По Нью-Йорку с томиком рассказов О. Генри

Леонид РАЕВСКИЙ, журналист, автор путеводителей и гид
Леонид РАЕВСКИЙ, журналист, автор путеводителей и гид

О. Генри впервые появился в Нью-Йорке в апреле 1902 года. В тот же день, редакторы Даффи и Холл решили показать ему центр Манхэттена. Город ошеломил и поразил его: «Воздушная железная дорога хрипло грохотала, трамваи гудели и звенели, извозчики ругались, мальчишки-газетчики звонко кричали, колеса оглушительно стучали». Знаменитый калифорниец Джон Стейнбек, тоже не был в восторге от первой встречи с ним: «Это уродливый город, грязный город. Его климат — скандал. Его политика пугает детей. Его уличное движение — безумие. Его конкуренция убийственна. Но есть одна вещь: если вы жили в Нью-Йорке, и он стал вашим домом, ни одно иное место вам не подойдет». Это относится и к О. Генри. Об этом и слова его первого биографа Алфонсо Смита: «Если когда-либо в американской литературе и произошла встреча человека с местом — это, когда О. Генри впервые прошел по улицам Нью-Йорка». Так возьмём же томик его рассказов и прогуляемся вместе с ним по улицам этого великого города.

Железная дорога в Манхэттене — Бэттери-Джефферсон-Гринвич. Фото: amazon.com 

Но о каком «городе» идёт речь? Так называемый «Большой Нью-Йорк», возник лишь в 1898 году, в результате слияния пяти городов (Манхэттена, Бруклина, Бронкса, Квинса и Стейтен-Айленда). Всего за три года до приезда О. Генри в Манхэттен, и потому ещё не мог ощущать себя единым городом. Хотя, с лёгкой руки П. Вайля принято считать, что из 273 рассказов писателя, около трети посвящено Нью-Йорку. Однако, Нью-Йорк О. Генри — это вовсе не Большой Нью-Йорк, и даже не весь Манхэттен. В разное время писатель жил здесь на 24-й улице и на Ирвинг-Плейс, а также в отелях «Марти» на 24-й, «Каледония» на 26-й и «Челси» на 23-й улицах. Но наибольший отрезок времени он провёл в 55-м доме на Ирвинг-Плейс. Именно отсюда, он совершал свои многочисленные прогулки по городу, и оттого эта часть города была ему особенно близка. Именно здесь и обитают герои многих его рассказов. На пространстве между Hudson и East River, от Washington Square Park до Herald Square. И оттого, именно отсюда, с Вашингтон Сквер Парка мы и начнём наше путешествие. С далёкого 1642-го здесь селились освобождённые из неволи рабы. Оттого и район называли тогда «Маленькой Африкой». Потом здесь было кладбище. С тех времён сохранился лишь трёхсотлетний английский вяз (высотой более 33 м), известный как «дерево палача», поскольку на его ветвях вешали преступников. С 1850-х здесь начинает функционировать парк, разбитый на месте временного военного плаца. Со времён О. Генри здесь почти ничего не изменилось. Стоит и возведенная в честь столетия со дня инаугурации Джорджа Вашингтона, мраморная мемориальная арка. Правда статуи Вашингтона (в качестве главнокомандующего и президента), тогда ещё не украшали арку. Но Пятая Авеню, как и сегодня, берёт начало именно от этой арки. Сохранились и статуи итальянского революционера Джузеппе Гарибальди и основателя сталелитейной промышленности Александра Холли, а также большой фонтан в центре парка. Как и в былые времена, стоят здесь корпуса Нью-Йоркского университета. Герои рассказа писателя «Последний лист» жили недалеко отсюда. «В небольшом квартале к западу от Вашингтон Сквера улицы перепутались и переломались в короткие полоски, именуемые проездами. Эти проезды образуют странные углы и кривые линии… И вот, в поисках окон, выходящих на север, кровель XVIII столетия, голландских мансард и дешевой квартирной платы люди искусства набрели на своеобразный квартал Гринвич-Виллидж. Затем они перевезли туда с Шестой авеню несколько оловянных кружек и одну-две жаровни и основали «колонию». Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома». 

Знімок екрана 2022-07-19 045420Сегодня мы знаем, как его найти. С площади следует двигаться на запад по Waverly Pl. до Christopher Park, а затем на Grove Street. При пересечении 6 Авеню, ориентиром может служить расположенное справа здание Jefferson Market Library (тогда Окружного суда), с викторианской готической башенкой. А вот Христофер Парк тогда мало кому был известен. Ведь ни гей-бара Stonewall, положившего начало движению за права ЛГБТ, ни памятника Stonewall National Monument (ныне известный во всём мире) тогда ещё не было и в помине. А по Grove Street следует пройти сквозь ворота с надписью Grove Court (между домами 10 и 12) к дому из красного кирпича №13 во дворе, где героини рассказа сняли студию.

«Это было в мае. А в ноябре Джонси заболела пневмонией. Осмотрев девушку, доктор сказал, что она угнетена какой-то мыслью и, скорее всего, не поправится. Тем временем Джонси лежала на железной кровати, глядя сквозь мелкий переплёт окна на глухую стену соседнего дома, покрытую старым плющом. Холодный ветер срывал с него листья. Джонси считала их, и внушила себе: когда упадёт последний лист плюща, она умрёт. Об этом узнал Берман — их сосед снизу, злющий старикашка и алкоголик, всю жизнь мечтавший написать шедевр. На другое утро Джонси попросила поднять штору, и девушки увидели, что «после проливного дождя и резких порывов ветра» на кирпичной стене остался последний лист плюща. Однако, на следующее утро он остался на старом месте. У Джонси изменилось настроение. Она решила, что грешно желать себе смерти, попросила куриного бульона, молока и зеркальце. Днём пришёл доктор и сказал, что Джонси уже вне опасности. Но он спешил, потому что в этом доме у него появился ещё один больной. Через два дня Сью подсела на кровать к выздоравливающей Джонси и рассказала: «Мистер Берман умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только два дня. Утром первого дня швейцар нашел бедного старика на полу в его комнате. Он был без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и были холодны, как лед. Никто не мог понять, куда он выходил в такую ужасную ночь. Потом нашли фонарь, который все еще горел, лестницу, сдвинутую с места, несколько брошенных кистей и палитру с желтой и зеленой красками. Посмотри в окно, дорогая, на последний лист плюща. Тебя не удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра? Да, милая, это и есть шедевр Бермана — он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист». Вот такую удивительную историю рассказал нам О. Генри. Считается, что произошла она в этом доме. По крайней мере, в 1952 году именно здесь был отснят фильм «Полный дом О. Генри», с экранизацией «Последнего листа». И огромное число посетителей, наведывающихся сюда ежедневно, лучшее тому доказательство. Правда, здесь всё не так однозначно. Дело в том, что рядом с 13 Grove Street располагается дом 90 Bedford St., на 6 этаже которого (над рестораном «The little owl») якобы размещалась квартира, где обитали герои сериала Friends («Друзья»). Правда, внутри дома съемки не проводились — операторами был отснят лишь фасад дома с его пожарной лестницей. Одновременно, этот участок улицы носит и имя Larry Selman Way, главного героя документального фильма «The Collector of Bedford Street», номинированного на Оскар. Умственно неполноценный Ларри (IQ равен 62), потеряв родителей и дядю, всё же сумел не только жить независимо, но и помогать другим людям. За 30 лет жизни (до его смерти в 2000 г.), он собрал более 300 000 долларов от жителей района, прося у них пожертвования в размере 1 или 2 доллара. Которые он передавал в больницу Святого Винсента, семьям жертв 11 сентября, для исследований мышечной дистрофии, СПИДа и т. п. — став легендой района. И теперь, среди сотен людей, ежедневно толпящихся на перекрёстке, трудно определить являются ли они поклонниками О. Генри, фанатами «Друзей», или почитателями Ларри. Поскольку все фотографируют и ресторан, и Grove Court. Вот такие это замечательные места. (Кстати, рядом, по адресу 75 1/2 Bedford Street находится Millay House — самое узкое здание города, а на 44 Morton — первый дом, в котором жил в Нью-Йорке И. Бродский). Правда, расположены они далековато от обители самого О. Генри на Ирвинг-Плейс. Но, следующий наш адрес значительно ближе. 

Union Square. Памятник Вашингтону, 1870. Фото: ruwiki.press
Union Square. Памятник Вашингтону, 1870. Фото: ruwiki.press

Это Union Square. С 1832 г. его наименование указывает на то, что «здесь было соединение (или союз) двух главных магистралей города: Бродвея и бывшей Бауэри-роуд — теперь Четвертой авеню. В первые годы существования его окружала ограда, но вскоре всем горожанам был открыт доступ в парк. О. Генри видел его примерно таким, как сегодня. Правда, тогда ещё на месте овощного, был цветочный рынок, а в торце площади не красовался знаменитый «Метроном». Внутри парка ещё не было огромного Флагштока Независимости, и не был возведен памятник М. Ганди. Следует заметить, что и величественный монумент Джорджа Вашингтона (первая в Америке конная скульптура, отлитая из бронзы), в то время ещё размещался в юго-восточном углу площади — в районе 4 Авеню.

55 Irving Place, 1935. Дом, в котором жил О. Генри. Фото: nycma.lunaimaging.com
55 Irving Place, 1935. Дом, в котором жил О. Генри. Фото: nycma.lunaimaging.com

Главными сооружениями парка тогда являлись: Питьевой фонтан с фигурой Милосердия, скульптура президента Авраама Линкольна (она была на месте, где ныне стоит скульптура Махатмы Ганди и французского генерала маркиза де Лафайета (созданная Ф. Бартольди, автора проекта Статуи Свободы). Здесь прошли два похоронных шествия: Эндрю Джексона (в 1845 году) и Авраама Линкольна (в 1865 году) и первый в истории США парад в честь Дня труда в 1882 году. В начале прошлого столетия парк был излюбленным местом отдыха горожан, и оттого именно здесь разворачивалось действие рассказа О. Генри «Предвестник весны»: «Первая фиалка еще не распустилась, когда мистер Питерс, мистер Рэгздейл и мистер Кид, сидя на скамейке в Юнион-сквере, вступили в заговор. Мистер Питерс был д’Артаньяном в этом трио бездельников. Он являл собою самое грязное, самое ленивое, самое неприглядное серое пятно на фоне зеленых садовых скамеек. Но в ту минуту он играл первую роль. У мистера Питерса была жена». А у неё был один доллар. И Питерс это прекрасно знал. Она вчера куда-то ходила стирать и заработала его. Оттого, его следовало непременно добыть, чтобы затем пропить с приятелями. Но миссис Питерс не поддавалась ни на какие уговоры, и доллар не отдавала. Тогда он решил совершить отчаянный шаг: признаться ей в любви. Увидев, что у мужа усталый вид и он похудел, взволнованная его признанием женщина, выбегает из комнаты. Мистер Питерс упивается победой и недоумевает: куда она могла убежать? А та возвращается с бутылкой настойки лечебной сарсапариллы, радуясь, что у неё сохранился этот доллар! «Мистер Питерс дал влить себе в рот столовую ложку настойки. Потом миссис Питерс села к нему на колени и прошептала: — Назови меня еще раз душечкой-пампушечкой, Джеймс. Он сидел неподвижно, придавленный к стулу новым воплощением богини весны. Весна наступила. В Юнион-сквере мистер Рэгздейл и мистер Кид, изнывая от жажды, ерзали на скамейке в ожидании д’Артаньяна с долларом». Они могут ждать его сколько угодно. Любимая женщина лучше их знает, на что истратить последний доллар. И потому — не будем напрасно ждать Джеймса на скамейке, а отправимся дальше. Ведь тут, совсем рядом, находится дом, откуда сам О. Генри отправлялся в свои путешествия по городу — 55 Irving Place. Правда, тот старый, четырёхэтажный дом, где он провёл наиболее продуктивные годы жизни (с 1902 по 1906), проживая в квартире на первом этаже с огромным, выходящим на улицу трёхстворчатым окном, уже давно перестроен.

Таверна Пита. Фото: translated.turbopages.org
Таверна Пита. Фото: translated.turbopages.org

Чаще всего О. Генри просыпался поздно, и с утра недолго (час-два) трудился, а затем отправлялся на прогулку, или посещал редакцию, прихватив с собой кого-либо из приятелей-журналистов. Бывало, что по дороге они заглядывали в разнообразные питейные заведения, и тогда прогулка затягивалась допоздна. Порой до глубокой ночи. Домой он непременно прихватывал с собой еще бутылочку, поскольку по возвращении ему предстояла долгая ночная работа, которая требовала «допинга». Однажды, своему старому приятелю он расскажет, как это чаще всего происходило: «Первым делом нужен кухонный стол, деревянный стул, пачка желтой писчей бумаги, химический карандаш и стакан. Это основа. Затем запасаемся фляжкой шотландского виски и несколькими апельсинами. Так подходим к ситуации, которую часто величают вдохновением. Смешивая апельсиновый сок со скотчем, писатель пьет за здоровье всех журнальных редакторов, затачивает карандаш и начинает писать. Когда апельсины выжаты и фляжка пуста, товарный кусок словесности готов к отправке». По крайней мере, на мемориальной доске, установленной на стене нового семиэтажного корпуса (заменившего старое четырёхэтажное здание) указано, что именно здесь, в течение двух часов, им был написан легендарный рассказ «Дары волхвов». Правда этот факт оспаривает находящаяся напротив «Таверна Пита» (129 East 18th Street на углу с Irving Place). Об этом она сообщает не только на своей мемориальной доске, но и броским текстом на боковом фасаде: «Это место обессмертил О. Генри, который написал здесь рассказ «Дары волхвов». Правда в те времена эта таверна носила другое название — «Healy’s Café», и являлась одной из самых старых кофеен или таверн города. С 1851 г. в этом здании функционировал отель «Портман», на первом этаже которого располагался продуктовый магазин. Вот именно его и превратили братья Хили в 1899 году в кафе (Healy’s Café). И уже в 1922 году оно сменило и владельца, и название, под которым и известно до сих пор — Рete’s Tavern. К счастью, таверне удалось сохранить дизайн первоначального интерьера. Кабины, бар, потолочная и напольная плитка являются оригинальными и существуют с момента открытия таверны в XIX веке. На них вы можете ещё раз взглянуть в телешоу «Сейнфилд» или «Секс в большом городе». А на фотографиях и вырезках из газет и журналов на стенах таверны, увидеть и узнать множество знакомых лиц. Но самое интересное — вы можете провести вечер, в той самой кабинке, где вероятней всего, О. Генри написал «Дары волхвов».

Эта удивительная рождественская история известна во всём мире. В ней речь идёт о молодых супругах Джиме и Делле, которые жили небогато, и серьёзно нуждались в деньгах. Однако, у каждого из них были сокровища, которыми они гордились: у него — карманные золотые часы, доставшиеся от отца и деда, а у нее — восхитительные каштановые волосы. Был канун Рождества, и Делла, желая сделать рождественский подарок любимому, тайком от него продала пряди своих роскошных волос: чтобы купить красивую платиновую цепочку для часов Джима. Тех самых, которые он в свою очередь продаст, чтобы приобрести набор черепаховых гребней для прекрасных каштановых волос Деллы. Однако… подарки остались невостребованными. Но главные сокровища сохранились у них навсегда — их любовь и любящие сердца. Но при чём же здесь волхвы? «Волхвы, те, что принесли дары младенцу в яслях, были, как известно, мудрые, удивительно мудрые люди. Они-то и завели моду делать рождественские подарки. И так как они были мудры, то и дары их были мудры, может быть, даже с оговоренным правом обмена в случае непригодности. А я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы». И именно эта история, восхитившая весь мир, и растиражированная затем в миллионах экземплярах, сразу же сделала О. Генри знаменитым. И потому нам сегодня совершенно не важно, в каком из этих двух домов она была написана на самом деле. 

Продолжение следует

Оцените пост

Одна звездаДве звездыТри звездыЧетыре звездыПять звёзд (ещё не оценено)
Загрузка...

Поделиться

Автор Редакция сайта

Все публикации этого автора