от друга, хотя и печёмся в первую очередь о своих интересах.

— Тебе достаточно часто доводится бывать на разного рода встречах и приемах. Ты порой не ощущаешь какой-то настороженности, а может быть, и враждебности?

— Мы живем в обществе, а оно неоднородно. Поэтому всякое случается.

Ведь хвалебные дифирамбы и белозубые улыбки — всего лишь внешний атрибут. И это всегда надо иметь в виду. Иногда смотришь: внешне вроде все безупречно, а изнутри веет леденящим холодом. Это чувствуешь на расстоянии, но не каждому объяснишь.

— На ринге тоже?

— Конечно. Спорт давно стал политикой, хотя это и не афишируется. От девиза Пьера де Кубертена: «О спорт, ты — мир!» почти ничего не осталось. Впору менять его на «О спорт, ты — товар!». Но и это еще полбеды. Главная проблема в том, что спортивные состязания превратились в арену ненависти. Я постоянно невольно возвращаюсь к последнему поединку с Амиром Ханом. На самом деле никакого боя не было. Он и не мог быть в тех условиях, больше напоминавших не соревнования, а очередную интифаду. Во всяком случае без особой психологической подготовки.

Начнем с того, что поединок состоялся не в Лондоне, а в Ньюкасле, где были проблемы с кошерной едой. Спортивный зал располагался в неудобном месте, и на поездки приходилось тратить несколько часов.

К тому же он не отапливался. Я уж не говорю о странных «случайностях» в моем гостиничном номере, где каждые полчаса вдруг включалась пожарная сигнализация или начинал работать кондиционер. Но и это не идет ни в какое сравнение с тем, как меня встретили на Metro Radio Arena. Надо было видеть эти лица, перекошенные от ненависти и злобы. Пока поднимался на ринг, болельщики Хана общипали и исцарапали меня чуть ли не до крови. Была бы возможность, впились бы зубами в горло. Знаете, какое было ощущение в первые секунды боя? Что сейчас меня кто-то огреет сзади бутылкой или еще чем-нибудь.

Нет, это не попытка оправдать и обелить себя. Поражение есть поражение. И мне горько сознавать, что я подвел своих болельщиков. Но жизнь продолжается. Бокс тем и хорош, что учит держать удар. Думаю, это поражение, первое, кстати, в моей профессиональной карьере, многому меня научило. Но важней всего то, что от своей цели — стать чемпионом мира — я не отказался. Возможно, встречусь с Ханом еще раз. Во всяком случае, хотелось бы провести матч-реванш. Если не получится по каким-то причинам, включая переход в следующую весовую категорию, то будут и другие не менее достойные соперники. А пока тренируюсь и готовлюсь к новым схваткам.

— В прошлом году ты впервые побывал в Израиле. Как впечатления?

— Это была незабываемая поездка. К тому же, сразу после неудачного боя. Трудно было бы найти лучшее место для того, чтобы прийти в себя и обдумать, что делать дальше. Мы приехали с женой по приглашению организации «Нефеш ба-Нефеш», которая почти не уделяла внимания работе с русскоязычными евреями Америки. Сейчас после встречи с Натаном Щаранским положение меняется. И я очень рад, что и меня втянули в эту работу. 30 мая мы открываем молодежный центр на Брайтоне, где можно будет познакомиться с основами иудаизма, еврейской историей и традициями. Это будут не просто образовательные программы. Появится возможность лучше узнать друг друга, выявить общие интересы и даже изменить свою судьбу.

— Ну что ж, успехов тебе и на старом, и на новом поприщах.

— Спасибо.

— Беседовал

Анатолий ГЕРЖГОРИН

Опубликовал:

Оцените пост

(ещё не оценено)

Загрузка...

Поделиться