Виктор Топаллер… Человек, которому я верю. Мнения, которые он высказывает, почти всегда совпадают с моими собственными. Взгляд честного и принципиального журналиста, ни в чем и никогда не отступающего от своих убеждений, делает его материалы острыми и злободневными.
Именно поэтому не могу не высказаться по поводу статьи «Не будем уподобляться» («ЕМ» № 813), в которой Виктор зло высмеивает законопроект, запрещающий американским спецслужбам применять пытки во время допросов.
Я с огромным скепсисом отношусь ко многому из того, что исходит от демократического конгресса, к политкорректности на грани идиотизма. Убежден, что со всеми видами и подвидами террористов необходимо говорить на единственно им доступном языке — языке силы.
Вместе с тем даже полностью идиотский закон — есть ЗАКОН!
С ним можно не соглашаться, спорить, приводить самые логичные доводы, но при этом беспрекословно исполнять. Иначе это — беспредел, с которым все мы хорошо знакомы еще по «прошлой» жизни.
Можно иронизировать по поводу того, что считать пыткой: для одних — это иголки под ногти и выкалывание глаз, для других — угроза безопасности близким людям или публичное унижение.
Не сомневаюсь, что уважаемому коллеге известны чекистские методы допросов. Когда ни в чем не повинные люди, в том числе и бесстрашные герои, признавались в подготовке убийства Сталина, шпионской деятельности, отравлении колодцев — в чем угодно. Оговаривали себя и других.
«… Служащие ЦРУ, допрашивающие террористов, обязаны руководствоваться стандартной инструкцией Пентагона, составленной в соответствии с Женевской конвенцией. Непонятно, правда, какое отношение имеет террорист к Женевской конвенции, но все равно очень мило — не фиг людей мучить, даже если это не люди, а террористы», — комментируете Вы принятый закон.
Насколько я знаю, пойманных террористов судят. Раз судят, значит, они находятся в правовом поле. Их никто не объявлял вне закона. Следовательно, закон обязывает доказать их вину, их причастность в подготовке или совершении преступления. Искать (и находить!) факты, а не домыслы и предположения — сложная и кропотливая работа. Это не тикеты на автомобили крепить и не пушеров по улицам отлавливать. Намного проще — голову в мешок с водой и — готово. Явки, пароли, контакты. Все по Вышинскому — признание — королева доказательств!
Признания в правовом государстве (США, насколько я понимаю, правовое государство) не имеют высшей доказательственной силы. Поэтому у нас не карательная машина, а правосудие. Малейшее отступление от закона с неумолимой неизбежностью и неотвратимостью должно быть пресечено. Тем более, если от закона отступают государственные структуры — ЦРУ, Пентагон, ФБР и т. п.
Уверяю Вас, уважаемый Виктор, что если, не дай Б-г, к Вам или к кому-то другому применить такие пытки, как «слоник», «парашют», «космос», «водолаз» и т. п. (см. Прим. 1), то Вы признаетесь даже в изнасиловании бенгальского тигра. С указанием точного места времени и деталей.
Вы говорите об истерике, устроенной The New York Times по поводу якобы уничтоженных кассет, на которых были записаны допросы бандитов. Я вынужден привести достаточно большую цитату из Вашей статьи: «Правда, цээрушники утверждают, что пленки были уничтожены, чтобы не раскрывать агентов, что записи не представляли никакой ценности, но кто поверит этим извергам! То, что внутренний ревизор ЦРУ просматривал записи в 2003 году, как и то, что технологии допросов были признаны «законными, безопасными и эффективными», лишь усиливает самые страшные подозрения. Как это, позвольте спросить, «эффективными»? Значит, кричали на подследственных?! Пугали их? А может, даже оскорбляли?! Садисты проклятые…» Написано великолепно — остро, иронично — в Вашем стиле.
Вас не смутило заявление «цээрушников» о том, что на уничтоженных записях допросов присутствовали некие «агенты», которых нельзя «расшифровывать»? Вы верите, что спецы из ЦРУ не умеют во время съемок маскировать лица агентов и менять тембр голоса? Не говоря уже о том, что оценку законности деятельности ЦРУ давал «внутренний ревизор ЦРУ».
Вам это не напоминает практику, когда жалобу на действия милиции рассматривает человек, на которого поступила жалоба?
Любой допрос с применением пытки или без нее, преследует определенную цель: как правило, получение необходимой информации. В этом случае следователь должен быть убежден, что допрашиваемый как минимум владеет той информацией, которая нужна следователю. А если не владеет? Если не может ответить не потому, что скрывает, а потому, что действительно не знает? Что тогда? Пытать «на всякий случай»?
Одобрение пытки как практики дознания основано на допущении, что вина допрашиваемого заранее очевидна и не требует доказательств, то есть жертве отказано в праве на презумпцию невиновности. Но если «вина очевидна», то судите и наказывайте!
Даже известный адвокат, гарвардский профессор Алан Дершовиц, большой сторонник применения пыток, предложил создать легитимный механизм пытки при допросах для подозреваемых террористов, который, по его мнению, был бы оправдан в действительно катастрофических ситуациях. Как юрист Дершовиц считает, что должен быть судья, предписывающий процедуру пытки. Узаконив ее, будет уже невозможно спрятаться за лицемерным негодованием. «Если бы меня попросили написать проект статута об использовании пыток, — говорит Дершовиц, — я бы сделал это так: попробуйте их (противников) подкупить, затем используйте угрозы, потом «сыворотку правды», а затем в качестве «последней возможности» у вас остается причинение несмертельной боли, стерилизованные иглы под ногти для мучительных страданий».
В недоброй памяти знаменитых «Серпов» (Институт судебно-психиатрической экспертизы им. Сербского), по указанию следователей, проводилась процедура, которая называлась «растормозка». Внутривенно вводился некий препарат, и через какое-то время у «расторможенного» начиналось то, что в быту называется «словесным поносом». Он начинал говорить и отвечал на все вопросы. Даже понимая, что действует себе во вред, просто не мог не отвечать… Не думаю, что у ЦРУ нет подобных препаратов.
Кстати, один из тех, кого не назовешь профаном, ветеран ЦРУ и военно-морской разведки Питер Брукс, пишет в Chicago Tribune: «Пытка и другие крайние меры дознания могут в действительности быть контрпродуктивными и давать искаженную информацию командирам на поле сражения. Есть моральные, законные и более эффективные способы извлечения информации. Допрос — это искусство и наука добывания информации достоверной и в краткие сроки, максимального объема, полезной для военных операций». Допрос, по его мнению, это «игра ума» между следователем и допрашиваемым. Сила, как говорит опыт, может производить информацию сомнительного качества. Она побуждает допрашиваемого «выбалтывать» что попало, лишь бы угодить следователю, в силах которого смягчить или прекратить пытку».
Из американских тюрем Гуантанамо и Абу-Граиб самими американцами были выпущены немало людей, которые, как оказалось, ни в чем не виновны. Сколько они там пробыли? Без адвокатов, без предъявления обвинения, без возможности защитить себя?
Кстати, информация о «точном месте нахождения химического оружия» в Ираке была получена разведкой благодаря «жестким методам допроса». Где это оружие? Так было ли оно в действительности или вывезено из Ирака под носом у той же разведки?
Представьте себе, что один из Ваших недоброжелателей (их у Вас, как и у меня — немало) достаточно грамотно и заранее подготовившись, допустим, обвинит Вас в… в желании и обдумывании совершить некий террористический акт. Естественно, никто не будет вежливо спрашивать Вас «под какой небоскреб бомбочку планировали заложить, а? Как не скажете? А подумавши?» А чтобы легче и продуктивней думалось, устроят Вам «слоник» или «водолазик». Поверьте, не «вспомните», так придумаете….
Так что, насчет применения пыток, мы с вами во мнениях расходимся…
В завершение хочу еще раз восхититься Вашей иронией по поводу жары и холода в камере, надевании наручников, прослушивании рэпа и угрозе лишения десерта подозреваемых в терроризме. И напомнить, как люди сходили с ума в камере, в которой постоянно слышался негромкий плач ребенка…
Виды пыток
«Слоник»: На человека, пристегнутого наручниками к трубе, решетке, ручке двери и т.п., надевают противогаз и периодически пережимают шланг, пока человек не потеряет сознание. После того, как человек начинает задыхаться, в трубку противогаза подают слезоточивый газ. Это вызывает рвоту, человек захлебывается рвотной массой. Тогда противогаз снимают и дают жертве посмотреть на себя в зеркало. «Слоник», применяемый в полном объеме (с газом и зеркалом), выдержать невозможно.
«Ласточка»: Руки и ноги соединяют веревками и наручниками за спиной так, чтобы спина была выгнута, жертву держат на полу, иногда садятся на соединяющие веревки. Еще один вариант «ласточки»: руки заводят за спину, надевают наручники, затем человека подвешивают так, чтобы ноги его не касались пола (на крюк, трубу и т. п).
«Конвертик»: Ноги закидывают за голову и закрепляют в этом положении веревками. Другой вариант: человека принуждают сесть, поджав под себя ноги, сверху наваливается охрана, сплющивает жертву, потом человека пеленают веревками, ремнями и прочим подручным материалом.
«Космос»: На обритую наголо голову надевается специальный шлем с датчиками и подается напряжение определенной частоты. Начинается невыносимый зуд внутри черепа. Через полторы-две минуты человек способен оговорить себя в чем угодно.
Л. А.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
Дорогие друзья, я проживаю в Казахстане, работаю в мекждународном бюро по правам человека. Много лет занимаюсь проблемой искоренения пыток.Что за статья В.Топаллера? Я ее не нашла. Пришлите… Заранее спасибо. М.Пульман