О Катастрофе европейского еврейства в годы Второй мировой войны издано много литературы, эта тема довольно часто присутствует и в средствах массовой информации.
Для меня гитлеровский геноцид еврейского народа до конца дней останется незаживающей душевной раной: этот Молох лишил жизни 68 моих близких родственников, в основном стариков и детей. Об этом не только писать и говорить, об этом страшно подумать: сколько добра и радости эти люди могли бы принести друг другу, сколько простого человеческого счастья было уничтожено по маниакальной прихоти изувера при молчаливом равнодушии народов мира.
Михаил МАРГОЛИН
Так случилось, что воинская часть, в которой воевал мой отец, освобождала как раз те районы Белоруссии, где жили практически все его родные. Политрук части, тоже еврей, разрешил отцу навестить родное белорусское местечко Лапичи и город Осиповичи, чтобы попытаться хоть что-то узнать о судьбе своих близких. В те годы официальная информация об истреблении евреев на оккупированной фашистами территории была не в «чести»: когда речь шла о зверских расправах фашистов над мирным населением, сознательно скрывалось, что речь идет конкретно о евреях. Тогда в сводках советского информбюро массовые расправы над евреями было принято называть расправами над «мирными советскими гражданами». Наверное, поэтому в душе отца еще теплилась надежда хоть кого-то из родных застать в живых. К сожалению, этого не случилось. От словоохотливых соседей он узнал, что его мама (моя любимая бабушка), которая спряталась от бандитов в огородном туалете, там же и была расстреляна полицаем, белорусом из соседней деревни. Все остальные родные были уничтожены в гетто.
Отцу рассказали страшную историю гибели моей двоюродной сестры и её младшего братика. Речь шла об известной в городе Осиповичи большой дружной семье родной сестры моего отца. В семье было десять детей, старшей из девочек Маше 16 лет, а самому младшему братику Исааку едва исполнилось 5. Когда начались облавы и расстрелы, Маше с Исааком удалось из гетто бежать. Несколько дней они скрывались в лесу. Когда зашли в деревню попросить у сельчан немного еды, их арестовал местный полицай и, желая выслужиться перед своими хозяевами, возвратил их в гетто. К этому времени уже были уничтожены их родители, все братья и сестры. Чтобы неповадно было другим несчастным узникам гетто, Машу и Исаака прилюдно казнили. Отец рассказывал мне, как он надеялся разыскать этого полиция и лично расправиться с ним по неписаным законам военного времени. Дом бандита он нашел, но в доме, к сожалению, находилась лишь его жена и двое малолетних детей. Ни о какой, в данном случае, мести не могло быть и речи.
Сестру моего отца, маму этой большой семьи, звали Рахиль. Это была высокая, статная, очень красивая женщина с гладкими черными волосами и выразительным, белым лицом. Этот образ стоял перед глазами, когда я много лет назад, всю ночь напролёт, не сдерживая слёз, читал одно из первых достойных художественных произведений о Холокосте – роман Анатолия Рыбакова «Тяжелый песок». Героиня романа была тоже Рахиль. Так звали и мою маму, ставшую жертвой той ужасной войны. В борьбе за жизнь своих четверых малолетних детей, не выдержав непосильного груза навалившихся на неё бед, едва дождавшись возвращения с фронта отца, она умерла в первом послевоенном году – в возрасте 46 лет…
Всё это всколыхнулось в моей памяти, когда я приобрел и стал читать небольшую книжицу в черной глянцевой обложке, где над желтым магендовидом со словом «JUDE» небольшими белыми буквами написано «Не забыть». Автор этой книги Илья Абрамович. Признаюсь, что читать эту книгу без слёз невозможно. Эта документальная повесть написана человеком, который прошел через ужасы Холокоста, сумел на примере трагической истории гибели евреев в небольшом украинском городке Зинькове раскрыть звериную суть нелюдей – будь они немецкие фашисты или же доморощенные полицаи. Оказалось, что в этих же местах (Каменец-Подольский, Жванец, Дунаевцы) была уничтожена многочисленная родня моей жены, а в городке Деражня погибли родственники моего зятя. Действительно мир тесен.
Нельзя без содрогания читать строки, где автор описывает свое расставание с отцом. Ни на какие уговоры сына уйти вместе с ним из Зенькова отец не соглашался. Не мог убитый горем еврейский отец и муж оставить землю, где уже обрели свой вечный покой «мама и младший сын Бузя». Не менее трогательно описание ночной встречи с дорожным знаком, на котором при свете зажигалки Илья прочел на немецком языке: «ZINKOV JUDENFREI».
И с этого момента начался его долгий до бесконечности, изнурительный от голода, холода и постоянного страха попасть в лапы своего или чужого фашиста, путь к жизни.
Мне очень близка озабоченность автора, которого, очевидно, до конца дней не покидала мысль о миллионах безымянных евреев, «ушедших в вечность, не оставляя ничего после себя», даже имени. И самое ужасное, что значительную часть всех жертв Холокоста составляли дети. Один из посетителей «Зала имён» Иерусалимского мемориала Яд Вашем обнаружил памятный лист, где в графе «имя» было записано: «Не успели дать».
Каждый год в День Победы автор книги «Не забыть» Илья Абрамович (да сохранит Всевышний о нём добрую память) вспоминал тех, кто не дожил до Победы, тех, «кто многослойными пластами лег в землю…»
Далее автор пишет: «Когда я вижу ветеранов, на груди которых блестят награды, то думаю о тех, кто ушел в землю без наград, тех, кто принял на себя первый страшный удар.., вспоминаю лагерь военнопленных под Проскуровым, откуда ежедневно выносили десятки трупов». А те, к которым судьба была милостива, и они выжили, ещё долгие годы продолжали гибнуть в сталинском ГУЛАГе.
Сегодня все чаще слышатся голоса наших откровенных врагов и юдофобствующих недоброжелателей о том, что настала пора забыть о Холокосте, перестать рассказывать о жертвах геноцида нашего народа. Когда мы узнаем, что исламофашистский режим Ирана пропагандирует открытие в Тегеране выставки карикатур на тему Холокоста, удивляться нечему: фашизм, он и есть фашизм. С ним можно только бороться, не пренебрегая любыми средствами.
Значительно опаснее, если носителем, а тем более распространителем этих позорных идей, становятся доморощенные леворадикальные подпевалы. Вот, к примеру, что пишет Ася Энтова в своей статье «Прошлое и будущее : эксплуатация памяти о Катастрофе»: «Давно рухнул коммунизм, окончена «холодная война», и сегодняшние мировые державы перегруппировываются под влиянием совершенно других факторов. Так и нашей Катастрофе пора перестать писаться с заглавной буквы и занять свое место в ряду других катастроф еврейского народа: разрушение Храмов, изгнание из Испании, погромы Хмельницкого и т. д.» Нет, г-жа Энтова, не пора! Совсем наоборот, все перечисленные вами исторические катастрофы еврейского народа следует тоже писать с заглавной буквы, тогда бы именем погромщика Хмельницкого не называли бы города и улицы. Больше того, и геноцид армян, и резню племен Тутси и Бхутто в 1994 году (о них тоже упоминает г-жа Энтова), когда за сто дней было уничтожено более 1 млн. человек, а Кофи Аннан отказался даже квалифицировать это массовое истребление людей как геноцид, тоже надо писать с большой буквы. И хотя подоплека этой африканской трагедии по своей социальной сути совсем иная, тем не менее это тоже Катастрофа, которая должна жить в памяти народной. Удивительно, но г-жа Ася Энтова ни словом не обмолвилась о Катастрофе советского народа, где до сих пор никто не может назвать точное число жертв, сгинувших в застенках сталинского гестапо, хотя предположительно их было более 40 млн. человек. Никто в России не спорит, с какой буквы нужно писать об этой катастрофе, похоже, о ней просто забыли. Поэтому неудивительно, что сегодня ксенофобский разбой фашиствующей молодежи царит по всей стране и стал привычной нормой жизни для многочисленных российских нацменьшинств. Стара, как жизнь, истина, что всякое пренебрежение к урокам исторической памяти любого народа, – прямая дорога в никуда.
Поэтому книга Ильи Абрамовича «Не забыть» – не что иное, как человеческий подвиг. Она должна занять свое место у благодарных читателей и среди бесценных документов музея «Яд Вашем».
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
с большим волнением прочла вашу статью.теперь объясню почему.фамилия моего деда -марголин и он из лапич. до войны у дедушки было много родни и все погибли с приходом немцев.дедушка бабушка и несколько человек из семьи в том числе и моя мама эвакуировались и остались в живых.хотела бы знать есть ли какая то связь между марголинами.из всех родственников того поколения остался один марголин-это мой дядя которому 86 лет . он живет в америке. я 48 года-то есть третье поколение. в честь памати евреев лапич привезла для захоронения в ядвашем.
В статье упоминается лагерь под Проскуровым.
Вместе со взрослыми мы приносили еду пленным, но немецкие солдаты прогоняли нас. Запомнилась плотная масса пленных за колючей проволокой на вытоптанной без единой травинки земле. Немецкий солдат держал под мышкой буханку хлеба, отщипывал от нее крошку, вырывал из книги страничку,делал самолетик, засовывал туда крошку хлеба и запускал за проволоку. Масса обезумевших от голода людей бросалась за этой крошкой, а немец строчил из автомата перед ними. Кому то удавалось схватить самолетик, но несколько человек лежали убиты. Как простить и забыть?