Сила тишины

Расскажу о раввине, «влюбившемся в Россию», где прожил 24 года. Год назад он ушёл от нас.

Рав Давид Вайс (не путайте с тёзкой и однофамильцем, секретарём «Нетурей карта» и антисионистом) родился в Прешбурге (Братиславе) в 1942 году. Отец рав Моше-Яков был последним раввином Прешбурга, влиятельным человеком со связями; ему не раз удавалось спасать евреев. Вся семья пережила Холокост — отец с остальными детьми и частью родственников, когда «связи» уже перестали работать, 2 года прятались в бункере, а дедушка, бабушка и 6-летняя дочь чудом выжили в Аушвице. Годовалого Давида отдали как «девочку» в нееврейскую семью за большие деньги. Ночью отцу приснилось, что сын в опасности; племянница прокралась и услышала, как хозяева обсуждают: «стало слишком опасно держать евреев, бросим его в Дунай». Девушка забрала малыша; соседей по бункеру уговорили (отдали кольцо с бриллиантом), что малыш плакать не будет…

Давид действительно был очень тихим, до 8 лет не разговаривал, в дальнейшем говорил мало и негромким голосом, ни на кого его не повышая. Тишину он пронёс через всю жизнь и дарил другим. Жена рассказывает: однажды ему, машгиаху ешивы, пришлось выгнать ученика, мать позвонила с ругательствами и проклятьями; рав молча слушал, потом произнёс: «простите, мне пришлось отлучиться, не могли бы Вы повторить ещё раз?». Пар вышел…

После войны рав Моше-Яков оказался в Венгрии, помогал евреям перебираться в Австрию, нередко рискуя жизнью. В 1950 семья уехала в Израиль, по совету Хазон Иша поселилась в Петах-Тикве и рав возглавил общину выходцев из Венгрии и Чехословакии «Хуг Хатам Софер» (мать Давида — потомок Хатам Софера).

Давид учился в ешиве «Беэр (Колодец) Яков» и был близок к духовным лидерам поколения: раву Моше Шапиро и машгиаху ешивы раву Шломо Вольбо. Рава Вольбо, крупнейшего педагога поколения, всю жизнь он будет считать своим наставником и использовать на практике его идеи и методы; издаст серию книг, объясняющих взгляды рава Вольбо на воспитание детей и служение Творцу.

Ривка поведала историю их замужества: ей, дочери богатой семьи из Антверпена, предложили посмотреть на «очень талантливого бахура». На встрече тот уточнил, что ему «достаточно 3х ящиков: один — сидеть, другой — писать, на третьем спать». Девушка сбежала, но через год вновь встретились — и поженились (1966). Жили очень бедно: муж 5 лет только учился. Поддержки от родителей не было — папа, рав Хаим-Арье Зильберштейн, не одобрял подход Давида, сам он вставал в 4 ночи, чтобы успеть поучиться, кончал работу в 4 дня — с той же целью, 7 раз прошёл Талмуд… Молодые не хотели просить о помощи. «То змея заползёт, то осёл остановится почесаться о стену» — но к приезду родителей покупали что-то, дабы дом не выглядел пустым. Ривка переводила, затем открыла ателье… После рождения третьего ребёнка Давид приглашён машгиахом в ешиву «Ломжа» в Петах-Тикве, через 5 лет — в «Коль Тора» в Иурушалаиме, после он был машгиахом и в других столичных ешивах («Ор Барух», «Бейт Талмуд»).

Подход машгиаха (от «ашгаха», управление) был «неправильным», «излишне мягким» — но соответствовал взглядам наставника и собственной натуре. Рав Давид не стоял на своём, ничего не доказывал, старался никого не смущать и считался с каждым. Роль «надзирателя» — одну из функций машгиаха — исполняли его уроки мусара (еврейской этики), глубокие и нестандартные, которые он готовил днями; в одухотворённой их атмосфере у присутствовавших возникали настоящие озарения. Многие ученики, ставшие воспитателями следующих поколений, переняли его метод; с оговоркой можно утверждать, что на сегодня он — ведущий. «Побочной пользой» для машгиаха стала возможность в конце дней сказать дочери: «ты знаешь, у меня нет врагов».

В Союзе — Перестройка, в страну допускают «торговцев религиозным дурманом». К Вайсам обращается рав Моше Соловейчик, один из учредителей ешивы «Торат хаим» в Москве. Через несколько месяцев — и рав Элиэзер Кугель, глава иерусалимской ешивы «Швут ами», кузницы раввинских кадров выходцев из Нерушимого. С благословения и с поддержкой рава Шаха открываются учебные заведения в Союзе-России: ешива «Огалей Яков», школа для девочек и семинар «Бейт Йегудит» — рав и Ривка Вайс участвуют в их создании. Они прилетели на пару месяцев, взяв с собой младших детей — н увидев, с каким энтузиазмом оторванные от всего еврейского аборигены начинают пить из чистого источника, оставляют всё на Обетованной и полностью погружаются в российскую еврейскую жизнь. Появляются люди: «я еврей», «я тоже еврей»…

Рав Давид, интеллигентный человек с большой любовью к литературе, стремится понять новых друзей. Он прочитывает Булгакова — сперва в переводе, по мере освоения русского в оригинале; ученица вспоминает, как на первой встрече он вдруг к месту процитировал по-русски Бродского. Возникает не просто понимание, возникает любовь. Цитирую Ривку: «За те 24 года, что мы прожили в России, мы, как мне кажется, успели многое сделать. Меня очень радовало бурное развитие еврейской жизни в Москве, нравилось, как развернулся ХАБАД. Я чувствовала, что мне есть кому передать вожжи. Но для нас те 24 года были самыми прекрасными в жизни! Давид любил Россию всей душой. Все ученики были для него как родные дети. И они это чувствовали. Эта привязанность была намного сильнее, чем к ешиботникам в Израиле.» Большинство израильских ребят и без него связаны с Законом, а россияне буквально рождались в вечности рядом с ним!

Разумеется, «правило 3х ящиков» не отменено, самое лёгкое было — поменять налаженный быт и бизнес на бедность и сумятицу российского межвременья. Рав Давид проявил новые таланты — оказалось, он прекрасно готовит. В феврале 1996 главный раввин Москвы Пинхас Гольдшмит упрекнул «иностранцев», что те «осели в столице и забыли про остальную Россию». Реакция рава Вайса: «какая община мне выпала (для шефства)?». Выпала — Пермь. Рав уже преподаёт в «Бейт Йегудит», руководит общиной «Маген Давид» и семинаром «Туро-калледжа», даёт уроки в ешиве «Огалей Яков» … И в добавку отныне еженедельно летает в Пермь, с четверга по понедельник или вторник, сам готовит для всех субботние трапезы, читает лекции, организует — в общем, строит общину. В Москве их школы включали не только предметы Торы — непривычные родители не отправили бы туда детей, — но и кучу «светских» предметов на самом высоком уровне: математика, музыка, спорт, балет, рисование, бесплатный школьный транспорт… К этому же рав стремится в общинах, которыми занят, а летать ему приходилось не только в Пермь.

Главный «принцип» его работы: внимание, искреннее уважение ко всем и каждому. Он на ходу осваивал не только язык и культуру страны, в которой жил — но и ментальность людей, их системы ценностей и предпочтений. Мог пойти в театр с завзятым театралом, которому не терпелось пригласить учителя; мог «прочитать» (по лежащей рядом книге) испорченный временем свиток Торы — ведь у стариков слёзы текли от радости, что наконец-то их сокровище работает! — и организовать доставку им кошерного свитка… Можно долго рассказывать о «Приключениях раввина Давида в России».

Увы, «кого Б-г любит — того испытывает». Последние 14 лет жизни рав Вайс болел Паркинсоном — началось это после безвременной смерти их сына Исраэля.

Долгое время, пока был в силах, никому не рассказывал и не показывал этого, тянул на себе все возы, щедрая улыбка неизменно на лице. Выпускал книги на русском (в том числе свои комментарии Танаха), летал, учил… Но постепенно силы сокращались — и в 2015 Вайсы возвращаются в Израиль. Ривка самоотверженно ухаживает за мужем, который отдаёт людям оставшиеся дни…

В завершенье — его совет. «Не пониманию — кто-то говорит, что не может справиться со своими чувствами. Чувства тренируются, как и всё: маленькими шагами и большими вложениями. Возьми маленькое действие и совершай его регулярно — вот и весь секрет. Только действие обязательно должно быть осознанным».