«… Я иудейка из рода Авраама,
Лицом бела и помыслом чиста.
Я содомитка, я горю от срама,
Я виленских местечек нищета,
Где ласковые свечи над субботою,
Где мать худа и слишком
толст Талмуд,
Я та, на чьих лохмотьях
звёзды желтые
Взойдут однажды и меня сожгут…»
Елена Аксельрод —
дочь Меера Аксельрода
Дочь художника, чтобы написать и опубликовать эти строки, уехала в Израиль. А Меер Аксельрод (1902 — 1970) о своем еврействе мог говорить лишь в кругу близких людей и на холстах. Времена были трудные и жестокие. Еврейским художникам было тяжело вдвойне: еврейского национального искусства в советском государстве просто не существовало.
И что было делать художнику, если его волновало местечко, традиционность и все лучшее, что есть в мировом искусстве. Меера Аксельрода ругали, третировали за формализм, приверженность французской живописи и еще за многое. Но во все времена и в любых ситуациях он не изменил своей глубокой, застенчивой любви к великим мастерам от Делакруа до Матисса. В таких условиях Меер Аксельрод прокладывал свою, в полвека длиною, дорогу творческой жизни. Это была жизнь мастера, отстаивавшего достоинство и само право на жизнь еврейского национального искусства.
С творчеством Меера Аксельрода я познакомился в конце 1976 года на посмертной выставке в Третьяковке. Среди многих работ я обратил внимание на три автопортрета. Наверное, лишь в автопортретах, образах любимых женщин и детей художники раскрывают себя полностью. Аксельрод показывал жизнь российского еврейства во всем его трагизме: нищее еврейское местечко, его дети и старики, еврейская беднота, переселенцы, изгнанные Первой мировой войной с насиженных мест, Гражданская война и погромы начала века, еврейские сельскохозяйственные коммуны в Крыму 1930 — 1931 гг., которые были очень скоро разогнаны. Те коммунары сгинули в российских тюрьмах и на войне. К теме гетто он обращался в разные годы жизни и в живописи, и в графике.
И что очень важно, Меер Аксельрод был художником многих спектаклей в еврейских театрах Москвы, Киева, Минска. Он выполнил множество иллюстраций к еврейской классике и современной литературе, писал портреты еврейских писателей, актеров, художников.
Выходец из белорусского местечка Молодечно вошел в искусство в период Еврейского возрождения, основная идея которого состояла в соединении древних традиций и авангарда.
В 11 лет Меер начал учиться в школе Иегуды Пэна. Но вскоре жизнь заставила его «изменить» учителю. Потом, в 1919 году, он вернулся к Пэну.
В 1921 году Меер Аксельрод представил свои работы на выставке белорусских художников в Минске — зарисовки еврейских местечек и кладбищ, жанровые картинки белорусского еврейства.
Затем поступил на учебу в московский ВХУТЕМАС. Его учителями были Штеренберг, Кончаловский, Фальк, Лентулов и Фаворский. Специализацией Меера Аксельрода стала графика и гравюра, но страсть к живописи не оставляла его всю жизнь.
В 1931 году (спасибо партии за это) власти создали Российскую Ассоциацию Пролетарских Художников (РАПХ). Вскоре идеологи разделили художников по трем категориям: «истинно пролетарских художников», «попутчиков» (классово чуждых пролетариату) и «скатывающихся» на позиции буржуазного искусства. Меер Аксельрод оказался в третьей (низшей) категории — с Тышлером и Штеренбергом.
Еще в 1930 году Аксельрод был послан в еврейскую сельскохозяйственную коммуну в Крыму «Войо-Ново» (Новый путь). Художник обладал даром поэтического сопереживания, в самом обыденном он умел находить нежность и красоту. Так возникла трогательная серия работ «В степи».
Но вскоре на М. Аксельрода, П. Митурича, К. Истомина и других наклеили ярлык «формалист» и лишили живописных заказов. И все они ушли на заработки в иллюстрирование книг, эскизы декораций и костюмов к спектаклям. Аксельрод проиллюстрировал книги Бабеля, Шолом-Алейхема, И.-Л. Переца, Горького, Маршака, Коласа, Ожешко и других.
Декорации и костюмы Аксельрода к спектаклям «Тевье-Молочник», «Заколдованный портной», «Менахем-Мендл» Шолом-Алейхема, «Мера строгости» Давида Бергельсона стали частью истории еврейского театра. Поработал художник и с Эйзенштейном на фильме «Иван Грозный».
Особенно хочу отметить портреты еврейских писателей, выполненные Аксельродом и портреты его семьи. В них столько пронзительной нежности, что щемит душу.
Что же сказать о трагической серии «Гетто»? Вообще, с художником знакомятся по его картинам. Слова не могут передать ни изящества линий, ни буйства красок. Последние три года жизни Меера Аксельрода озарены всплеском его живописного таланта. Увы, 10 января 1970 года художника не стало. Но у него оказался наследник — внук Михаил Яхилевич.
Проникновенные слова о художнике написал поэт Арсений Тарковский:
Сегодня картины, эскизы декораций и рисунки Меера Аксельрода стали в России ходовым товаром у коллекционеров. Большая часть картин и рисунков Аксельрода осталась в российских и украинских музеях, театральных архивах. Но часть работ увезла дочь в Израиль. И это хорошо, что у неприкаянного в советской жизни еврейского художника появился дом в Израиле.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
