Помню, как в студенческие годы на семинаре по марксизму, посвященном работе Сталина «Марксизм и национальный вопрос», когда преподаватель дал нам сталинское определение нации и при этом подчеркнул, что евреи нацией не являются, я попытался возразить. Это было в 1948-м, когда уже существовало Государство Израиль, то есть евреи обрели то необходимое условие территориального единства или государственности, которое то ли Сталин, то ли кто-то до него (или за него) положил в марксистское определение нации. Логика логикой, но преподаватель с ней не посчитался и, еще раз процитировав всё, что «чудесный грузин» написал по еврейскому вопросу, едва начавшуюся дискуссию пресек.
И в последующие времена я замечал, что каждый раз, когда по какому-либо поводу в СССР возникал национальный вопрос, его, как правило, сводили к еврейскому вопросу. Тут многое можно припомнить. В том числе и со стороны малозаметное. Например, если сдавшие приемные экзамены в институт, но не прошедшие по баллам абитуриенты читали объявление, что «лица коренной национальности» могут с теми же оценками пройти в вузы других союзных республик, всем было ясно, что евреев просят не беспокоиться. Социализм, говорил Ленин, это учет, но если и был где-то строгий учет, так это в отделах кадров всех заведений, предприятий и учреждений. В отчетности по отделу кадров у коммунистов-интернационалистов евреи проходили привилегированно – отдельной строкой, как и свои национальные кадры, тогда как представители прочих национальностей – вместе, общим числом. Поэтому татар или, скажем, бурятов можно было брать в вуз или на работу сколько угодно, за этим никто не следил, а вот с евреями – смотри, начальник, за перебор спросят!
«Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», – скажет иной читатель. И будет не прав: время в России всё еще то же самое, оно как бы остановилось на перепутье. Надолго ли – этого пока никто не знает, но в кабинетах те же люди сидят. Постаревшие, но те же. Или их детки, от отцов набравшиеся. Странное дело, я вновь увидел это, разбираясь в проблеме чисто литературоведческой и, казалось бы, с национальным вопросом совсем не связанной. И работа товарища Сталина, с упоминания которой, в порядке предисловия, я начал эту статью, всплыла в памяти самопроизвольно, ибо ее диктуемый темой заголовок первоначально формулировался как «Шолоховедение и национальный вопрос».
Прежде чем перейти непосредственно к изложению данной темы, напомню, что у «корифея всех наук» была еще одна знаменитая книженция под названием «Марксизм и вопросы языкознания». Так вот, тема, название которой (по аналогии) «Шолоховедение и вопросы языкознания», раскрыта в замечательной и поистине научной книге Зеева Бар-Селлы «Литературный котлован: Проект «Писатель Шолохов»», с содержанием которой я уже имел честь в какой-то мере наших читателей ознакомить. Книга эта пока, к сожалению, малодоступна, выпущена в Москве тиражом всего 1500 экземпляров, поэтому о ней еще писать и писать, но теперь я обозначил для себя другую, смежную тему, к которой и приступаю.
Как я уже недавно писал в статье «Лёд тронулся, господа присяжные шолоховеды» («Еврейский Мир» № 695 от 15 сентября с. г.), с выходом книги Бар-Селлы у шолоховедов будто язык отнялся, молчат. Я не думаю, что расхожая мудрость, согласно которой молчание – знак согласия, подойдет к данному случаю, ибо не таковы наши шолоховеды, чтобы считаться с фактами. Однако понимаю, книга серьёзная, и противопоставить ей какие-либо возражения по существу они не в состоянии. По крайней мере, им требуется время, чтобы прийти в себя. А пока зубры шолоховедения пребывают в состоянии шока, их «лёгкая кавалерия» резво ринулась в бой со страниц газеты, неспроста сохранившей старое название «Советская Россия».
Ее давний почитатель, а ныне лауреат ее премии Виктор Кожемяко в статье под названием «Облик гения и визг беса» вспоминает восторг по поводу приветствия М. А. Шолохова, опубликованного в первом номере этой газеты почти полвека назад: «Еще бы! Живой классик, великий советский писатель, русский гений напутствует новорожденное издание». Замер в этом состоянии восторга бывший студент и за полвека, видно, не отошел от гипноза. Ни шолоховской литературы он не касается, ни антишолоховской – это не по его части, зато он научился во встречных сразу угадывать их национальность. Имеет в том полувековой опыт.
«Вот слышали вы что-нибудь про Бенедикта Сарнова? – задает он риторический вопрос, будто кто-нибудь из читающей публики не знает имени этого выдающегося литературного критика. – Не слышали? А между тем этот литературовед довольно преклонного возраста приступил теперь к изданию своих воспоминаний, где как раз очень своеобразно коснулся шолоховской темы». Оказывается, Беня (как далее именует его Кожемяко) не имеет права касаться «нашей национальной святыни, каковой, безусловно, является Шолохов».
Взгляд на Шолохова, если он не восторженный, это, по убеждению Кожемяки, взгляд ненавистника России. «А кто правит сегодня в России? – продолжает охранитель «национальной святыни». – Не те ли самые ненавистники? Отношение к шолоховскому юбилею – 100-летию со дня рождения, исполнившемуся 24 мая сего года, продемонстрировало это абсолютно ясно».
Кто же те ненавистники, что правят сегодня в России? Не угадаете, читатель! Кожемяко полагает, что Россией правит… Швыдкой! «Чего хотел Михаил Ефимович Швыдкой, – утверждает Кожемяко, – того и добился… Вот, например, мне стало известно, что 10 июня (почему не 24 мая?) состоялся юбилейный Шолоховский вечер в Большом театре… Кто в стране знает об этом вечере? Его не только не показали по телевидению, но даже не сообщили о нем!.. Понятно, Шолохов – это же вам не Лион Измайлов или Аркадий Арканов, чьи юбилейные вечера… прогремели по главным каналам… Зато едва появилось в Израиле очередное клеветническое сочинение некоего Бар-Селлы (просто-таки жуткий бред!) – немедленно издается и в России». Остановился черносотенец, осмотрелся и, наконец, уж напрямик: «Вот говорят о недопустимости разжигания национальной розни… Но опять же вопрос: кто разжигает? Оскорбление русской национальной святыни в лице Михаила Шолохова – разжигание розни или нет?».
Ну, тут случай клинический – «просто-таки жуткий бред!» – так что возвратим ему слова, сказанные им о книге, которую он не видел и в силу душевного состояния вряд ли способен прочитать.
Его не шибко грамотный коллега (не по палате, а по газете «Советская Россия») Александр Бобров в номере от 13 сентября разразился хулиганской статьей под заголовком «Шакал – сын Петуха». Читаем: «В издательском центре РГГУ (якобы гуманитарном университете), ректором которого был избран, а потом переизбран Невзлин, скрывающийся от правосудия в Израиле, к 100-летию Михаила Шолохова вышла огромная по объему и ничтожная по содержанию очередная поделка «Литературный котлован. Проект «Писатель Шолохов». Так что Невзлин сбежал, а грязные деньги его продолжают работать, наносить вред России».
Сразу скажу с абсолютной уверенностью, что книгу Бар-Селлы и этот автор «Советской России» в руках не держал. Это вытекает из содержания статьи. Его знакомство с темой ограничивается прочтением интервью, которое Зеев Бар-Селла дал обозревателю «Новой газеты» Николаю Журавлеву. Оно было опубликовано 5 сентября, увы, вместе с некрологом – замечательный культуролог и публицист Николай Васильевич Журавлев умер. Непонятно, непостижимо, в расцвете сил, вдруг. Как два года назад умер обозреватель той же газеты и заместитель ее главного редактора Юрий Петрович Щекочихин…
Итак, Александр Бобров сообщает: «Автор антишолоховского талмуда… (В другом месте Бобров еще называет его местечковым писакой! Чувствуется стремление Боброва перевести чуждое ему литературоведение в спасительное русло милой его кругу национальной разборки. – С. И.) дал пространное интервью «Новой газете» и объяснил, что «имя, с которым я живу последнюю четверть века – не более чем перевод на иврит того, что мне досталось при рождении». (Конечно, человек, мало-мальски владеющий словом, писал бы не от первого, а от третьего лица: не «имя, с которым я живу», а «с которым он живет», то есть Бар-Селла, а не Бобров, ну да чего можно ждать от этого поэта-публициста, члена Союза писателей России?) Поясню, что Зеев Бар-Селла на иврите означает Волк, сын Скалы (имя его отца Петр происходит от греческого «петрос» – камень, скала). Странный заголовок статьи Боброва – это его самодеятельный перевод имени автора антишолоховского «талмуда» с ненавистного иврита на привычную Боброву ругань.
Уровень его пустой риторики проиллюстрирую двумя цитатами. Первая: «Давайте допустим, что пропали все книги Шолохова, но ведь и тогда останутся его письма. Их что, подделывали?.. Останутся восторженные воспоминания… Наконец, останутся легенды и предания, которые создаются в народе, а не в ОГПУ». Вторая цитата – это будет реакция Боброва на ту часть интервью Бар-Селлы, где он говорил о неожиданной поддержке со стороны члена-корреспондента РАН Н. Корниенко, которая обнаружила близость текста романа «Они сражались за родину» с военной прозой Андрея Платонова. Прочитав это, Бобров вознегодовал: «Ну и членкоры в нынешней академии! А как объяснит эта дама фронтовые корреспонденции, газетные очерки и рассказы Шолохова? Или Шолохов возил по фронтам под мышкой книжку довоенных рассказов Платонова? А может, еще проще: вызывал Платонова на передовую и заставлял вместо себя писать? А потом еще начинают обижаться, что не финансируют науку. Да за одно такое заявление Н. Корниенко надо разгонять то научное подразделение, которое она возглавляет!»
Что можно сказать по поводу бобровской инвективы? Во-первых, если бы Бобров не поспешил со своей, прямо скажу, дурацкой статьей, а заглянул в книгу, которую, не видя, успел обругать, то нашел бы там убедительные ответы на все свои заданные сгоряча вопросы. Во-вторых, напрасно он, не разобравшись, обругал Наталью Васильевну Корниенко, она ведь вовсе не противник официозного шолоховедения, наоборот, именно она в числе немногих, наряду с самыми высокопоставленными шолоховедами В. Н. Ганичевым и Ф. Ф. Кузнецовым, попала в юбилейный шолоховский комитет!
Отнюдь не противником официозного шолоховедения является и Лев Колодный, лауреат премии Союза журналистов СССР, заслуженный работник культуры Российской Федерации. Он – страстный защитник шолоховского авторства «Тихого Дона», к тому же именно он оказал шолоховедам неоценимую услугу в разыскании рукописи романа. На первых порах обнаружение рукописи вызвало восторг шолохолюбов, в том числе и того же Виктора Кожемяко, похвалившего Колодного в «Правде». «Друзья дорогие, опамятуйтесь!» – осадил их со страниц газеты «Завтра» неутомимый защитник чистоты рядов Владимир Бушин. Феликсу Кузнецову, директору Института мировой литературы имени А. М. Горького Российской академии наук (теперь уже бывшему) Лев Колодный тоже в соратники не подошел.
Вот как причитает по этому поводу сам обиженный Лев Ефимович (в недавнем интервью «Независимой газете»): «Я старался… выступал… ездил в Вёшенскую, подарил ксерокопии рукописи ИМЛИ и музею в Вёшенской, дал две статьи в «Вопросах литературы». Прошли годы, прежде чем в Москве появилась книга! (Речь идет о книге Л. Колодного, вышедшей в 1995 году под названием «Кто написал «Тихий Дон» и в 2000 году под названием «Как я нашел «Тихий Дон» – С. И.) Потому что «демократам-либералам» было плевать на Шолохова, а «патриотов» не устраивала кандидатура автора – то есть моя лично. Тот же Феликс Кузнецов пишет в своей статье и обязательно указывает, что Герман Ермолаев (американский шолоховед – С. И.) – донской казак. А я вот не донской казак – ну и что?»
Ха-ха, ну и что! Будто не понимает. А не нужен он им. Кто его звал? Незваный гость хуже татарина! Да и отдел кадров не пропустит. Это ведь еще советский отдел кадров. Полезный работник? Ну и что? Обойдёмся и без него.
Найденная рукопись (машинописные листы с правкой от руки) никоим образом не снимает вопрос об авторстве «Тихого Дона». Никто никогда не предполагал, что наивный по молодости Шолохов мог понести в издательство чужую рукопись, предварительно ее не переписав. Над этой рукописью расстрелянного автора работала бригада бывалых литераторов. Среди них давно называли Александра Серафимовича (Попова), а вот сейчас проясняется возможность участия в этой работе (на ее заключительной стадии) даже Вениамина Каверина (Зильбера). Бригада, вероятно, была интернациональная.
Нас, однако, не так интересует, кто был привлечен к работе в процессе издания романа, как установление личности автора изначального его текста. То, что это был русский человек и выходец из донского казачества, несомненно. Так что русским патриотам нет резона тревожиться и раздувать национальный вопрос – когда в конце концов на титуле романа «Тихий Дон» после его расчистки от внесенного бригадой мусора появится новое имя автора, оно будет не еврейским, а русским. Согласно разысканиям Бар-Селлы, на титуле должен значиться Вениамин Алексеевич Краснушкин или же псевдоним «Виктор Севский», под которым он был известен.
Так что заслуга без преувеличения великого труженика Зеева Бар-Селлы (или, в обратном переводе с иврита, Владимира Петровича Назарова), затратившего на лингвистические, исторические, литературоведческие раскопки более 20 лет скрупулёзного труда, состоит не только в разоблачении мистификации вокруг псевдописателя Шолохова, но и в спасении от забвения и возвращении русскому народу его гениального писателя, действительного автора исходного текста романа «Тихий Дон» и многих других прекрасных сочинений Виктора Севского, зверски убитого, ограбленного и запрещенного. Когда бы не пустивший в России глубокие корни извращенно понимаемый национальный вопрос, сводящийся обычно к антисемитизму, за эти два деяния Зееву Бар-Селле, наверно, поставили бы, как дважды Герою, памятник при жизни. Если не в камне и бронзе, то виртуальный, для которого я придумал нижеследующее посвящение. Им и завершу статью.
Он шолоховской лжи крапленую колоду
Разоблачил и к стенке пригвоздил,
«Шолоховедов» мелкую породу,
Клепавших ложь правителям в угоду,
Он правдою унял и в лужу усадил.
В том подвиг, и ему поём мы оду,
Но еще больше славен он и мил,
Что имя Севского из праха возродил,
И долго будет тем любезен он народу.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
