Марк Аврутин
Окончание. Начало
…Но должного признания Деген не получил во всех своих ипостасях. После оценки, данной стихам Дегена «генералами от поэзии», он публиковал только научные статьи и монографии. Но и научная его деятельность не получила ни должного признания, ни широкого внедрения, как того заслуживала. Нет, конечно, его диссертации – и кандидатская, и докторская – были признаны и не где-нибудь, а в Москве, причем, самыми авторитетными учеными советами.
Но можно ли считать признанием ученого, который вынужден был проводить свои исследования чуть ли не подпольно, содержа лабораторных крыс у себя в квартире, используя примитивное самодельное оборудование и пр. А после защиты кандидатской и даже докторской диссертаций он продолжал работать рядовым врачом-ортопедом в районной больнице Киева, — случай, наверняка, единственный не только в бСССР, но и в мире.
В Израиле Деген подтвердил свою квалификацию хирурга-ортопеда и двадцать лет проработал практикующим врачом в больницах Израиля. Однако разработанный им метод магнитотерапии в Израиле тоже практически не был известен и не применялся. Когда Ион вылечил у себя рожистое воспаление несколькими сеансами переменного магнитного поля без применения антибиотиков, это привело его друга, старого опытного терапевта в изумление. На вопрос, почему же не применяют этого лечения в Израиле, Деген ответил, что сделал максимум возможного: защитил докторскую диссертацию на эту тему, написал монографию. Врачам оставалось только прочитать, ознакомиться и применять. Но, увы…
Конечно, о нём знали и его ценили, пользовались его уникальными способностями хирурга-виртуоза, причем, не только рядовые граждане. Узнав о решении Дегена уехать в Израиль, секретарь ЦК КПСС Долгих прислал к нему своего посланца с целью уговорить Иона остаться. Был среди его пациентов зам. министра ГБ Украины, который неоднократно защищал Дегена от партийного руководства республики. Приезжал в командировку на лечение к Дегену начальник областного управления КГБ с разрешения самого Андропова, который тоже знал о Дегене.
Состоялись с его участием и премьеры двух фильмов о нём: документального фильма «Деген», поставленного Михаилом Дегтярём и Юлией Меламед, и фильма Вениамина Смехова «Последний поэт великой войны. Ион Деген». Принимать эти почести было ему, конечно, приятно, но уже очень тяжело.
О прозрении Дегена
У Иона были два близких друга – Илья Гольденфельд и Виктор Некрасов. Илья с детства знал, что такое советская власть, ненавидел ее, но молчал и почти до самого своего выезда в Израиль не посвящал никого в свои планы.
Сам Ион Деген и Виктор Некрасов претерпели эволюцию от идейных коммунистов до людей, задыхающихся от этого самого коммунизма. Некрасов мечтал о преображении любимой им страны, чтобы в ней могли существовать люди, а Деген мечтал об Израиле.
Рядом с Ионом не было человека, который мог бы хоть как-то ослабить процесс «промывки мозгов», начавшийся ещё в детском садике. Отец его умер очень рано, когда Иону было всего три года. Его мать была женщиной с догматическим мышлением, раз и навсегда беззаветно поверившей в преимущества советского строя, и ничто уже не могло её переубедить. Родственники по линии отца, которые, несомненно, могли повлиять на Иона, порвали отношения с ними ещё при жизни его отца.
Впервые зерно сомнения в справедливость советской власти заронил в Иона его друг детства Шулим Даин накануне войны. Однако прорастало это зерно очень медленно. С первых дней войны он, шестнадцатилетний юноша, обратил внимание на плохую организацию обороны: постоянно поступали приказы – отступить на новые позиции, а потом вообще перестали поступать какие-либо приказы, и приходилось уже не отступать, а выходить из окружения. Отступать продолжали и в 1942 году.
А в девятнадцать лет Ион вряд ли осознавал, что причиной, по которой представления его к званию Героя Советского Союза дважды отклонялись, являлся антисемитизм. Зато он определенно замечал, что многие коммунисты, которые всегда должны были быть впереди, оказывались не только трусами и карьеристами, но ещё и мародерами.
Но возникавшие у Дегена время от времени на фронте сомнения относительно принадлежности коммунистов к передовому отряду не изменили его, — он вернулся с войны «железобетонным коммунистом» и продолжал таковым оставаться ещё много лет.
Впервые Деген понял, что источником антисемитизма служит ЦК его родной коммунистической партии Украины, при трудоустройстве после окончания института в 1951 году. Правда, в Москве в ЦК КПСС его внимательно выслушали и помогли. И лишь после сообщения о деле врачей-отравителей в январе 1953 года Иону стало ясно, что всё исходит из центрального аппарата КПСС.
Сталкивался Ион с антисемитскими выпадами и со стороны всех руководителей медицинских учреждений, в которых ему довелось работать до отъезда в Израиль. Незабываемый урок ему преподнес его пятнадцатилетний сын, с выводами которого Иону пришлось согласиться: порождением Муссолини в Италии был Ленин, а Гитлера и, стало быть, Второй мировой войны, – Сталин.
Ион в шестнадцать лет пошел на фронт воевать против фашистской формулы о крови. И как же ему горько было слышать и ни где-нибудь, а в райкоме партии, что у всех евреев и, значит у него, с рождения в крови мечта об Израиле, а в партию он вступил из карьеристских соображений. Это из карьеристских соображений он первым шел в атаку, в боевую разведку, чтобы первым получить фашистскую болванку?
Вот и стал Деген верить в возможность нового Исхода, хотя понимал, что это несбыточно. Но ведь свершилось же чудо Исхода из Египта. Почему бы не свершиться еще одному чуду? В нем крепла вера в то, что чудо должно повториться. Почему бы еще не при его жизни? Он хотел жить, вообще не думая о национальности, Хотел стать каплей, слившись с множеством подобных капель в однородную жидкость.
То, что им двигало только желание жить в Израиле среди евреев, убедительно подтверждается отказом от столь лестных предложений, полученных Дегеном и в Союзе перед отъездом, и вскоре после приезда в Израиль.
В ноябре 1976 года, то есть, за год от отъезда ректор Томского медицинского института, академик академии медицинских наук, профессор Иннокентий Васильевич Торопцев пригласил Дегена на должность заведующего кафедрой ортопедии, травматологии и военно-полевой хирургии.
Такому предложению обрадовались бы профессора, занимавшие кафедры во многих институтах, а Деген отказался. Узнав о решении Дегена уехать в Израиль, секретарь ЦК КПСС Долгих прислал к нему своего посланца с целью уговорить Иона остаться, обещая удовлетворить любые его требования.
В Израиль через пять с половиной месяцев после репатриации Дегена прилетел из Филадельфии представитель известнейшей фирмы-гиганта. Руководство компании послало его за Дегеном, который нужен был им, как консультант. В Филадельфии ему уже был приготовлен вполне приличный дом. В компании он будет получать всего четыре тысячи долларов в месяц, — на семечки, — примерно, за полчаса работы в неделю.
Остальное — практика ортопеда, которая даст триста-четыреста тысяч долларов в год. Притом что заработная плата в Израиле могла рассмешить любого американского врача. Деген, поблагодарив, отказался от всех заманчивых предложений, объяснив это тем, что он, еврей, хочет жить в своей стране…
Из книги Жизнь и борьба Иона Дегена
2018 г.
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
Дорогой Марк! Взволнован Вашим очерком. Очень хорошо, но мало. Спасибо. Не хочу погружаться в семейные отношения, однако хочу заметить, что на И. Л. мог влиять в «правильном» направлении его единокровный брат Фалик, с которым я близко общался. Это был выдающийся человек, инженер, получивший образование во Франции, сначала в Нанси, а потом в Тулузе. Сын Фалика был моим отчимом Мишей, да будет благословенна память о нем. Фалик много критиковал И. Л. за его «правоверные» взгляды, но младший брат в конце концов «прозрел». Я хорошо помню эти дискуссии и то, как братья приняли Шестидневную войну. Из-за возраста Фалик не мог переехать в Израиль. Он оставался в Киеве один, без жены и сына, которые умерли раньше его. Моя мама ухаживала за ним до его последнего дня. Я переписывался с Фаликом, когда И. Л. и я переехали в Израиль. И Фалик, и Миша были патриотами Израиля. Очень жаль, что им не пришлось жить в нашей стране, но это уже другая история.
Дружески Ваш А. Г.