Помню время, когда говорил, что если мне в Америке что-то не нравится, значит, я еще не разобрался. Это было время эйфории, вполне естественной и оправданной на первых порах. Но прошло много лет, я присмотрелся к американской действительности и теперь ко многому отношусь осознанно критически. Прежде всего к тому, что, по моему мнению, в американском менталитете никак не соответствует жестокому XXI веку.
Этот жестокий век нагрянул 11 сентября 2001 года. Как гром среди ясного неба. Удар террористов был ужасно болезненным, но дух Америки не сломил, паники не было, наоборот, Америка сплотилась в противостоянии врагу. Таким, по крайней мере, было первое впечатление. В тот страшный день закончилось для нас мирное время и пришло осознание новой войны, от которой нам никак не уйти, от войны, навязанной исламофашистами всей нашей цивилизации и в первую очередь нашей стране — Соединенным Штатам Америки.
Итак, война. Нежданно-негаданно. А к войне Америка не готова. В прошлых войнах не научилась, а в мирное время и вовсе расслабилась. Так что не может Америка по-настоящему воевать. Поймите меня правильно, читатель: не об армии веду речь, не о солдатах, не о генералах и не о тех, кто обеспечивает армию самым совершенным вооружением. Речь веду о стране в целом, а именно о том, что Америка с ее демократией и самоедством никак не встраивается в военный строй. «Всё для фронта, всё для победы» — не ее лозунг. Или, пожалуй, скажу иначе: это ее лозунг, но только для межпартийной борьбы в преддверии выборов. За посты в администрации и в конгрессе партийные активисты глотки друг другу перегрызут. Самозабвенно, безоглядно, не соблюдая никакой меры, не заботясь о том, как это выглядит со стороны, и не думая о последствиях для страны. Увлеченные межпартийной склокой не видят подкравшегося врага.
Еще недавно я готов был признать, что, когда в руках одной партии сосредоточена чуть ли не вся власть в стране — а именно так было у нас до ноября прошлого года — это не совсем хорошо. И вот теперь, после выборов, наши властные структуры как будто сдвинулись ближе к желанному равновесию в завещанной отцами-основателями США системе сдержек и противовесов — исполнительная власть у республиканцев, а в законодательной обустроились демократы. Стало ли от этого лучше? К сожалению, нет. Для военного времени, когда от страны востребована вся ее мощь, это вовсе не к добру.
Я думаю, что очень многие избиратели, отдавшие голоса демократам, не ожидали от них такой поистине экстремистской прыти, с которой они, едва одержав победу, бросились громить президента и его администрацию. Еще в какой-то мере можно было бы понять и простить их азарт в предвыборную пору, когда конкуренты, кто как мог, боролись за голоса. Но после выборов, когда уже победил (или, допустим, победила), то успокойся, остынь, подумай, чем можешь послужить своей стране в столь непростое время. Так нет, сходу, едва ощутив себя в конгрессе большинством, — громи! Всяко лыко, как говорится, в строку, никакую мелочь не упустят, чтобы недруга-республиканца прижечь, обвинить, засудить, затаскать по комиссиям… А главное — с каким рвением все они, еще недавно голосовавшие за войну, вдруг стали пацифистами!
Идет война, а в конгрессе демократическое большинство может отказать армии в необходимом финансировании, требует вывода войск из Ирака и норовит установить для этого конкретный срок, не считаясь ни с военной ситуацией, которая там может в любой момент измениться, ни с мнением армейского командования, ни с чувствами там сражающихся наших солдат, ни с тем, как всё это может быть воспринято во враждебном нам мире. В Палате представителей, как сообщила «Вашингтон пост», чтобы набрать побольше голосов за вывод войск, лидеры демократов дошли до того, что сулили конгрессменам за сговорчивость своего рода взятки — финансирование региональных программ в округах, откуда они избраны, за счет федеральных фондов. Насколько я понимаю, это уголовное преступление.
Сенат резолюцию о выводе войск отклонил. Вето президента, о котором он заранее предупреждал, не потребовалось. Но сам факт обсуждения таких законопроектов уже, несомненно, воодушевил и усилил наших врагов, а Америке, конечно же, нанес вред. Я думаю, что подобные обсуждения уместны в комиссиях конгресса, заседающих за закрытыми дверями, но не на глазах всего мира. Однако Америка, увы, не боится огласки своих внутренних противоречий: смотрите, дескать, какая у нас свобода. Смотрите и завидуйте! Но вряд ли кто-то, представив себя в состоянии войны, этому позавидует.
Инициаторы антивоенных акций в конгрессе и на улицах наших городов подрывают американскую мощь. Можно ли было представить себе подобное в годы Второй мировой войны? А время, в которое мы вступили 11 сентября 2001 года, разве иное? Только не надо обманывать себя: нет уже мира под нашими оливами, так что не потакайте врагам, господа демократы, не ослабляйте Америку, постарайтесь, по крайней мере, не разочаровать своих избирателей, иначе на следующих выборах они от вас, чего доброго, отвернутся. Даже о следующих выборах, кажется, нет времени задуматься нашим демократам, так увлеклись они на радостях открывшимся для них сезоном охоты со стрельбой по республиканцам в отместку за своё долгое пребывание в тени.
Под шум баталий, развернувшихся в конгрессе и захвативших улицы, время летит стремительней. Так вот, представим себе, что подкатился уже к нам ноябрь 2008 года. Кого бы тогда ни избрали новым президентом США, главной его задачей будет защита страны, причем линия фронта останется в том же регионе; и если Америка повторит позорное бегство с поля боя, как 40 лет назад она покинула Вьетнам (а к этому ведь призывают!), это, боюсь, обернется не только предательством союзников и своих солдат, но и всеобщей катастрофой. Для великой страны, с которой многие в мире связывают свои надежды, а мы — свою жизнь, это было бы началом ее трагической деградации, хотя норвежские «миротворцы», возможно, сочтут это благом и не замедлят отметить поражение Америки присуждением очередному Джимми Картеру Нобелевской премии мира.
Повторю снова мысль, промелькнувшую выше, но нуждающуюся, очевидно, в развитии. Америка оказалась не вполне готовой к новой войне, потому что в прошлом ведению победоносной войны так и не научилась. И в Корейской войне, а затем во Вьетнамской Америка могла и должна была победить, но ушла побежденной. Главным образом из-за внутренних разногласий, раздираемая своими противоречиями и пацифистскими комплексами. Бомбить нельзя, убивать нельзя! При таком ведении войны армия обречена на поражение. Последствия тех поражений вполне были очевидны и тогда, а ныне они отдаются зловещим эхом.
Война — это демонстративное убийство врага. Демонстративное, чтобы оставшихся в живых запугать и обратить в бегство. Да чтобы впредь боялись. Но армию, солдат которой наказывают за не джентльменское отношение к врагу, когда за каждым солдатом следит телекамера оппозиционной газеты и за спиной тут как тут оказывается журналист, готовый возвестить миру, если тот вдруг превысит меру необходимой обороны и в кого-то выстрелит, — такой армию террористы бояться не будут. Те режут головы, убивают, взрывают, а им, коль попадутся, будьте любезны Коран в белых перчатках подавать! А как же, скажет иной «правозащитник», иначе мы уподобимся им! Но война есть война, нет иного выхода, если хотим победить, а не уйти, поджав хвост. Если не хотим оставить детям и внукам наследия пораженцев.
То, что война в Ираке затянулась, стало, я думаю, результатом благовоспитанной сдержанности наших военных, их боязни предстать перед судом своих либерально настроенных соотечественников и недостаточной их жесткости по отношению к врагу, включая и так называемое «мирное население», а также и недостаточной численности воинского контингента, на что с самого начала указывали компетентные генералы и политики, среди которых, например, сенатор Маккейн. Собственно военная операция по разгрому саддамовской армии была проведена блестяще, но, по-видимому, слишком рано военных там оттеснили от дел политики, тоже нужные, но не так, как железный кулак.
На Америке лежит огромная историческая ответственность. Перед своим народом — в первую очередь, и перед всем миром из-за ее особого положения как самой большой ныне силы, в какой-то мере способной определить будущее нашей цивилизации. Признание этого особого положения отнюдь не оправдывает раздающиеся на международной арене, чаще всего со стороны российских политиков, упреки Америке, строящей якобы однополярный мир. Однополярный мир — это нонсенс, его никогда не было и быть не может. Мир всегда многополярен. Кроме США, в нем есть много других центров силы и появляются новые: Евросоюз, исламский мир, Россия, Китай, Индия, Африка, Латинская Америка и т. д. — все со своими противоречивыми интересами и конкуренцией на мировой арене.
Да разве можно говорить об американском однополярном мире, когда и сама Америка не однополярна, а, по крайней мере, биполярна! Она перманентно разделена на два противоборствующих лагеря. Перманентно, поскольку выборные кампании здесь безостановочны — едва одна завершилась, как сразу же другая начинается, и опять две равные по силе партии, опять неустойчивое равновесие, а третьей партии, примиряющей, способной на коалиционной основе обеспечить более устойчивое большинство, к сожалению, нет. И глупый лозунг «Бей своих, чтобы чужие боялись!» оборачивается противоположностью: «Бей своих, чтобы чужие не боялись!».
Тем не менее в выступлении президента России Владимира Путина на Мюнхенской конференции по вопросам безопасности 10 февраля с.г. тезис о неприемлемости однополярного мира, якобы диктуемого Америкой, был определяющим. Очевидно, это была очередная пиар-акция, предназначенная главным образом для внутрироссийского потребления, где антиамериканизм поощряется и может стать национальной идеей. Не исключено также, что был расчет таким образом переманить на свою сторону кого-то в Европе. Но, судя по реакции на это выступление в мировой прессе, оно не прибавит России сторонников.
Больше самого выступления меня привлекло то, что Владимир Путин сказал, отвечая на вопрос о его отношении к Джорджу Бушу. Приведу его ответ целиком: «При всех разногласиях я считаю президента Соединенных Штатов своим другом. Он порядочный человек. Я знаю, что на него всех собак сегодня могут повесить в Соединенных Штатах за все, что делается на международной арене и внутри. Но я знаю, что это порядочный человек, и с ним можно разговаривать и договариваться. Ну так вот, когда мы с ним встречаемся, он говорит: «Я исхожу из того, что Россия и США уже никогда не будут противниками и врагами». Я с ним согласен».
По-моему, хорошо сказано. И верно. В том числе насчет собак. Но вот что интересно: Америка, выходит, плохая, а президент у нее хороший. Видно, та половина биполярной Америки, которая выступает против Буша, президенту России менее симпатична, чем та, которая его поддерживает. Если так, то не из геополитических ли соображений такой поворот?
По большому счету, России в поистине многополярном мире нужна, всегда была нужна и всегда будет нужна сильная Америка. Не как соперник, а как партнер. Может быть, к этой идее стал теперь склоняться президент России? По крайней мере, не исключено, что резко изменившееся в последние дни отношение России к ядерным амбициям Ирана, ее сговорчивость по санкциям к нему в Совете Безопасности ООН и приостановка работ в Бушере как-то связаны с тем, что сейчас происходит в Америке, и с невидимой нам, но продуктивной американо-российской тихой дипломатией. Если так, то многое в мире может измениться к лучшему. Хотелось бы на это надеяться.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
