важнейшим для нас является кино». Ну а теперь уже и телевидение, и DVD, и Интернет. Короче, всё то, что доносят до нас придуманный кем-то мир и персонажи. Эта ленинская максима одна из немногих пережила века (да, синематограф уже перевалил за сотню лет!) и не утратила своей актуальности. Особенно на великих просторах «одной шестой части суши», ещё не отошедших от 70-летних потрясений.
В эпоху тоталитаризма существовала двойная связь: идеология диктовала свою волю искусству, но и искусство в значительной степени формировало идеологию. Влияние экрана на умы миллионов людей в СССР было несравнимо с Западом, где даже всемогущий Голливуд был всего лишь окном в «мир грёз», законодателем моды, развлечением, но уж никак не агитатором и пропагандистом (хотя и было много написано про его «тлетворное влияние»). В СССР же весь процесс создания ленты находился под строгим контролем партийных и государственных органов. Начиная от сценария и актёрских проб и заканчивая прокатом. И тут, конечно, государственный антисемитизм, подкреплённый личной неприязнью руководителей, играл не последнюю роль, невзирая на то, что среди создателей кино было огромное количество евреев (как нигде больше).
Сколько несыгранных ролей прошло мимо великой Фаины Раневской и блистательного Зиновия Гердта! Так и не сыграл «своего Пушкина» Ролан Быков – помешала «слишком» семитская внешность. Почти 20 лет пролежал на полке «Комиссар» Аскольдова, сделанный по повести Гроссмана.
Существовало определённое табу на изображение евреев на экране. Даже если их и показывали, то в весьма завуалированной форме, без конкретизации национальности. Это могли быть меньшевики, троцкисты, эсеры и даже анархисты (вспомните Леона Чёрного и Лёвку Задова из трилогии «Хождение по мукам»). Допускалось эпизодическое появление простых, но слегка хитроватых евреев – ремесленников, портных, парикмахеров, мелких лавочников, ювелиров. Все они отличались акцентом или же весьма характерным «одесским» говором, что в те далёкие времена было вполне допустимо. Ещё жило поколение, для которого идиш оставался родным языком.
Впрочем, было в довоенном кинематографе несколько фильмов, где евреи являлись главными героями, и не только комическими (как «Пиня Гофман – король подтяжек» в «Искателях счастья» или героиня Раневской в «Подкидыше» с её незабываемым «Муля, не нервируй меня!»), но и трагическими – как молодой полярник из «Семеро смелых» или та же Раневская в «Мечте». Роль Розы Скороход оказалась единственной (!) не эпизодической ролью в её долгой кинокарьере.
Мелькали еврейские персонажи и в лентах времён войны. В первую очередь – фотокор из «Жди меня», сыгранный «всеядным» и очень талантливым (на его счету и монголы, и узбеки, и американцы) Львом Свердлиным, и, конечно, Аркадий Дзюбин, Бернесовский герой из популярнейшей и любимой народом ленты «Два бойца». Впрочем, большая часть этого самого народа вряд ли ассоциировала его с евреями, которые, по мнению многих, сражались «на 5-м украинском фронте в Ташкенте». Участие евреев в Великой Отечественной никак не было отражено на экране вплоть до хрущёвской оттепели, когда в 1956 году вышла на экраны (совсем ненадолго) прекрасная кинолента «Солдаты» по повести Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда». Роль лейтенанта Фарбера стала одной из первых в блистательной творческой биографии Иннокентия Смоктуновского. Но не нашлось места евреям в многочисленных фильмах о славных героях-разведчиках, хотя сегодня уже доподлинно известно, что почти вся агентурная советская сеть в Европе была создана евреями.
Правда, Олег Стриженов сыграл Льва Маневича в фильме «Земля до востребования», но там нет и намёка на еврейское происхождение выходца из белорусского местечка, ставшего Героем Советского Союза. Как не было нигде намёка (для широкой публики) на еврейство комиссара Брестской крепости Фомина, героя «Малой Земли» Ц. Куникова, или командира партизанского отряда Медведева, того самого отряда, где находился Николай Кузнецов.
Из всех евреев – Героев Советского Союза не нашлось для кинематографистов хотя бы одной судьбы, достойной отображения.
Помню, какой резонанс вызвало появление в документальной ленте «В небе Покрышкин» (снятой в годы войны) молодого истребителя с еврейской фамилией Гольдберг, сбившего над Берлином немецкого лётчика.
И в те же годы из фильма «Цирк» не постеснялись вообще убрать эпизод с Михоэлсом, который поёт чернокожему малышу колыбельную на идиш.
Ползучая реабилитация сталинизма шла в ногу с государственным антисемитизмом. На экранах стали появляться цеховики, спекулянты и валютчики с характерными фамилиями (например, Миркин в сериале «Следствие ведут знатоки»), или «отъезжанты», «увозящие на Запад ценности» («Шереметьево-2»). Но тогда ещё, как метко выразился Хазанов, монополия на антисемитизм принадлежала государству, и цензурные фильтры всё же отсекали наиболее грубые, экстремистские его формы.
Перестройка, гласность и последующий развал СССР позволили захватить эту монополию частным лицам. И вся их злоба и ненависть выплеснулись на страницы толстых журналов, в газеты, в киноленты. И вот уже экранизировано юдофобское произведение Белова «Всё впереди». А дуэлянт Мартынов, застреливший Лермонтова, в фильме Николая Бурляева скрытый иудей, совершающий чуть ли не ритуальное убийство. Кровавые местечковые комиссары и чекисты, наводнившие литературу и кинематограф, оказывается, только и делали, что уничтожали русскую интеллигенцию, крестьянство, казачество. И как венец – убийство государя-императора («Цареубийца»).
Были, правда, и противоположные примеры, в виде экранизаций Бабеля и Шолом-Алейхема. В них снимались очень известные актёры, но, по моему мнению, работы эти были весьма посредственными, а режиссёры явно не дотягивали до уровня «Мечты» или заокеанского «Скрипача на крыше» («Fiddler on the roof»).
Пожалуй, единственным сильным российским фильмом, где затрагивается еврейская тема, был «Увидеть Париж и умереть».
Насытившись латиноамериканскими сериалами, телевидение сделало ставку на отечественный ресурс, и на экраны хлынул нескончаемый поток детективщины и уголовщины. Или, в лучшем случае, обильного «мыла» из жизни «новых русских». Вот тут-то, по мнению создателей, без евреев никак нельзя. Нет такой сферы криминальной деятельности, где бы не нашлось место злокозненным представителям «Авраамова племени». Даже изображённые с той или иной мерой симпатии, они обречены на осуждение зрителя. Герой Машкова из «Олигарха» (прототип Березовского); нефтяной магнат Григорий Плоткин в «Пятом ангеле», уголовный авторитет Барон из одноимённого сериала… все они делали свои миллионы на обманах, подлогах, убийствах.
Почти обязательным является присутствие еврея в качестве ловкого адвоката или нотариуса. И, что особенно забавно, почти все эти современные персонажи, несмотря на высшее образование и столичную прописку, говорят с уже упомянутым местечковым акцентом и соответствующей интонацией. Как будто не учились они в советских школах, а дома общались исключительно на идиш.
Даже родители этих персонажей, родившиеся уже при советской власти, не должны, по идее, так говорить. Но режиссёры, эти «киноинженеры человеческих душ», упорно заставляют их картавить и с лукавой усмешкой спрашивать: «А шо ви думаете?» Причём чем хуже фильм, чем мельче создатель его, тем упорнее проталкивает он еврейскую тему, прекрасно понимая, что это найдёт отклик в народе. Иногда, стесняясь прямо назвать своего героя евреем, он придумывает ему характерные, по его мнению, черты и признаки. Например, одесское происхождение (?), неприятие русской патриархальности, цитирование Мандельштама или Пастернака, бороду и очки, или же подозрительное сочетание Михаил Яковлевич (ну, не Мойша же Янкелевич!) и Борис Семёнович (вместо Борух Шимонович). В «тонком» расчёте, что все, кому надо, – поймут!
Создатели советского телеэпоса 70-х «Тени исчезают в полдень» Усков и Краснопольский тоже не устояли от соблазна и изобразили в сериале «Две судьбы» некоего Марика, музыканта, с ранних лет ухаживавшего за дочкой члена ЦК (?) и добившегося её путём грязного обмана. Авторы показали молодого пианиста-еврея, свободно перемещавшегося по Западной Европе (и это в 70 – 80-е годы), в отличие от его русских друзей, которые проливали свою кровь в Афгане, но такой привилегии были лишены, – очевидно, из-за слишком правильного «пятого пункта». По-моему, это тот самый случай, когда даже исключение не подтверждает правила, согласно которому ОВИР выдавал евреям визу только в один конец. Если уж великая Майя Плисецкая так долго была невыездной… Впрочем, это не самый большой ляп у ностальгирующих по золотым советским временам авторов. Они явно чувствуют себя неуютно в новых реалиях, и такие Марики (кстати, хоть и нетипичные, но вполне встречаемые) должны сблизить их с аудиторией эпохи дикого капитализма: потенциальным электоратом «Родины», КПРФ и ЛДПР.
Примерно такой вот «марик», только по имени Борис Лобензон, появляется в телеэкранизации романа Ю. Полякова «Замыслил я побег». Внук генерала, сын модного в Москве уролога, аспирант МВТУ им. Баумана, шустрый и всезнающий ловчила, презирающий плебс, циничный до невозможности. После развала СССР, естественно, «свалил» за океан, где подвизался вначале на Брайтоне (а где же ещё?), а потом в фирме, выкачивающей у обедневших российских умов научные идеи и «впаривающий» эти идеи Пентагону. Режиссёр строго следовал литературному образу, созданному нынешним редактором «Литературной газеты», явно тяготеющим к «народно-патриотическому» направлению. А ведь не так давно зачитывались мы его прекрасными повестями, опубликованными в «Юности»: «Работа над ошибками», «ЧП районного масштаба», «Апофегей», «Сто дней до приказа». Ах, перестройка, перестройка!
Увы, всё меньше остаётся таких правдивых сценариев, как у Бориса Васильева, автора произведений «А зори здесь тихие» и «Завтра была война». Там евреи выступают такими же персонажами, как и другие. Со своими слабыми и сильными сторонами, радостью и горем, надеждой на счастливое будущее.
Михаил Жванецкий писал, что «количество сволочей во всём мире неизменно и постоянно». И к евреям это относится не в меньшей степени, как бы нам это ни претило. Но односторонняя и весьма далёкая от политкорректности (к которой мы здесь уже привыкли) тенденция их отображения на российском экране не имеет ничего общего с формулировкой Михал Михалыча.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
