Александр БАРШАЙ, заслуженный деятель культуры Республики Киргизстан
Еврейская общинная жизнь как таковая в Киргизии в годы советской власти едва теплилась, была малозаметной и, можно сказать, полуподпольной, если не подпольной вовсе. Как, впрочем, и везде на громадном пространстве Страны Советов. Замечательно воссоздана атмосфера тех лет в воспоминаниях Юза Абрамовича Герштейна в его книге «Осколок империи», о которой я уже упоминал выше:
«… Все эти годы мы скитались с квартиры на квартиру, ссорясь и обижаясь на хозяев, на отсутствие удобств и, в конце концов, на цены.
А пока мы все еще в той же конуре с изрядно перекошенными оконцами «а-ля Шагал» и хлипким заборчиком. В ночь на 26-е марта деревянная, кое-как сколоченная калитка, не переставая скрипеть, пропустила в домик таинственные фигуры очень немолодых и сгорбленных людей, крадучись, пробиравшихся по мартовской грязи к нам сюда. Их, этих пожилых людей было ровно десять, а одиннадцатого привел, поддерживая сильной рукой, сам отец Зины. Этот одиннадцатый был самым старым, самым дряхлым и самым важным из всех гостей. И хотя он и видел, и слышал хуже всех, именно ему предстояло совершить один из самых важных в жизни каждого еврея актов. Сегодня, когда я живу в Израиле – стране поголовного обрезания, вся эта история шестидесятилетней давности (дело было в 1947-м году — прим. мое — А.Б.), кажется даже немного смешной, если не комичной, хотя тогда такой совсем не казалась.
Напротив – вся эта секретность, эти крадущиеся силуэты, это дрожащее пламя свечей, бормотание каких-то непонятных текстов и общая атмосфера страха – все это было совершенно органично для того времени, для тех людей и для той страны, в которой мы жили. Впрочем, то же можно было сказать и о крещении русского, украинского, белорусского ребенка.
Но разница суровая – крещение бескровно, а обрезание чревато и инфекцией, и осложнениями, да и просто страшно за своего дитятю…
Хотя я и считал себя 100-процентным евреем, все-таки и Йосеф, и Абрамович, и обрезанный, и при случае выискивал еврейские фамилии в списках лауреатов, награжденных и осужденных, — при всем этом я не знал календарных дат, не знал, когда какой праздник, хотя был осведомлен о том, что едят по праздникам. Маца была почти недоступной, Пурим не праздновался, а хануке-гелт я уже по возрасту давно не получал, да и вообще рано начал жить вдали от родительского дома. Помимо всего, я еще работник идеологического фронта, даже боец его, и хотя беспартийный, но обязан был быть атеистом, носителем самых передовых взглядов – быть, так сказать, в авангарде.
Тем более, что за мной и подобными мне, зорко следили и куда надо сообщали… Вокруг было столько стукачей, осведомителей, добростуков и всякой швали, что приходилось подобные вещи делать втихую и в полной тайне. У нас еще в довоенном Киеве эта тайна называлась словом «брис», хотя по-настоящему это «брит-мила» (на иврите). И совершали этот обряд довольно настойчиво, несмотря на определенный риск. Непосвященному могу сообщить, что стать евреем в одиночку, даже при наличии хирургического инструмента и ваты, невозможно, — требуется так называемый «миньян», т.е., минимум десять мужчин в головных уборах, которых к тому же надо обязательно угостить, по крайней мере, рюмкой водки и подходящей закуской. А главное, нужно найти опытного «моэля» — того самого умельца, который отхватит одним ловким движением крайнюю плоть малыша и накроет ранку ваткой или тряпочкой, пропитанной иодоформом, а самому страдальцу сунет в ротик тоже ватку, но уже пропитанную вином – это такой наш еврейский местный и общий наркоз.
Так вот – найти в нашем киргизском городе Фрунзе еврейского моэля оказалось весьма непростой задачей, с которой мой тесть справился с блеском. Но найденный и доставленный в нашу хату специалист был очень дряхл, полуслеп, полуглух и, как говорится, дрожал руками. Глядя на него, я со страхом подумал, — а стоит ли рисовать?..
Но тесть был неумолим. Он взял на руки Мишаню и уверенно держал его во все довольно короткое время этой ритуальной операции. Я, к стыду своему, чуть ли не дрожа от страха, стоял в сторонке, боясь увидеть кровь моего сыночка. На удивление всем, старик-моэль почти на ощупь, глядя как-то косо, одним глазом, довольно ловко, я бы даже сказал, ювелирно справился со своей задачей, превратив действительно одним мановением руки моего Мишаню в стопроцентного иудея…».
А теперь самое время вспомнить и мои собственные детские впечатления:
«Память моя унеслась почти на семь десятилетий вспять, когда меня, совсем маленького мальчишку мой дедушка Хаим водил в старую фрунзенскую синагогу. Наверное, это было по субботам, поскольку мы шли — и мне казалось, очень-очень долго — почти на окраину города (так мне тоже тогда казалось). Там, в длинном одноэтажном, больше похожем на барак, деревянном доме со ставнями на окнах старые евреи, облачившись в белые покрывала-талесы что-то шептали, тихонько переговаривались на идише и даже, кажется, пытались петь. В ожидании дедушки я бродил по узкому, без травы и деревьев двору синагоги, где пожилые женщины громко и тоже в основном на идише обсуждали свои проблемы, а между ними бегали такие же как я, маленькие еврейские мальчики и девочки, игравшие в свои детские игры и говорившие на русском языке.
Потом мы с дедушкой также медленно возвращались домой. При этом он иногда доверял мне нести свой талес и молитвенник, а придя домой, выпивал стакан крепкого чая с ломтем подового хлеба, намазанного медом, и тут же засыпал за столом. А я, почуяв свободу, стремглав убегал во двор – играть с ребятами.
Еще одно мое воспоминание связано с ночным и, по-видимому, тайным походом в синагогу с мамой, которая вместе с другими женщинами готовила мацу к Пейсаху. Помню огромный железный стол, мама в косынке, обсыпанная мукой, раскатывает деревянным валиком шматки белого теста. Жарко, капельки пота выступили на мамином лице, она, прикусив, по привычке, кончик языка, нависла над скалкой, стремительно гоняя ее по тесту, которое на глазах утончается и расплывается по кругу. А потом маленьким железным колесиком с зубчиками мама наносит на сырое тесто узкие дорожки из дырочек.
В те годы — наверное, до середины 50-х годов, мацой фрунзенские евреи в основном обеспечивали себя сами. Как я любил эту тонкую круглую мацу, которую мама приносила под утро из синагоги в белом мешке-наволочке!
Увы, после смерти дедушки Хаима в 1955 году, наша связь с синагогой ослабла, да и сама она захирела по причине естественной убыли стариков-прихожан и по сознательному ограничению еврейской жизни правящей в стране партией большевиков и советским правительством.
Какие-то конвульсивные потуги сохранить свое еврейство, свою иудейскую веру в нашей семье предпринимались, особенно моей мамой – незабвенной Марой-Гитой Баршай, даром что она состояла в той самой большевистской партии. Она упрямо постилась в Йом-Кипур, о дате которого узнавала у стариков, знала, когда наступает Рош а-Шоне и Пурим, а на Хануку давала мне «хануке-гелт». Кур мама всегда покупала на базаре живых и резала их у старого шойхета Абрама, кажется, единственного на весь 600-тысячный город Фрунзе. А когда старик умер, мама на праздники резала курицу сама.
Так же, по словам моей жены, делала и ее тетя — Ида. На Пейсах мы всегда ели мацу – уже казенную, квадратную, привезенную из Москвы или Ташкента. Этим, пожалуй, и ограничивалась наша связь с традициями и верой отцов. Никакого кашрута, никаких суббот мы не соблюдали и даже, честно говоря, мое поколение уже и не знало, как это делается. Понятное дело, что и в синагогу мы уже больше не ходили, да и не знали, существует ли она еще во Фрунзе.
Говорили, что ее снесли, поскольку на этом месте построили фабрику «Пищевкус». Вроде бы есть где-то на окраине города маленький полуподпольный молитвенный дом, где молятся несколько бухарских евреев, которые держали традиции гораздо крепче нас – ашкеназов.
А потом вообще наступили глухие времена формирования «новой общности – советских людей», когда вспоминать о национальности, тем более, о вере, да еще еврейской было в высшей степени неприлично, а порой – даже и опасно. Все люди были братья, все советские, а если ты татарин, узбек, эстонец или еврей, то это лишь не очень существенный вторичный признак, который вскоре совсем сотрется, сойдет на нет, исчезнет.
… Так, на долгие годы большинство из нас оставались безликими советскими людьми, как сейчас говорят, совками, глубоко вовнутрь запихнувшими память о своей национальности, о традициях дедушек и бабушек, об их ушедшей вере.
Все резко изменилось в годы перестройки и гласности – уже за одно это мы должны сказать ей «спасибо!». Как будто рухнула железная плотина, и хлынул на свободу мощный поток человеческого достоинства, людской памяти, национального и религиозного самосознания. Люди перестали бояться быть самими собой, не похожими на других. Одним из первых в Киргизии было создано национально-культурное объединение – общество еврейской культуры «Менора», немало сделавшее для консолидации еврейской общины Киргизии, изучения традиций, истории, языка и культуры еврейского народа. Ассамблея народов Киргизстана объединила в те годы более десятка таких национально-культурных центров – немецкий и дунганский, татарский и уйгурский, узбекский и украинский, корейский и русский, белорусский и греческий…
С помощью «Джойнта» и посольства Израиля в Казахстане и Киргизии в Бишкеке было создано еврейское благотворительное общество «Хесед», которое много лет успешно возглавляла неутомимая Роза Фиш, а ныне эстафету из ее рук приняла врач Алла Волкович. «Хесед» делал и делает очень много для помощи пожилым и больным людям, для развития еврейского образования, укрепления традиций, проведения праздников и памятных дат еврейской истории.
Чуть позже в Киргизию приехал гражданин Бельгии Хаим Хохштейн, бывший польский беженец, оказавшийся в годы войны в горной республике. Хаим, тронутый приемом еврейской общины и в знак благодарности стране, приютившей его в трудные годы войны, решил внести свой вклад в развитие еврейской диаспоры Киргизии. Вначале с помощью его фонда десятки, если не сотни евреев-мужского пола сумели восстановить свой союз с Богом, то есть, сделать брит – обрезание — по всем правилам иудаизма. Автор этих строк также обязан Хаиму Хохштейну и приглашенным им врачам за эту немудреную, но очень важную в жизни и судьбе каждого еврея операцию. А потом фонд бельгийского еврея-благотворителя создал в Бишкеке еврейскую воскресную школу, преобразованную постепенно в полноценную среднюю школу высокого уровня, куда с удовольствием отдают учиться своих детей не только родители-евреи, но и русские, киргизы, татары, люди других национальностей. Кроме общеобразовательных предметов здесь изучают еврейскую историю и культуру, традиции, язык иврит.
Многие годы этой школой, которая сегодня носит имя Х.Хохштейна, успешно руководит Владимир Крицман. После ухода из жизни Марка Орла в 2014-м году, В.Крицман возглавил и Общество еврейской культуры Киргизии «Менора».
Вот уже почти 20 лет регулярно выходит в Бишкеке газета еврейской диаспоры «Мааян» — «Родник», одна из старейших и стабильных еврейских газет на постсоветском пространстве. И все эти годы печатное издание уверенно выводит к читателям ее создатель и неизменный редактор Леонид Зеличенко и его добровольный актив. Все эти очаги и звенья еврейской общины работают в тесном взаимодействии и сотрудничестве, чему в немалой степени способствовал многолетний и мудрый руководитель общины Борис Шапиро, очень уважаемый в республике человек, бывший заместитель министра здравоохранения Киргизии, ныне, к сожалению, покойный.
До конца 90-х годов единственным слабым местом в жизни еврейской общины была синагога. Формально и даже физически она вроде бы существовала. То есть, было старое с печным отоплением здание молитвенного дома на «Карпинке» – бывшей улице Карпинского (ныне Суюмбаева, 163), куда по субботам собирались немногочисленные прихожане, молились сами кто как умел. Фактически это был своего рода еврейский воскресный клуб, а не иудейский «бейт кнессет», поскольку наставника, пастыря, раввина у верующих не было… Да и откуда было взяться настоящему раввину в те годы в Киргизии, удаленной на тысячи верст от еврейских ешив, хедеров, вообще от еврейской религиозной жизни. Но времена, к счастью, меняются. И вот прихожане бишкекской синагоги узнали, что в соседнем Узбекистане, в Ташкенте появились раввины движения Хабад, шойхеты и вообще возрождается синагогальная жизнь. Мои земляки срочно написали слезное письмо ташкентскому раввину Абе-Довиду Гуревичу с просьбой прислать в Бишкек кого-то знающего, как провести осенние еврейские праздники…
И тут я передаю слово раввину Арье Райхману, вот уже двадцатый год возглавляющему еврейскую религиозную общину Бишкека, да и Киргизстана в целом, можно так сказать…
Арье Райхман: — В 1998 году подходило к концу мое обучение на раввина в ешиве Кфар Хабад в Израиле. Кроме основной профессии я хотел овладеть также искусством шхиты, то есть, кошерного забоя скота, что часто бывает необходимо в работе раввина. На практику я отправился в Ташкент, помогать раву Гуревичу. Примерно полгода, может, чуть больше я пробыл там, и как раз к осенним праздникам, рав Гуревич сказал, что в Бишкеке нет никого, кто мог бы провести праздники, молитвы, хазанут и т.д и т.п. Абе-Довид поговорил со мной и еще двумя-тремя моими молодыми коллегами и попросил нас поехать в Бишкек, сделать все, что надо, помочь местным евреям. Мы приехали как раз на Рош а-Шана, помогли провести молитвы в той старой маленькой синагоге, которая там была. Были там и бухарские, и ашкеназские евреи, нас очень хорошо встретили, и праздники прошли нормально.
А когда они закончились, люди обратились ко мне, чтобы я передал Гуревичу их просьбу направить сюда кого-то на постоянной основе, поскольку у них некому вести молитвы, учить людей, готовить кошерное мясо и так далее. Я передал эту просьбу раву и уехал в Израиль, закончил свою учебу в Кфар Хабаде, получил диплом раввина. Прошел примерно год, и мне звонит рав Гуревич из Ташкента, говорит, что приходит много писем из Бишкека, местные евреи – и ашкеназы, и бухарские — пишут по всем адресам с просьбой направить к ним человека, который мог бы возглавить синагогу на постоянной основе. «Ты там уже был, — сказал мне Абе-Довид, — знаком с ситуацией, поезжай, пожалуйста, посмотри, снова помоги им провести праздники…». Ну, я поехал, помог провести праздники и… остался. С тех пор вот помогаю проводить здесь праздники, с Божьей помощью…
В 2002-м году год я поехал в Израиль, чтобы жениться. Перед свадьбой сказал своей невесте Эстер, что мне предстоит ехать в Киргизию, в Бишкек – меня там ждут, я там нужен, это, можно сказать, дело моей жизни, и я хотел бы, чтобы она хорошо подумала, согласна ли она ехать со мной. Эстер моя, слава Богу, без колебаний согласилась, спасибо ей за это огромное, и вот мы уже 16 лет живем и работаем здесь. За это время у нас появилось пятеро своих детей. Вот только вчера отметили бат-мицву, 12-летие нашей старшей дочери Сары-Фейги. Так что, с Божьей помощью, всё идет нормально…
При том, что еврейская община в Бишкеке, слава Богу, активно действовала — работали и школа, и благотворительный фонд «Хесед», и культурный центр «Менора», и отделение Сохнута, выходила газета «Мааян» — городская синагога, честно говоря, влачила жалкое существование. Стояло старое, на курьих ножках, ветхое здание с покосившимся до земли забором, отсутствовала система канализации, часто отключалось электричество. Помню, в первый же день праздника нового года – Рош а-Шона, в синагоге погас свет. Надо молится, а букв не видно! Как тут не вспомнить рассказы из старых книжек, о том, как наши деды и прадеды в подполе при свечах учили Тору, молились. Пришлось и нам найти и зажечь свечи, и праздник продолжился.
Никогда не забуду свое первое появление в синагоге уже в качестве раввина. Как раз была суббота, я зашел, сидят люди, а на столах перед ними — свежие номера… газеты «Вечерний Бишкек». Евреи живо обсуждают рекламу, какие-то статьи в газете. А что они могли сделать? Раввина у них не было, знающих молитвы, умеющих вести седер – тоже не нашлось. Руководитель религиозной общины Вячеслав Матаев представил меня людям, а их – мне, рассказал о невеселом положении вещей. Так мы познакомились. Ну, провели молитву. Я понял, что надо начинать с азов, учить людей, что-то делать, искать средства, чтобы организовать полноценную религиозную жизнь в общине. Постепенно дело сдвинулись. Нашли какие-то деньги, чтобы поддержать людей, которые каждый день приходили в синагогу, собирались на миньян не только по субботам, но и в будние дни. С помощью фонда Леваева учредили стипендии этим людям, в основном пожилым, они получали вплоть до 2012 года небольшую добавку к своим скромным пенсиям и заработкам. Открыли кошерную кухню и небольшую микву. Начали проводить бар-мицвы, йорцаты, стали привозить моэлей – делать людям брит, продолжили, так сказать, традицию Хаима Хохштейна, который к тому времени, когда я сюда приехал, уже, к сожалению, ушел в мир иной. Потом открыли детский садик, школа-то уже была, а вот садика еврейского не было. Организовали курсы и семинары для молодежи по изучению Торы, традиций. И так, потихоньку-полегоньку та часть еврейской жизни, которая до нашего приезда сильно хромала, стала становиться на ноги, расти и и крепнуть.
В синагогу потянулись люди. Стали интересоваться еврейством, традицией. Многие хотели что-то сделать, как-то помочь синагоге. У нас была мечта привести ее в порядок. Но как можно привести в порядок избушку на курьих ножках. Ну, построили мы хороший кирпичный забор вокруг нее, внешне как-то обустроили. Но внутри -то все оставалось прежним. Жил тут такой еврей, очень хороший человек Михаил Захарович Трайберг, ныне, увы, уже покойный. У него была идея построить новую синагогу. Это было еще в 2002-м году. Но тогда, к сожалению, не получилось – нужно было очень много средств, внутренних резервов еще не было, да и я еще был молодой, не знал толком, где и как искать эти средства.
Но что Трайберг все-таки сумел сделать – это интересный нюанс — его благотворительный фонд произвел полную перепись, инвентаризацию могил на старом еврейском кладбище — Ала-Арчинском, где людей хоронили еще в годы войны и в послевоенные годы. Могилы там густо заросли бурьяном, ко многим трудно даже было подойти. И вот Трайберг послал туда своих людей — супругов Иткиных (он уже тоже умер, а она жива), которые обошли все могилы и сделали их опись. А позже еще один хороший бишкекский еврей Иосиф Менхус помог расчистить и забетонировать дорожки между могилами. Я к чему всё это рассказываю? Буквально на прошлой неделе ко мне обратились люди, которые живут в Израиле, они ухаживают за могилами своих родителей на новом еврейском кладбище, в Чон-Арыке. Но у них есть приятель, живущий по соседству с ними в Ашдоде, у которого отец в годы войны был похоронен на старом кладбище. Он сам уже не может приехать сюда и попросил их разыскать могилу отца. Они ходили, ходили по кладбищу, но ничего не смогли найти. Я им говорю – подождите минутку, сейчас принесу списки. Мы посмотрели списки и нашли там искомое имя. Так небольшое в сущности дело, небольшая мицва помогла людям в очень важной, чувствительной для них ситуации.
В связи с этим хотел бы обратиться к живущим ныне в Израиле бывшим фрунзенцам или бишкекчанам: если кому-то требуется привести в порядок могилы своих близких, что-то поправить, обновить, просто уточнить, они могут обратиться в нашу общину, в синагогу, и им обязательно помогут.
В 2010 год к нам в синагогу пришел грузинский еврей из Москвы Гурам Намталашвили, очень теплый, душевный человек. Мы познакомились, разговорились. У него был в Бишкеке свой бизнес, он большую часть времени проводит здесь. И ему очень хотелось сделать что-то для нашей синагоги. Мы стали думать, прикидывать, и решили соорудить большую пристройку к старой синагоге – по существу, новый молитвенный зал. И вот в течение двух лет на средства главного спонсора проекта Гурама Намталашвили, а также других прихожан синагоги – всего около ста человек – было реконструировано прежнее трехкомнатное строение и, главное – возведен высокий и просторный – 120 квадратных метров –молитвенный зал, с облицованными камнем стенами, лепным потолком, «стеной памяти» и другими ритуальными атрибутами.
Арон кодеш – шкаф, где хранятся свитки Торы, и всю добротную мебель сделал своими руками и подарил синагоге житель Бишкека Игорь Тимофеевич Лиознянский. В мае прошлого года, как раз на праздник Лаг ба-омер мы прибили мезузу к двери здания и торжественно открыли наш новый «бейт кнессет». Сбылась моя давняя мечта: чтобы, каждый еврей, входящий в Бишкекскую синагогу, был восхищен ее красотой, испытал чувство гордости за свою причастность к еврейскому народу!
Как говорится, не только плохой, но и хороший пример заразителен. Известный казахстанский бизнесмен и меценат, бывший президент Евроазиатского еврейского конгресса (ЕАЕК) Александр Машкевич, родившийся и много лет проживший во Фрунзе, давно мечтал что-то сделать в Бишкеке в память о своих родителях. И вот год назад на участке, примыкающем к синагоге, началось строительство трехэтажного здания еврейского общинного центра «Бейт Рахель», торжественное открытие которого состоялось в сентябре прошлого года, на Рош а-Шана. Центр, что называется, от «а» до «я» сооружен на средства Александра Антоновича и под его патронажем. Он посвятил его памяти своей мамы Рахель Йоффе и скончавшегося год назад отца — Антона Азарьевича Машкевича. В общинном центре, полезная площадь которого боле 1000 квадратных метров, есть просторный зал приемов и зал семейных торжеств, помещения, где мы планируем создать и разместить музей еврейской диаспоры Киргизстана, детский сад, библиотеку, учебные классы, магазин-кафе кошерной пищи, ритуальную микву.
И еще одно радостное и долгожданное событие состоялось у нас недавно: внесение в синагогу нового свитка Торы. В создании свитка большая заслуга все того же Гурама Намталашвили и многих прихожан нашей синагоги».
Еврейская жизнь в Киргизии продолжается! **
_____________________________________________________
*По данным 1999 года при общей численности жителей республики в 4634900 человек основной этнос — киргизы составляли 3128148 человек. Затем следовали самые большие этносы: узбеки — 664956 и русские — 603189, а евреев (среди прочих, более малочисленных этносов) насчитывалось всего 1564 человека. (А.Ярков. «Евреи в Киргизстане».)
** Интервью с А.Райхманом было проведено в 2017 году.
Дорогие друзья, уважаемые читатели моего документально-публицистического очерка «Евреи – Киргизстану. От А до Я»! Получаю много ваших откликов на публикацию по имейлу и телефону, за что вам — огромная благодарность.
Для более организованной обратной связи и возможности других людей быть соучастниками проекта, я предлагаю вам (и прошу!) посылать все свои замечания, «хвалу или хулу» на сайт evreimir.com в виде комментариев к каждой из опубликованных глав.
Таким образом, мы с вами сможем совместными усилиями устранить неточности, восстановить упущенное, создать более целостную и объективную картину вклада евреев в развитие Киргизстана.
Редакция сайта evreimir.com и я, автор очерка, заранее благодарим вас за соучастие в проекте.
С уважением, Александр Баршай
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. Вступительное слово
ЕВРЕИ -КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОТ «А» ДО «Я»
ЕВРЕИ-КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИЗУЧЕНИЕ КИРГИЗИИ
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ГОСУДАРСТВЕННОЕ СТОИТЕЛЬСТВО
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. НАРОДНОЕ ХОЗЯЙСТВО — СЕРДЦЕ СТРАНЫ
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ ПЯТАЯ. МЕДИЦИНСКИЙ ФАКТ — ГЛАВНОЕ -ЭТО ЗДОРОВЬЕ
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. НАУКА И ОБРАЗОВАНИЕ
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. КУЛЬТУРА — ДУХОВНАЯ ОСНОВА ОБЩЕСТВА
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТИ 9 и 10. СМИ И ФИЗИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ 11. КОНФИСКАЦИЯ ЖИЗНИ
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ 12. ЖИЗНЬ ЕВРЕЕВ СЕГОДНЯ
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ 13. ВМЕСТО ЭПИЛОГА
ЕВРЕИ — КИРГИЗСТАНУ. ЧАСТЬ 14. ПОСЛЕСЛОВИЕ
КОРОТКО ОБ АВТОРЕ
Александр Баршай, журналист, публицист. Родился в мае 1941 года в Киеве. Вместе с матерью (отец погиб на войне) эвакуировался сначала в Саратов, затем в город Фрунзе (ныне Бишкек) – столицу Киргизии. Там окончил школу и университет.
Трудился в газетах Киргизии и Казахстана. Более 15 лет проработал в Киргизском государственном телеграфном агентстве, был главным редактором.
В Израиле – с 1995 года. Постоянный автор газеты «Вести», публикуется также и в других русскоязычных изданиях не только Израиля, но и США, Германии, Беларуси, Киргизстана..
Автор трех публицистических книг – «Праотец Авраам любит их», «Гибель Ямита» и «Монетка на счастье».
А.Баршай живет в поселении Элазар, в Гуш-Эционе. Женат, имеет двоих детей и восьмерых внуков.
Оцените пост
(голосовало: 4, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
