Игра с КГБ. Дебют

Прошение об эмиграции двух недавних чемпионов СССР наделало немало шума в советском шахматном мире. Аня впервые участвовала в женском первенстве СССР в 1976 году. И несмотря на то, что в турнире играли чемпионка мира Нона Гаприндашвили и сменившая её в 1978 году в этом высоком звании Майя Чибурданидзе, а также все остальные сильнейшие шахматистки мира, Аня выиграла то первенство.

Имевший несколько публичных выступлений в дни вскоре после подачи нами судьбоносного заявления экс-чемпион мира Михаил Ботвинник раз за разом повторял, что если мужское чемпионство мира надёжно закреплено за Советским Союзом Анатолием Карповым и Гарри Каспаровым, то женское может уйти за границу вместе с Аней Ахшарумовой. Ботвинник был шахматным наставником Ани и высоко ценил её талант. Список своих лучших учеников он всегда, даже в годы нашего отказа, начинал почему-то не с Карпова и Каспарова, а с неё.

Моё имя часто упоминалось вместе с именем Корчного. Говорили, что выехав за границу, я помогу Корчному отнять титул чемпиона мира у Карпова. Это наше предполагаемое сотрудничество, подтверждал и Корчной. В одном из его интервью, о котором я слышал по какой-то заграничной радиостанции, Виктор заявил, что к нему не выпускают из СССР его тренера Бориса Гулько. И хотя никаких переговоров о сотрудничестве с Корчным я не вёл, такое заявление наверняка было замечено и Спорткомитетом, и Карповым.

Анатолий Карпов был в те времена необыкновенно влиятельным. Он был уникальным явлением советской жизни, по-настоящему выдающейся личностью в творческой области, преданной коммунистической и гэбэшной номенклатуре. Хороший писатель был по определению в оппозиции к власти. Преданными были лишь отребье вроде Сафронова или Кочетова. Был ещё, правда, пропьянствовавший последние несколько десятилетий своей жизни нобелевский лауреат Михаил Шолохов. Да и то, его авторство напечатанного в двадцатые годы «Тихого Дона» оспаривается до сего дня.

Великий композитор советского периода Дмитрий Шостакович при жизни принимал лауреатства и депутатства, но посмертно оставил такие воспоминания, что хоть откапывай и отправляй в психушку. Лицом научного мира в ту пору был академик Андрей Сахаров. И лишь в шахматах советской номенклатуре удалось вырастить то, для чего, собственно, устраивалась революция 1917 года. К тому же, этнически Карпов был правильного происхождения по сравнению, скажем, с идейным коммунистом евреем Ботвинником. Да и преданный совсем не то же, что идейный.

В чём выражалась преданность Карпова системе? В любой политической ситуации Карпов знал, какое заявление является правильным. Помню его интервью того периода журналу «Студенческий меридиан». Карпова спросили, какое событие в его жизни является самым памятным. Любой лояльный советский гражданин ответил бы, конечно же, что это не первый поцелуй или не чемпионство мира по шахматам (если бы этот лояльный гражданин был бы чемпионом мира), а встреча с Леонидом Ильичом Брежневым, если бы, опять же, этот гипотетический гражданин имел такую встречу. Карпов так и начал. Но, в отличие от заурядного советского человека, Карпов на этом не остановился и продолжил: «Было и другое памятное событие в моей жизни — принятие новой советской Конституции 1970 года». И будто бы даже аполитичные иностранные гроссмейстеры подходили к Карпову — а был он во время принятия Конституции в Каракасе на международном турнире, — и с волнением спрашивали его: ну как, приняли ли у вас новую Конституцию? То есть, как настоящий человек системы, Карпов был не только готов демонстрировать обычное советское лицемерие, но возвести его в квадрат или даже в куб.