Кандидат от партии «Наш дом Израиль» на должность министра намерен совершить революцию в израильском здравоохранении
В будущем правительстве НДИ потребует пост министра здравоохранения и впервые в истории Израиля назначит на него не политика, а профессионала.
Имя его уже объявлено. Это президент Всемирной ассоциации врачей, многолетний глава отделения анестезиологии больницы Бейлинсон, зав. кафедрой анестезиологии и реаниматологии Тель-Авивского университета, профессор Леонид Эйдельман.
Он рижанин, там родился, окончил мединститут, стал врачом. В Израиле с 1987 года. Проходил стажировку в иерусалимской Адассе, в Лондоне и нескольких клиниках США, где вполне мог остаться (Эйдельман — член Американской ассоциации анестезиологов), но вернулся, возглавил отделение в Бейлинсон, которым и сейчас заведует. Остается практикующим врачом, хотя ведет огромную организационную работу и преподавательскую деятельность.
Доктор Эйдельман дважды избирался президентом Израильской медицинской ассоциации. То, что израильская медицинская элита предпочла «русского» коллегу во главе своего профессионального сообщества (довольно кастового, надо сказать) — не вполне типично, но весьма показательно: говорит о незаурядных личных и деловых качествах.
Они не ошиблись в нем. Уже в свою первую каденцию доктор Эйдельман проявил себя как один из самых умелых, решительных и авторитетных лидеров на этом посту. Под его руководством израильские врачи провели в 2011 году самую масштабную забастовку, она длилась 158 дней. В ходе ее Леонид Эйдельман объявил голодовку, и в этом состоянии возглавил марш врачей на Иерусалим. Они победили тогда — условия труда медиков, особенно молодых врачей, были значительно улучшены, благодаря настойчивости и переговорным способностям лидера. Он возглавлял организацию в общей сложности девять лет.
В 2017 году сенсацией стало избрание профессора Эйдельмана президентом Всемирной ассоциации врачей. Эта организация объединяет 9 млн. врачей из 80 стран мира. Далеко не все они дружелюбно относятся к евреям и Израилю. Выборы там проходят на конкурентной основе. На место нового президента претендовали 52 кандидата, но большинство проголосовали за израильтянина. Его авторитет и обаяние оказались выше предрассудков, а расхожее мнение о неприятии Израиля в мире — опровергнуто.
Если не знать, что есть такой конкретный человек, а просто нарисовать идеальный портрет профессионала, наиболее подходящего на должность министра здравоохранения, то получилось бы то же самое. Но, слава Б-гу, такой человек есть. Никого искать и ничего придумывать не надо.
Профессор Эйдельман умеет проходить выборы — он это доказывал не раз в течение своей общественной карьеры. Но в выборах в Кнессет ему участвовать не придется. Он не вошел в список НДИ и не собирается становиться депутатом.
Авигдор Либерман пригласил его как профессионала возглавить профильное для опытного врача и организатора медицины министерство — и только. А Эйдельман после недолгих раздумий согласился. Биографии, а точнее — истории успеха двух этих личностей во многом похожи: оба пробили стеклянный потолок до самых вершин, благодаря своим незаурядным личным качествам. И сошлись во мнении по поводу решения одной проблемы.
В истории Израиля было 24 министра здравоохранения, и только один из них имел медицинское образование — бригадный генерал запаса, доктор Эфраим Снэ. Однако и он, как уточняет Эйдельман, не имел опыта лечащего врача — командовал медицинской службой в армии, другая специфика.
С чего вдруг понадобился именно сейчас профессионал во главе министерства? Либерман сформулировал это кратко, представляя кандидатуру: израильская медицина находится в длительном углубляющемся кризисе, и, чтобы вытащить ее оттуда, нужен опытный специалист.
У Эйдельмана подробностей больше. Он не то что знаком с проблемой — он внутри ее.
Кризис, объясняет он, касается буквально всех сфер. Израиль находится на последнем месте среди развитых стран (OECD) по количеству больничных коек на 1000 жителей. Пациенты лежат в коридорах даже летом, а зимой, на пике сезонных заболеваний, заполняемость больниц намного превышает стопроцентную отметку.
По количеству врачей мы тоже на одном из последних мест в OECD, с медсестрами вообще катастрофическое положение. Плановых операций люди ждут месяцами. Операцию катаракты назначают на восемь месяцев вперед. За это время пожилой человек может дома сослепу споткнуться, упасть — и на операцию его привезут уже в инвалидном кресле. При подозрении на рак желудка необходимо провести гастроскопию. Срок ожидания анализа — 4-5 месяцев. Что означает такая проволочка, если рак действительно есть, нетрудно представить. В приемных покоях пациенты ждут часами — иногда по 6-8 часов.
— Все это не новые проблемы?
— Нет, не новые. По моей оценке, системное ухудшение началось году в 1995-м. Главная беда не в том, что проблемы есть, а в том, что они не решаются — только усугубляются. Скажем, нехватка врачей есть в большинстве развитых стран. Но у нас с Большой алией 90-х приехала масса врачей из бывшего Союза, и те из них, кто сумел получить израильскую лицензию, закрыли эту брешь с лихвой.
— Подарок!
— Конечно! И следовало распорядиться им с умом. Получили временное решение проблемы, а решили, что теперь ее нет вообще. Через 20-30 лет эти врачи-репатрианты стали уходить на пенсию — и больницы, поликлиники остались без персонала. Какая неожиданность! Кто бы мог подумать, что такое произойдет? Кому было думать об этом в Минздраве?
— Если не успели воспользоваться временной передышкой — почему нельзя увеличить прием на медицинские факультеты, когда она закончилась?
— Увеличили, и значительно. Выпускали по 300 в год, теперь — 750, будет 780. Еще примерно 600 израильтян получают высшее медицинское образование за границей — сдают лицензионный экзамен, проходят резидентуру и работают. Сама по себе эта ситуация несправедлива. Тысячи израильтян лечатся и остаются в живых благодаря тому, что семьи этих врачей сами заплатили за их обучение в других странах. Но только благодаря этому у нас 1300 новых врачей в год. И все равно этого мало — мы остаемся на одном из последних мест в OECD.
— Значит, надо еще больше расширить медицинские факультеты?
— А вот здесь корень проблем. Вернее, замкнутый круг. Проблема подготовки врачей упирается в нехватку больничных коек — там, где мы вообще на последнем месте в OECD. Слишком мала клиническая база: студентам негде проходить практику, выпускникам вузов — резидентуру.
— Пришли к тому, с чего начали?
— Вот именно: замкнутый круг!
— И вы знаете, как его разомкнуть?
— Если я скажу, что знаю, как сделать, вы мне не поверите. Но что нужно делать — да, я знаю. Я вырос в этой системе, мне она знакома изнутри — со всех позиций: рядового врача, заведующего отделением, на уровне больниц, больничных касс, отрасли в целом, государственной системы. Знаю, как это организовано в других странах.
— И все упрется в необходимость дополнительного финансирования?
— Это тоже, но это не все. Главное — нужен системный подход, понимание нужд и перспектив. Этого нет, не было и не могло быть в Минздраве, где на уровне людей, определяющих политику отрасли, нет никого с медицинским образованием и опытом работы в медицине.
— С чего вы начнете, когда станете министром?
— У меня есть конкретный план. В течение ста дней после вступления в должность я представлю четкую программу действий. За два года не будет ни одного больного в коридорах больниц. За три года ликвидирую эту немыслимые очереди на плановые операции и сложные анализы. И главное, чего я хочу добиться с появлением в Минздраве — чтобы у моих коллег-врачей, медсестер и техников появилась надежда. Они столько лет видят, как все валится и ничего не делается, что люди прониклись пессимизмом, они теряют радость от нашей прекрасной работы. Для меня это — миссия.
— Вы очень хотите быть министром?
— Да, иначе бы не согласился. Хотя я знаю, что потеряю. Я прежде всего — врач. Каждое утро я начинаю с врачебной конференции, потом консультирую коллег и больных, готовлю и провожу операции. Вот сегодня ночью организовывал пересадку легких и печени. Я люблю это дело. Мне трудно будет без него. Да и в деньгах существенно потеряю — сейчас получаю значительно больше министра. Но лучше меня это никто не сделает.
Беседовал Владимир Бейдер, Израиль
Оцените пост
(голосовало: 4, средняя оценка: 4,25 из 5)
Загрузка...
От скромности клиент не умрет. Видимо он знает, что скромность украшает человека когда его уже ничего другое не украшает. Он не понимает, что организовать бардак в системе здравоохранения, используя профсоюзы, как он это делал в прошлом, значительно проще, чем используя модный термин системность в подходе для решения того или иного вопроса, решать реальные проблемы с финансированием, оптимальной подготовкой кадров, заинтересованностью врачей основанной ни только на величине зарплаты, но и на долге, с созданием новых больничных центров и многим другим, с чем хорошо знакомы профессионалы — менеджеры. Вхождение в правительство на основе политического террора организованного Либерманом принесет ему столько проблем, что он ни только не решит первоочередные задачи, о которых говорит взахлеб, но и проклянет тот день, когда он решил вместо профессиональной работы заняться менеджментом, организацией работ, а главное — политикой. Ведь, должность министра это прежде всего политика, а политика, как известно, прежде всего умение использовать предоставляемые ситуацией возможностей. Словом, ему можно только посочувствовать.