Не упустите свой шанс!

Рав Александр Каллер

Раввин Александр Каллер: “Наше объединение — акт сплочения русскоязычного еврейства. Так что вне зависимости от исхода выборов, объединившись, мы будем в выигрыше”.

Третий номер в списке «Beyachad — Together for Israel» раввин Александр Каллер, исполнительный директор Еврейского общинного центра имени Лейзера Вербуха.

— Москвич из светской семьи гордых евреев со знанием считанных идишских слов и нескольких еврейских кулинарных рецептов, — говорит о своем происхождении рав Каллер. — Путевку в еврейство я получил в московской специальной школе с преподаванием ряда предметов на английском языке: сначала мне за еврейство дали в морду, потом директор снабдил меня телефоном молодежного еврейского центра. В центре оказался курс для отъезжающих – один час иврита и полчаса недельной главы Торы. А учебник к этому курсу продавался в синагоге в Марьиной роще. О такой синагоге я не слышал, знал только Хоральную на улице Архипова. Пришел в старое деревянное здание, позже сгоревшее. Зашел – и дух захватило. Купил «учебник» — ксероксные странички, скрепленные степлером – за 3 рубля. Деньги большие, но родители дали. Выхожу, а мне навстречу человек со спутанной бородой, без передних зубов, в тренировочном костюме, в кедах и в цицес.

— Иврит учишь? – спрашивает. – Алфавит знаешь? Не нужна тебе эта книжка, пойдем научу. Открыл молитвенник, а там на первой странице алефбет. Прочел мне первую строчку букв, попросил повторить, вторую, крест-накрест, вперед, назад… Через 40 минут я знал еврейский алфавит.

Так девятиклассником я начал почти ежедневно ходить в синагогу, летом заезжал потусоваться в ХАБАДский лагерь, который в тот год устроили рядом с нашей дачей в Кратово. В десятый класс я пошел в первую в Москве еврейскую школу, располагавшуюся на женских галереях синагоги на Архипова. Почему родители согласились перевести меня из моей английской школы в еврейскую – не знаю. Ходил в Марьину рощу, оставался на шаббат, потом был мой первый Йом-Кипур. Я понятия не имел о посте, молился со всеми, потом сбегал в магазин, купил батон и пакет молока. Ничего вкуснее я, кажется, не пробовал. Поел и вернулся продолжать Йом-Кипур. В какой-то момент мой друг, сделавший обрезание, подвел меня к моэлю и сказал, что я хочу сделать обрезание. От этой идеи я пришел в ужас, но раздумывать мне не дали: аллергии нет? Гепатитом болел? Приходи завтра в 10 утра. Родители ужаснулись, но препятствовать не стали. Наутро папа отвез меня в Марьину рощу, где мне сделали обрезание в строительном вагончике на кухонном столе, накрытом байковым одеялом. Моим сандеком был легендарный рав Абрам Генин, одноногий ветеран войны, некогда содержавший всю синагогу.

Постепенно я становился все более соблюдающим. Правда, мысль об иешиве была по-прежнему чуждой мне и категорически дикой моим родителям. Однако мои учителя и наставники из Марьиной рощи сделали ход конем: предложили мне поехать в иешиву в Англию. Родителям я сказал, что еду в еврейскую школу в Англию учить немножко еврейство, а в основном компьютеры и юриспруденцию. Родители поверили. В иешиве было 14 часов в день хасидизма, включая юриспруденцию Талмуда. Открылся я родителям через три месяца, приехав домой на праздники. Восторга они не испытали, их оскорбила моя ложь, но билет обратно в Англию мне купили, сказав, что выбор мой они не понимают, но уважают. Через два года я переехал в иешиву в Америке, готовил себя к работе с русскоязычной еврейской общиной, собираясь вернуться в Москву. Каждое лето, каждый Песах ездил в Россию, устраивал седеры. Работал в недавно созданной ФЕОР (Федерация еврейских общин России), с главами общин, со студентами иешив, которые ездили по разных российским городам проводить седеры, а летом два года подряд был директором лагеря «Ган Исраэль» для трех сотен мальчиков. И готовился к раввинскому экзамену, сбегая позаниматься в Нью-Йорк на 770 Eastern Parkway (в синагогу Любавичского Ребе). В декабре 1999-го, спасаясь от плохой нью-йоркской погоды в Майами, я совершенно случайно обнаружил там прокат русских фильмов. Так я узнал, что в Майами есть русские евреи, но нет ни раввина, ни синагоги. И, получив смиху, я вернулся в Майами без определенного статуса с крошечным бюджетом, но с большой волей к победе. Практически на том самом углу, где я когда-то обнаружил русский видеопрокат, вот уже 20 лет действует наша синагога, которую я кропотливо собирал, что называется, «вручную». Начинал с таксистов-одесситов, принявших меня очень тепло. Потом просил каждого познакомить меня с русскоязычным евреем, которого я еще не встречал. И через 4 недели после моего появления в городе ко мне на седер, организованный в местном русском ресторане по договоренности с хозяином, пришли 100 (сто!) человек. Каждый заплатил за себя – так что я возместил все расходы и никому не остался должен. После чего я продолжил бегать по городу — вешать мезузы, давать классы, женить и хоронить. Вскоре я и сам женился. Моя жена американка, но два года проработала в Москве в ХАБАДском детском саду и в школе, так что она говорит по-русски. От года к году наша община росла и обрастала новыми институтами: детский летний лагерь, воскресная школа, двуязычный журнал «Эксодус» на русском и английском, детский сад, синагога. А полтора года назад мы завершили строительство первого и единственного в Америке еврейского русскоязычного общинного центра – прекрасного 6-этажного здания на берегу залива, где размещается детский сад, начальная школа, воскресная школа для подростков, программа для пенсионеров, клуб для воспитания молодых лидеров «Соломон», маленькая синагога для будней, большой молельный зал для шаббатов и праздников, отдельно банкетный зал. В каждый шаббат в нашем центре собирается до полутора сот человек. На седере было 250 человек, в Осенние праздники к нам приходят до семисот человек. И все они были собраны поштучно. Надо ли объяснять, что занятость у меня полная? Делаю несколько дел сразу: к примеру, даю это интервью и пытаюсь кормить детей.

Но я идеалист. И выдвинул свою кандидатуру на участие в работе Всемирной сионистской организации в надежде на что-то повлиять и что-то изменить.

Во-первых, я хочу, чтобы русскоязычное еврейство, определенную часть которого я представляю, олицетворяю, имело в этой структуре свой голос, влияло на какие-то процессы, решения, распределение бюджетов. Оговорюсь, душу свою ни за какие бюджеты я продавать не готов. И тем не менее… К сожалению, есть немало нашего люда – американского еврейского – готового эти бюджеты потратить на действия против Израиля, против еврейства. Голоса в ВСО имеют организации левого толка, включая ту же JStreet. Поэтому, чем больше там будет носителей консервативных, аутентичных еврейских ценностей, тем лучше. Мы не против левых, но мы не согласны с их идеологией. Во-вторых, объединение в «Beyachad — Together for Israel» — это акт сплочения русскоязычного еврейства, хабадного и нехабадного, партнерство с тем же раввином Кацином, с его общиной, представляется мне очень важным. Так что вне зависимости от исхода выборов, объединившись, мы будем в выигрыше. Повторюсь: я идеалист и очень надеюсь, что смогу поменять что-то к лучшему даже и в политических играх…

Беседовала Наоми Зубкова