Как быстро летит время! Прошло уже более двух лет как не стало А. И. Ваксберга (1933- 2011), блестящего российского адвоката, публициста и писателя. Сейчас ему было бы 80 лет. По другим источникам — 86, ибо там сказано, что Аркадий Исаакoвич родился не в 1933, a в 1927 году. В своё время «Литературная газета» определила его репутацию и место в истории отечественной журналистики. Вместе со своими коллегами Евгением Богатом, Ольгой Чайковской, Александром Бориным он стал корифеем жанра судебного очерка. Его разоблачающие высокопоставленных коррупционеров материалы гремели в брежневском СССР. Когда пришло известие о смерти Ваксберга, читатели старшего и среднего поколений в блогах и на форумах наперебой начали вспоминать и в деталях пересказывать самые легендарные его очерки: чебоксарскую «Баню», сочинскую «Ширму», «Завтрак на траве», «Прорыв», «Сильную личность». Появление каждого было событием и в журналистике, и во всей общественной жизни СССР. Знаменитое дело «Океан», махинации краснодарской мафии во главе с самим секретарем крайкома Медуновым приобрели поистине международный масштаб. Его «героем» был мэр города Сочи Воронков, близкий человек Медунова. Тут было все: взятки в огромных размерах, различные махинации, закопанные в саду килограммы золотых изделий. Он автор книг о Горьком, Маяковском, Лили Брик, Александре Коллонтай… Его первая «постцензурная» книга – литературная и политическая биография сталинского прокурора Вышинского «Царица доказательств», принесшая ему международную известность. Под разными названиями она была издана в США, Канаде, Англии, Франции, Германии, Италии, Испании, Бразилии, Греции, Швеции, Японии, Польше, Болгарии и создала во всех этих странах огромный ажиотаж. С середины 1990-х Ваксберг жил в Париже, там работал над одной из последних своих книг: «Из ада в рай и обратно. Еврейский вопрос по Ленину, Сталину и Солженицыну» — попыткой осмысления и обобщения того, что произошло с российским еврейством в советский период (см. замечательную рецензию Дмитрия Прокофьева: Лехаим. 2004. № 8). Он был активен до последних дней, писал книги, статьи, откликался на актуальные темы. Но все же для многих людей на постсоветском пространстве Ваксберг навсегда остался тем бесстрашным журналистом «Литературки», который в глухие 1970-е готов был противостоять сильным и защищать слабых. Для нас с вами, кроме «Из рая в ад и обратно», представляет также интерес написанная им и изданная в Нью-Йорке в 1995 году книга «Сталин против евреев». Что такое «еврейский вопрос» и для чего он был нужен в России? Какова была роль российских евреев в революционном и антиреволюционном движении, в становлении и упрочении советской власти, в карательной политике государства при Ленине, Сталине и его преемниках, в советской и русской культуре? Это лишь малая часть вопросов, поставленных известным писателем, историком, журналистом, юристом Аркадием Ваксбергом в этих книгах.
*****
В начале века евреи бежали из России от гонений и погромов (из “ада”) преимущественно в Америку, заложив там основу для великой, процветающей диаспоры, потом интернационалистическая революция (читай: государственный переворот) соблазнила их созданием райских условий жизни (какое-то время, имея в виду действительно упраздненную дискриминацию, так оно и было – без всяких кавычек), а вскоре Сталин снова загнал евреев в ад, не чета прежнему, где всех их (всех нас!) чуть было не зажарили – не на медленном, правда, а на быстром и сильном огне… На эту тему можно написать тома…
*****
* Для Ленина никакого еврейского вопроса не существовало. Буржуя-еврея, то есть своего политического противника, он зарезал бы с такой же охотой, как буржуя-нееврея. А еврея-сообщника пригрел бы с той же страстью, что и русского, эфиопа или японца. В результате – под крикливую демагогию о равенстве наций – разжег такой антисемитизм, который не снился даже Пуришкевичу. Ну а Сталин… Чем с большей страстью он публично (только публично!) обличал антисемитизм, тем более жестоким, более кровавым представал тот в реальной государственной практике…
* У Солженицына есть копившаяся десятилетиями и “под занавес” прорвавшаяся наружу злоба ко всему еврейскому, лицемерно закамуфлированная призывами “жить мирно”, снисходительно принимая как неизбежность реально существующий факт: евреи все еще живут в России, и с этим ничего не поделаешь. Поскольку моральный авторитет Солженицына давно иссяк, поскольку слова его в общественном мнении давно уже не имеют никакого значения, эта позорная книга (”Двести лет вместе” – А.З.) привлекла к себе, конечно, внимание сочетанием имени автора с проблемой, к которой он обратился, но ни малейшего влияния на состояние умов и сегодняшнее положение “еврейского вопроса” в России не оказала…Если очень коротко: по Солженицыну – Советский Союз для евреев всегда был раем, даже когда их немножко обижали, что тоже еще не совсем доказано; по Ваксбергу – все было так, как было на самом деле. Существовал для евреев на самом деле крохотный и краткосрочный райский оазис, обернувшийся трагедией и едва не закончившийся Катастрофой. Но всего лишь несколько лет, свободных от притеснений и дискриминации, дали российским евреям возможность показать свой огромный, неистощимый духовный, нравственный, творческий потенциал. Они не приспосабливались, не ловчили, как полагает Солженицын, а распрямились, выстояли, несмотря ни на что, и победили…
* Отрицать роль евреев в осуществлении государственного переворота в России невозможно, ей просто надо дать объективное историческое обоснование. У России был великий шанс пойти по пути демократических свобод и подлинного равенства, но насаждавшийся и развивавшийся звериный антисемитизм повел ее по пути всяческих “фобий”…Ответ ( на вопрос – какую цель преследовал Сталин, поставив евреев во главе 11 из 12 крупнейших комплексов ГУЛАГа?- А.З.) однозначен: чтобы гноить, мучить, топтать невинные жертвы еврейскими руками, вызывая совершенно естественный гнев жертв. Вряд ли можно их обвинять в том, что они не отделяли палачей-евреев от еврейского народа… Победа гитлеровской идеологии на всей территории Советского Союза послужила Сталину счастливым поводом осуществить ту мечту, которой он в 1939 году откровенно поделился с Риббентропом: подготовить “свои” кадры и заменить ими евреев. Об этом подробно говорится в моей книге. Евреи последовательно были выдавлены из командного состава армии, из руководства крупнейшими промышленными объектами, из государственного и партийного аппарата, из дипломатии. В 1951 году официальным приказом (а не только устными указаниями) было предписано уволить всех евреев (всех до единого!) из Госбезопасности. Фактически была установлена “процентная норма” для поступления в вузы, а так называемые престижные просто для евреев закрыты. Массовым увольнениям подверглись ученые-гуманитарии. Добрались бы в конце концов и до научно-технической элиты…Личный сталинский антисемитизм имел главным образом не генетические и не благоприобретенные бытовые, а политические корни – с евреями ассоциировались все, кто в разные годы стоял на его пути: Свердлов, Троцкий, Зиновьев, Каменев. Потом к ним прибавились те, кто держал себя (уже со Сталиным-властелином) слишком вольно, слишком независимо: Радек, Кольцов и другие. А потом он просто поверил (я уверен, что поверил) в еврейскую нелояльность. В атмосфере маниакального страха за свою жизнь, который буквально преследовал его в последние восемь – десять лет, он персонифицировал угрозу своему существованию именно в еврействе. Лубянка усиленно и умело подогревала в нем эти чувства. (Из интервью газете ”Форвертс” 15.10.2004 – А.З.)
*****
«Патриот» становится синонимом слова «русский» (этнический русский), а западничество стало обобщенным синонимом «еврейства». Еврей – русский патриот: такое сочетание исключалось по определению. Точнее, по принципу: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Сталин, несомненно, внёс особый вклад в теорию и практику антисемитизма. Он объединил три его разновидности: расовый (этнический), ритуальный ( иные называют его «бытовым») и политический. Впервые в истории он объединил ещё и коммунизм с антисемитизмом, то есть сделал то, что коммунизму противопоказано – в данном случае действительно по определению. Для того, чтобы придать этому противоестественному соединению более легальный и теоретически обоснованный характер, он дал евреям новое идеологизированное название – «космополиты» (эвфемизм еврея), а антисемитизму присвоил благородную миссию патриотической борьбы против космополитизма…Малейшее признание каких-либо ценностей не своей, то есть «заграничной», культуры начало квалифицироваться как «низкопоклонничество» и непременно получало «еврейскую окраску»: не мог же русский патриот восхищаться (пусть и гораздо скромнее: только признавать как данность) хоть какие-то достижения или открытия, рождённые на Западе! Космополитизм, означавший ещё в совсем недавнем прошлом идею единства культур и наций, стремление стран и народов к взаимопониманию, был искажён и оклеветан. Развязанная Кремлём и Лубянкой борьба с ним имела два лика: приукрашивание «сталинского рая» и антисемитизм.
*****
* Двадцатые годы (и начало тридцатых), при всей их противоречивости, при всем их драматизме, однозначно вошли в историю как золотые годы русского еврейства. Подтверждением этому служит и тот факт, что ни в один другой период российской истории евреи не находились под столь ярко выраженной юридической защитой. Газеты регулярно помещали информацию об антисемитских проявлениях, сопровождая ее указанием на возбужденные уголовные дела, а то и на проведенные судебные процессы, закончившиеся обвинительным приговором.
Хотя в Уголовном кодексе, принятом в 1922 году, не было специального указания на проявление антисемитизма как на самостоятельный состав преступления, но зато была статья, предусматривавшая уголовную ответственность за «возбуждение национальной вражды». Она и использовалась для судебной борьбы с антисемитами.
«Певец революции» Владимир Маяковский, выполняя социальный заказ, написал стихотворение «Жид», которое беспрерывно читалось на массовых митингах и собраниях: «…кто, по дубовой своей темноте, / не видя ни зги впереди, / «жидом» и сегодня бранится, / на тех прикрикнем и предупредим». Здесь самое главное, конечно, – словечко «прикрикнем»: оно отражало принципы официальной политики по отношению к антисемитизму.
В конце двадцатых началось наступление на бывшую Петербургскую академию наук, к тому времени уже переименованную в Академию наук СССР, – «бастион реакции», как ее окрестили в советских верхах. Готовились аресты даже великих ученых с мировыми именами – Ивана Павлова и Владимира Вернадского. Самое поразительное: им и многим их коллегам вменялись в вину – через запятую – «антисоветизм, антисемитизм и черносотенство». Здесь важна не достоверность обвинений (они просто абсурдны, особенно в двух последних позициях), а сам их факт: антисемитизм рассматривался как угроза советской власти.
Если те судебные процессы, о которых шла речь выше, как и обвинения академиков, проходили и делались публично и, значит, были рассчитаны и на какой-то пропагандистский эффект, то засекреченные уголовные дела по случаю антисемитских проявлений отражали не показушную, а подлинную политическую линию если и не всего партийного руководства, то хотя бы какой-то его влиятельной части.
Именно под таким углом зрения надо рассматривать ставшие достоянием гласности лишь через шестьдесят лет дела сибирских писателей и поэтов есенинского круга, обвинявшихся главным образом и прежде всего в антисемитизме. Друзья Есенина, талантливые и самобытные поэты Сергей Клычков, Петр Орешин, Алексей Ганин не раз привлекались к уголовной ответственности за публичное проявление антисемитизма в кафе, пивных и других людных местах, где они величали посетителей еврейского происхождения не иначе как «паршивыми жидами». В обвинительном заключении по их делу говорилось, что они «ставили своей задачей широкую антисоветскую агитацию, обработку и антисоветское воспитание молодежи и враждебных к советской власти слоев населения, выдвигая в качестве конечной политической цели фашизм. Главной опорой в проведении поставленных перед собой задач группа избрала антисемитизм как способ обработки отсталых слоев в антисоветском, контрреволюционном духе».
В конце концов все они были расстреляны, причем обвинения в антисемитизме и в финальном приговоре прописаны достаточно ясно. Судьба сибирских писателей Сергея Маркова, Николая Анова и самого даровитого из них Леонида Мартынова была чуть менее трагичной – они, к счастью, остались живы, хотя их московский собрат, поэт Павел Васильев и ленинградский – поэт Борис Корнилов были расстреляны. Всех их обвиняли в «русском фашизме», мотивируя это стихами и высказываниями антисемитского характера, подлинность которых они сами не отрицали: «Главной опорой для победы русского фашизма эта группа избрала антисемитизм как способ обработки отсталых слоев в антисоветском, контрреволюционном духе», – говорилось в обвинительном заключении.
Высокодаровитый поэт Павел Васильев пострадал по крайней мере за действительный, не выдуманный следователями, антисемитизм, отчего доставшийся ему смертный приговор не становится, разумеется, менее бесчеловечным. Его друг, ленинградский поэт Борис Корнилов, несправедливо нес на себе эту печать вообще неизвестно за что – вероятно, всего лишь за близость к некоторым членам «сибирской антисоветской группы», особенно к Васильеву. Даже то обстоятельство, что его второй женой была шестнадцатилетняя Ципа Борнштейн, не спасло поэта от этого обвинения, которое, как видим, в разных городах и регионах страны считалось тогда одним из тягчайших: Борис Корнилов был расстрелян. В двадцатые годы за это посылали разве что в тюрьму, да и то смягчали наказание или совсем миловали, ссылаясь на невежественность предрассудков и на груз царского прошлого. В первой половине тридцатых никакое снисхождение уже не допускалось: «злобный антисемит» – под расстрел…
Вряд ли такое зло с глубоко пущенными корнями, как антисемитизм, можно было искоренить приговорами. Даже самыми жестокими, самыми свирепыми, самыми кровожадными. Скажем с полной определенностью и без всяческих оговорок: никакого прощения власти за это злодейство быть не может. Но все же такая судебная политика (не приговоры, а именно политика) вполне определенно говорила об отношении к нему властей и вселяла в евреев, пусть иллюзорное и – по методам – подлое, чувство защищенности.
«Золотой век» русского еврейства, возводившийся на крови и чреватый трагедией, длился недолго. (« Из ада в рай и обратно», 2003 – А.З.)
Источник: www.zelikm.com — «Евреи глазами именитых друзей и недругов»
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
