Продолжение.
Начало в № 893
Вскоре Роберту Фишеру представилась возможность для проявления своей потенциальной энергии и творческих шахматных способностей. Это было время возобновления участия в соревнованиях на первенство мира.
В это время Роберт Фишер в беседе с сотрудником загребской газеты «Старт» высказал своё шахматное и жизненное кредо, названное западными специалистами как «Манифест Роберта Фишера».
Интересно узнать полный текст этого манифеста, а не фрагменты с обширными комментариями мрачных времён советской неправдивой действительности, которая изображала Роберта Фишера как тёмную личность, невежду, недоучку с четырьмя классами образования, стяжателя долларов и с другими человеческими пороками.
Одним словом, советская пропаганда изображала гениального американца порочным человеком, с которым опасно общаться, тем более иметь дело. Этим самым они готовили советских людей к срыву возможного матча Роберт Фишер — Анатолий Карпов, реально представляя себе, что советский претендент будет нокаутирован американцем Фишером. Так в дальнейшем и случилось в изобретённом на Лубянке варианте.
После некоторых отвлечений приведём полный текст «Манифеста Роберта Фишера» 1971 года.
«Я Роберт Фишер. Меня зовут Роберт Джеймс Фишер; пижоны и друзья называют меня Бобби. Я профессионал. Я играю в шахматы. Это — серьёзное дело. Ничего другого я не умею делать, но то, что я умею, — делаю как полагается. Я родился в Чикаго. Примитивные журналисты расписывают, будто в Чикаго живут одни гангстеры. Теперь не могу читать газеты. Я родился под знаком Рыбы. Я «проглатываю» гроссмейстеров, это занятие как раз по мне. Деньги я люблю. Я мог бы играть с любым пижоном на ставку — один доллар или два. Но я хочу стать чемпионом мира.
Скоро я буду чемпионом мира! Чемпион мира Борис Спасский говорит, что не боится меня, могу ответить, что я тоже его не боюсь. Я приеду в Европу, как когда-то Пол Морфи. Он был ньюорлеанец и играл, как гений, победив всех европейских мастеров. Когда же он вернулся в Америку, то умер от тоски и печали. Я тоже вернусь в Америку как Морфи. Я только не верю, что умру, как он.
Моя цель — побить рекорд Эмануила Ласкера, который был чемпионом мира 27 лет. Не знаю, где будет мой матч, да мне всё равно. Только условия должны быть о’кей. Мне нужна тишина и хорошее освещение. Прежде всего я не хочу, чтобы мешали моей профессиональной работе, расчётам и комбинациям. Больше всего я люблю играть в Югославии. Здесь меня любят и даже пишут письма.
Десять тысяч долларов за финальный матч. Считаю, это слишком мало. Гроссмейстерам нужно платить больше. Я не желаю довольствоваться подачками. Я работаю целый месяц, играю с мастерами, и ФИДЕ платит мне за это 750 долларов. Такие деньги взять да выбросить. Я много в своей жизни мучился и хочу кое-что значить. Сейчас я уже кое-что значу, но завтра я буду ещё известнее. Только неграмотные никогда не слышали обо мне; много даже таких, которые не знают, американец я или эскимос. Моя цель — лучше всех на свете двигать эти фигуры. Мой отец бросил меня, когда мне было два года. Я его никогда не видел. Мать только сказала, что его звали Герхардом и что он немецкого происхождения.
Моя мать была учительницей и воспитательницей в интернате. Мы жили в Бруклине, и мать нашла для меня учителя шахмат. Когда я в 13 лет выиграл блестящую партию у Дональда Бирна, я гордился, читая в газетах: «Если мальчик делает такие ходы, из него выйдет толк!». Потом я выучил русский язык, чтобы лучше знать теорию. В Америке мне нет равных. И уже восемь раз я был чемпионом Штатов. Все это мне надоело. Мне не надоедает только, когда мой счёт в банке растёт. У меня будет самый шикарный автомобиль и самая роскошная вилла.
Женщины — чушь. Юноши только теряют на них время. Шахматы — вот что приносит удовлетворение и может также приносить деньги. Я никогда не был непристойным и говорю, что думаю.
Михаил Ботвинник написал, что я — вычислительная машина. Я, мол, необыкновенный человек. Здесь нет ничего необыкновенного. Я просто профессионал. Я целый день играю в шахматы, учусь и стремлюсь знать больше. Ещё я учусь с помощью магнитофона и стремлюсь улучшить игру старых мастеров. Я знаю сейчас больше, чем они.
Русские написали, что раньше я плакал, когда проигрывал. Ерунда! Когда я проиграл Борису Спасскому в Зигене, я сдался как Хосе Рауль Капабланка: «Если я сейчас проигрываю партию, то чувствую себя королём, подающим милостыню нищему».
Сейчас все от меня ждут, что я буду только выигрывать. Я играю до голых королей. Я знаю, чего хочу. Дети, росшие без родителей, вырастают волками.
Роберт Джеймс Фишер — не вычислительная машина, каким его кто-то хочет видеть. Я всего лишь человек, но человек исключительный. Мой мир — чёрно-белая доска с расставленными фигурами. В моих ходах на доске динамика и искусство. Спасибо, если вы способны это понять. А кто не может, того мне жаль.
В 15 — 16 лет я стал гроссмейстером, в 16 — чемпионом США, в 28 лет я лучше всех на свете играю в шахматы, а в 29 — стану чемпионом мира.
Сейчас я твёрд, как сталь, и холоден, как кусок льда. Когда я стану чемпионом мира по шахматам, я сам буду устанавливать цены. А сейчас я пойду поиграю в теннис. Потом я посмотрю, что можно придумать в защите Каро-Канн.
Я родился под знаком Рыбы. Большая рыба ждёт маленькую. Я — большая Рыба!».
Все высказывания Роберта Фишера, хотя, возможно, с некоторым перехлёстом, в чисто американском менталитете с амбициями, основанными на собственной уверенности в своих силах и характере. На Западе «Манифест Роберта Фишера» был встречен с одобрением, а в Америке восторженно. Только в Москве поняли это в превратном смысле и сделали для себя серьёзные выводы. А они в конечном счёте сводились к одному: если Роберту Фишеру не помешать, то он на долгие годы отлучит советских шахматистов от шахматной короны, а явного по силе шахматиста тогда и в далёкой перспективе не просматривалось.
На Бориса Спасского после провала в Рейкьявике в 1972 году уже тогда надежды были небольшие. Просматривался за горизонтом молодой Анатолий Карпов. Не него, подходящего шахматиста для «патриотических целей», и сделали ставку партийные аппаратчики самого высокого ранга и Лубянка.
КГБ решил повторить почин Николая Крыленко, поставившего в своё время на Михаила Ботвинника, который полностью себя оправдал и добыл в 1948 году шахматную корону для Советского Союза. А в столь ответственное после 1972 года время поставил на подростка Карпова из уральского города Златоуст, 1951 года рождения.
Для его обучения шахматным премудростям вначале был привлечён сам Михаил Ботвинник, который, правда, не нашел в нём большого таланта, в чём его позднее упрекнул Александр Котов. А затем к Анатолию Карпову привлекли самого выдающегося специалиста и педагога по теории шахмат с энциклопедическими знаниями Семёна Абрамовича Фурмана — мастера по шахматам из Ленинграда, который, начиная с 1963 года, посвятил ему десять лет обучения, с учётом того, что Анатолий Карпов уже учился в Ленинградском Государственном университете им. Жданова на экономическом факультете (10 лет!).
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
