Старый трюк, как сбить с толку погоню: надеть сапоги задом наперёд и оставлять отчётливые следы. Мудрец, о котором мы поговорим сегодня, пошёл по стопам великого отца, заменил его на посту главы евреев страны. И всё-таки — он шёл в иную сторону.
Авраам бен Моше родился в Фостате (сейчас — часть Старого Каира), недавней столице, в 1186 году, когда его отцу Рамбаму (1135-1204) исполнился 51 год. Был единственным сыном учителя поколений — вероятно, дочь Рамбама умерла в детстве. Отец очень любил сына и прочил его в мудрецы; он писал другу: «у меня есть только две радости в жизни: исследования Торы и сын». Глава общины Египта, врач королей и духовный глава народа, не назначал Авраама ни на какие должности — это сделала община.
Мать Авраама (её имя неизвестно) была дочерью Мишаэля а-Леви, чья родословная на 14 поколений недавно найдена в каирской генизе. Семья Рамбама дружна; общеизвестна близость Маймонида с младшим братом Давидом, после гибели которого рав Моше тяжко болел и почти год не вставал с постели. Одна из сестёр Рамбама вышла замуж за брата его жены; племянника, тоже ставшего известным врачом, Рамбам упоминает среди своих домочадцев. Тот ассистировал дяде в медицинской практике, переписывал его труды, а после кончины Рамбама стал врачом при султане Анатолии.
Любопытный вопрос: отчего семья знатного вельможи оставалась в Фостате? В древнем городе, выстроенном на месте старинной византийской крепости «Вавилон» (sic!), до 1168 находилась столица государства. Но в сем году Фостат сожжён собственным визирем Шаваром, дабы его богатства не достались подошедшим к стенам франкам — и с этого момента город становится придатком соседнего Каира. Возможно, Маймонид старался держаться чуть в стороне от гущи событий, причём не только ради душевного спокойствия или времени для написания книг. Ему, «главному врачу» Египта, и так почти ежедневно приходилось отправляться ко дворцу правителя. Возможно, дело в том, что его, уроженца Андалузии, прибывшему в Фосфат через Фес в 1165 году и в 1171 ставшего «нагидом» (главой еврейской общины страны), часть еврейской «знати» приняла в штыки. Доходило до доносов и угроз; среди прочего ему приписывали желание «исламизировать» синагогальную литургию. И, хотя постепенно страсти улеглись, мудрец предпочитал «не мозолить глаза» недавним противникам.
Авраама всё это коснулось лишь краешком — во первых, он местный уроженец и по линии матери — из «сливок» туземного еврейского общества; во вторых, к 1186 году авторитет отца непререкаем. В третьих — мальчик с раннего детства выделялся скромностью, одухотворённостью и утончённостью, а также — исключительной покладистостью и добродушием. Конфликтовать с ним даже любителям этого «вида искусства» никак не получалось. В сочетании с блестящим интеллектом и широкой образованностью, что воспринималось как само собой разумеющееся для отпрыска дома Маймонида, это делало его «наследным принцем». За глаза юного Авраама называли «рабби»…
С другой стороны, юноше предстояло найти дорожку из тени отца, о ком уже говорили: «От Моше (Рабейну) до Моше (бен Маймон) не было, как Моше». В Традицию наследник вошёл как «Авраам бен Рамбам» — я не могу вспомнить иного примера, когда раввина именовали бы по аббревиатуре отца.
Авраам проявил истинное величие духа: он просто не обращал внимания на «политику» и «престиж». У него слишком много дел, чтобы размениваться на мелочи. И когда 69-летний Рамбам оставит мир,- сыну, который до конца стоял у постели отца-учителя, будет лишь 18. Но — его изберут «нагидом»! — И с той поры наследники Рамбама около 200 лет, до конца 14 столетия, возглавляют египетскую общину.
Рабби Авраам остался хранителем отцовского наследия, редактором и издателем его творений. В 1230-х вновь вспыхнула борьба «маймонов» и «антимаймонов», дело доходило до взаимных отлучений; рабби Шломо из Монпелье и рабейну Йона Геронди запрещают книги Рамбама. Кому-то претил рамбамовский рационализм, кто-то принципиально отвергал ценность для еврейской Традиции иных философий, некоторые обвиняли Маймонида в отрицании основ Традиции (как воскрешения из мёртвых, реальности существ из духовных миров и т.д.).
Тут возникает любопытное противоречие: с юности интерес Авраама направлен на непосредственное переживание духовного, не лишь через телескоп интеллекта и абстрактные формулы. Он занимается тайным учением, которому в работах Маймонида отведено весьма немного места. Да, сохранилась легенда о старике, который обучил Рамбама каббалистическим премудростям, но Моше бен Маймон предпочитает говорить языком ясной логики. Кажется, место сыну среди критиков отца?!
Но нет, иными методами, иной душой — рабби Авраам прозревает величие всеобъемлющей отцовой системы. Он отвечает критикам на их языке; в частности, приводит несколько услышанных от отца комментариев, которых нет в книгах. Самая известная его работа: «Милхамот Ашем» (Войны Б-га) написана из-за дошедших слухов о запланированном в 1235 в Монпелье сожжении книг Рамбама — и предназначена «Мудрецам Прованса».
В первую очередь сын объясняет суть философских и этических идей в вызвавшей наибольшие споры книге отца «Путеводитель заблудших». Перу рабби Авраама принадлежит фундаментальный этико-мистический труд на иудео-арабском языке: «Всеобъемлющее руководство для слуг Б-жьих»; до нас дошёл лишь фрагмент, из которого ясно, что книга была примерно в 3 раза объёмней «Путеводителя». Труд Маймонида, созданный ради возвращения «заплутавших» соплеменников, он переводит с рационального на художественный и мистический язык, обосновывает текстами из Традиции и показывает способы практической реализации мыслей и советов автора. Ох, как бы она сейчас пригодилась!
Из писаний Бен Рамбама до нас дошло немногое. Отрывок из комментариев к первой книге Пятикнижия; труд, демонстрирующий единство алахи, этики и философии; сборник вопросов-ответов. Пожалуй, чаще других цитируют «Беседы о высказываниях раввинов» — книгу, толкующая сложные места агады, то есть той части Устной Торы, которая посвящена не выведению Закона, а духовно-этическим аспектам нашей жизни. Авторы энциклопедий в поисках понятных себе аналогий относят последователей Бен Рамбама к «пиетистам», «аналогам суфизма» и т.д., классифицируя «по цвету тапочек». Разумеется, Авраам бен Рамбам знал многое, но трудился он в русле Устной Торы и практически не испытывал влияния иноплеменных мистических школ. Он говорил о том, чему учил народ отец, но на своём языке и в русле своих жизненных ориентаций.
Вообще удивительно, насколько полно до наш дошли книги Рамбама — и сколь отрывочно книги его конгениального сына!
Нагид поддерживал контакты с большой общиной египетских караимов и благодаря его влиянию, терпению и доброжелательности, его подробным ответам на запросы караимов — немалая их часть, начав углубление в Устную Тору, вернулась к еврейскому народу. С ним были связаны евреи Йемена, которым, в пору религиозных гонений и брожения вокруг объявившегося среди них лжемессии, очень помог Рамбам — в частности, своим «Йеменским посланием», которое зачитывалось во всех синагогах страны. Поныне «Мишне Тора» Рамбама — основа законодательства общин выходцев с юга Аравии; к сыну Учителя они относились с большим почтением и обращались с вопросами. До нас дошёл лаконичный ответ нагида на их вопросник в 30 пунктов. Сохранились и некоторые медицинские труды рабби Авраама, тоже ставшего врачом выдающимся.
О личной жизни Авраама бен Рамбама известно немного. У него были дети — раз кто-то из них наследовал пост нагида отцу. Умер он в 51 год — словно скопировав возраст, в котором отец вызвал его в мир. Наверное, этому ангелу было поручено укрепить дворец, выстроенный папой, и украсить его шедеврами духовного искусства?
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
