Окончание. Начало в № 1570
Савелий Крамаров прожил жизнь мудро, введя тем самым в заблуждение не только зрителя, привыкшего к его амплуа чудака и лоха, но и судьбу
Говорят, что ещё одной причиной крамаровского отъезда из страны был тот факт, что человеку просто надоело унижаться, о чём он сам говорил. Когда известный актёр вынужден, чтобы купить какой-нибудь рыбы, идти к директору магазина и хлопотать лицом, рассказывать байки и всячески развлекать, чем Крамаров, как и другие его коллеги, время от времени занимался, — это не совсем приятно. Кто-то махнёт рукой и забудет, а кому-то, в конце концов, надоест. Он тонко чувствовал те невидимые границы человеческого «я», которые переходить не стоит. Пошутить, конечно, умел, любил разыгрывать целые сценки, вроде той, о которой рассказал его американский друг: будучи в гостях, брал из коробки конфету, надкусывал её, выражал лицом неудовольствие и клал конфету обратно. Брал вторую и проделывал то же самое. И так, пока коробка не оказывалась полна надкусанных конфет. Безобидная клоунада. Но друг, подсмеивавшийся над тем, что Савелий приходил к нему в гости со своей бутылкой воды, а когда его звали к столу, просил вскипятить эту воду и заварить ему в ней чай или кофе, однажды получил от Крамарова урок. Он мягко, но серьёзно сказал: «Знаешь, какие шутки больше всего ценятся? В которых человек высмеивает сам себя»…
Мечта об Эдеме
Наверное, все помнят фразу из «Джентльменов», которую мечтательно произносит Косой в предвкушении богатства: «Пошью костюм с отливом — и в Ялту». Это «костюм с отливом — и в Ялту» — своеобразное представление о блаженстве, о земном рае. Костюм с отливом — это метафора, не в кургузом ведь пиджачке являться в рай. И вообще, всякое представление о рае включает в себя то, чего недостаёт нам в нашем существовании. В свою «Ялту» Крамаров уже приехал и «гулял» под шум «прибоя», то есть аплодисментов и восторгов. А там, вдали, ослепительно сиял другой берег. О том рае советские люди почти ничего не знали, он мнился несбыточным, не как место, куда нельзя было уехать — уезжали ведь, — а где можно было бы почувствовать себя своим.
Для советского актёра Голливуд — это было сновидение. И только тот, для кого здешняя райская «Ялта» стала привычным местом обитания, мог по-настоящему задуматься: а не махнуть ли дальше, туда, о чём раньше не помышлял всерьёз?
Виктория Токарева: «Приехала я на съёмки «Афони»: привезла мандарины, которые нужны были для одной из сцен. В перерыве мы с Крамаровым пошли в деревенскую столовую. Войдя, он громко сказал: «Всем сидеть!» — и люди, бывшие в столовке, сначала застыли, а потом заржали. Савелий знал, что его любит публика. Когда мы подошли к раздаче, он положил себе в тарелку только рис и гречку: котлеты не взял. И мне тихо сказал: «Вы котлеты не берите, вы же не знаете, что там. Возьмите гарнир, хотя бы не будете рисковать своим здоровьем». Он был прав, и я его послушала. За столом Крамаров спросил меня: «Как вы живёте?» «У меня выходит повесть в журнале, − ответила я. — Книга выходит…» «Вы мне рассказываете, как вы работаете, а я вас спрашиваю, как вы живёте». Потом я подумала: действительно, как я живу? Для меня, получается, жизнь и работа — одно».
А для Крамарова была сама по себе невероятно заманчива жизнь. С ощущением лёгкости и силы в теле, с привлекательными женщинами, дорогими машинами, книжками, природой. Он умел жить со вкусом, с наслаждением и, владея секретами dolce vita, по-свойски вышучивал их, доводя до простейших и даже абсурдных правил.
Михаил Кокшенов вспоминал, как Савелий учил его покупать дефицитные продукты: надо идти прямо к началу очереди. «Почему?» − опешил от такой «святой простоты» Кокшенов. «Там ближе!» Как в анекдоте: «Почему у всех семечки по десять копеек стакан, а у вас двадцать?» − «Потому что двадцать больше десяти».
Серьёзно: двадцать больше десяти, актёрская слава лучше безвестности, любовь красивой женщины слаще одиночества, свобода ценнее чужого пригляда. Простейшая философия. Философия душевного здоровья, человеческого счастья. Даже так: «щастья», как писали в XVIII веке. Если умершему желают Царствия Небесного, почему живому не пожелать царствия земного? Как у Булата Окуджавы: «Господи, дай же ты каждому, чего у него нет».
У Крамарова здесь было всё, значит, эта страница жизни оказалась полностью написана и перевёрнута. Рассказывают, что уезжал он с небольшим багажом, но взял с собой урну с прахом матери.
«Я спрошу у ребе»
Отправиться в то время за океан на постоянное жительство было — для тех, кто не знает, — всё равно что улететь в далёкую галактику. Уезжали, думалось, навсегда. Само по себе это было нелёгким действием. Но одному из самых любимых на родине актёров оставить свою «землю Антея» — поступок серьёзный. И, учитывая тогдашние реалии, требовавший мужества.
Александр Левенбук: «Когда Савелий подал заявление на выезд, его вообще перестали снимать. Он придумал себе такой способ заработка: давал концерты в подмосковных санаториях, там же мог отдохнуть денёк. В то время часто приходил ко мне, к Хайту, к Михаилу Жванецкому — готовил репертуар для Америки. Мы ему говорили: «Тебе одному надо выступать двадцать минут, не больше». Публика пошла бы на его имя, но Сава не мог импровизировать, поэтому ему требовалось сопровождение других артистов. Впрочем, он потом успешно работал с таким импресарио, как Виктор Шульман, который организовывал заграничные гастроли многих наших актёров, например Владимира Высоцкого. На проводах было и радостно, и грустно. Но Савелий надеялся, что в Америке его заметят и позовут в кино».
Александр Левенбук: «Когда после перестройки мы с Хайтом приехали к Саве в Америку, он забил для нас холодильник всякой едой, которую сам не ел. Сказал, чтобы мы ночевали не в гостинице, а у него. Вечером, после концерта, мы ждали Крамарова — напрасно. Пошли в известный ресторан, думали, что он догадается прийти туда — не пришёл. Позвонили ему по телефону — не отвечал. И вдруг мы вспомнили: сегодня же вечер пятницы, ничего уже религиозному еврею делать нельзя, поэтому Савелий явно дома, но не берёт трубку. Его точного адреса никто не знал, мы только приблизительно помнили, где он живёт. Еле нашли его дом, дверь в квартиру оказалась приоткрыта. Вошли и увидели, что Сава уже спит. Утром мы поинтересовались у него: «К телефону ты подойти не мог, это понятно. А в туалет ты ночью по-маленькому ходил?» — «Ходил». — «Так почему одну «трубку» в руки брать можно, а другую нельзя?» «Не знаю», − ответил Савелий. И с трогательной серьёзностью добавил: «Я спрошу у ребе». Думаю, что таким и должен быть нормальный человек: чистым и верящим в то, что высшие силы ведут его. Они и вели Крамарова: он хотел жениться и хотя не с первого раза, но нашёл в Америке ту спутницу, которая была ему нужна».
Теперь, в Америке, у него была дочка, Бася, названная так в честь его мамы. Новый Свет — новые ощущения, того же отцовства. Нет, не зря он стремился в эдакую даль, словно высмотрев там своё будущее дитя. Ещё одной мечтой, пусть уровнем пониже, но всё-таки, был домик в лесу, и Крамаров такой купил — в пригороде Сан-Франциско. Его снимали в кино, не так много, как прежде, но, видимо, он был доволен. Оставалось только перекинуть мостик на тот материк, на котором после отъезда актёра образовалась некая пустота, странно заполнявшаяся поначалу.
Георгий Данелия: «Из «Мимино» хотели вырезать эпизод с участием уехавшего Крамарова. Там его персонаж стоит у здания суда, а герой Фрунзика Мкртчяна просит его пойти свидетелем. Я решил схитрить и сказал чиновникам: «Крамаров эмигрировал, а в фильме мы его в тюрьму сажаем. Это даже хорошо». И сцену оставили… Мы с Крамаровым два раза встречались в Америке. Прошло немного времени, уже можно было посвободнее ездить отсюда за границу и к нам приезжать. Вдруг телефонный звонок: «Здравствуйте, Георгий Николаевич, это Савелий. Я прилетел в Москву». Спрашиваю его: «Хочешь сняться в кино?» А я работал над картиной «Настя». «Очень хочу!» — «Приезжай ко мне, решим, что ты будешь там играть». Сцену, в которой он был задействован, мы снимали ночью в метро. Была массовка, человек двести, и никто не знал, что прибудет Крамаров. Когда он вошёл, раздался гром аплодисментов! Так все обрадовались! Савелий плакал. «Наверное, − сказал он мне, − это и есть счастье».
И вдруг он тяжело заболел: рак. Всё происходило стремительно: начались проблемы с речью, потом потерял зрение… Пока мог говорить, о болезни не произносил ни слова. Друзья говорят: он понимал, что с ним происходит, но внешне был спокоен и не боролся за жизнь.
Виктория Токарева: «Я слышала по радио, что Крамаров «умер тихо». Он был шумный, смешливый, такой молодой (подумаешь, шестьдесят с небольшим!), такой талантливый — и вдруг это «умер тихо». Мне показалось, что не сочеталась его яркая жизнь всеобщего любимца с тихим концом. Так умирают старики, уже насытившиеся днями, но когда человек не старик, когда он любит и любим… Трагический контрапункт: весёлый, жизнелюбивый — и бледный, сжавшийся, теряющий силы. Если бы так уходил какой-нибудь актёр, который весь значительный и судьбоносный, это, как ни тяжело звучит, было бы понятным. Но Крамаров…»
…Умный он был, даже мудрый, и зоркий. То, до понимания чего многие так и не дорастают — что жизнь надо ценить и с радостью подставлять ладони её дарам, — было его нравственным кодексом.
Отсюда и крамаровская религиозность, и его неприятие драматической позы, которая есть неблагодарность по отношению к миру. Как ответил другой мудрый человек, тоже из кино, на вопрос, любит ли он жизнь: «А разве можно любить что-то ещё?» Только таким людям и открывается нечто настоящее.
Виктория Токарева: «Смешно тогда, когда узнаваемо, а узнаваемо там, где правда. Чтобы увидеть правду и донести её до людей, надо иметь ум, но ум добрый. Юмор — это и есть ум, пропущенный через шутку, доброту. Крамаров был наделён чувством юмора и оставил нам улыбку, капельку счастья, этот маленький бриллиант».
Друг рассказывает, что он любил во время застолья встать и, хитро улыбаясь, сказать: «Хочу произнести тост за прекрасного человека, широкой души, доброго, отзывчивого, можно сказать, идеального — за Савелия Крамарова!»
И это, возможно, была не шутка.
Фото: Советский экран/FOTODOM; Георгий ТЕР-ОВАНЕСОВ/RUSSIAN LOOK; FOTODOM
Ирина Кравченко, story.ru
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
