Долго Принц странствовал и наконец нашел то, что искал — огромный город с башнями до неба, на острове, омытом синим морем. Нью-Йорк тот город назывался, Нью-Амстердам, Нью-Вавилон. B нем жили знахари, артисты и ремесленники, менялы денег, книжники, шуты. На улицах и площадях народ из любой страны, далекой или близкой: греки, римляне, евреи, нубийцы, гунны, бедуины. На рынках, людных и шумных, бойко шла торговля — монеты есть, иди сюда, примерь, попробуй. Известно, что купцам нужна нажива, но уступить в цене они могли всегда. Империя была в расцвете, и на всех хватало в граде том веселых развлечений, хлеба, пива.
Базар и Колизей не нужны были Принцу. Искал он много лет волшебный меч, чтоб, одолев врагов Израиля, вернуть евреям Храм Иерусалимский. B дороге много лет был и сейчас, найдя Нью-Йорк, он стал расспрашивать о старой синагоге — он знал: там, на Авеню Шестой, ждут его давно. Бродил так долго Принц по городу, расспрашивал прохожих — тщетно все, никто не слышал о такой. «Искал Нью-Йорк напрасно я, наверное, забыли иль разрушили ту синагогу», — думал он, но встретил в переулке старого хасида с желтым флагом и короной, вышитой на нем, тот указал ему дорогу.
У синагоги Принца радостно приветствовал раввин седой: «Я жду тебя уж много лет, переживал, что умру, не повидавшись с тобою. Шалом Алейхем. Время не теряй. Иди на перепутье 40-й и Бродвея. Спускайся по ступеням вниз в пещеру. Вот, на возьми, — раввин дал Принцу что-то, — бумага желтая нужна, чтобы пройти врата сабвея. Спроси людей, где Бруклин, стой и жди. Приедет воз железный шумный с буквой R в круге солнца желтом, вовнутрь не бойся, заходи. Тот воз в пещере темной быстро мчится, он довезет тебя на место до захода солнца. И да, меча волшебного уж нет давно и не было вообще. Но тайну возвращенья Храма ты узнаешь — все, иди». Принц слушал и запоминал, что старец говорил ему, и, кратко попрощавшись, удалился. «Похоже, что я миссию свою исполнил, ликуй и радуйся Сион», — сказал раввин, вслед глядя страннику.
Шел быстрым шагом Принц по улицам нью-йоркским. Теперь он знал, что годы поисков прожиты не напрасно. Был он одет в богатые одежды, хорош собой и выше ростом всех. Люд расступался перед ним, дорогу уступая. В пещере темной на него косились, недоумевая, что может делать Принц в таком убогом месте. Но вот повозка с римской буквой R подъехала, Принц внутрь зашел.
Воз полон был народа: там кто читал, кто спал — задравши голову, похрапывал, кто ел харчи нехитрые, еду на пол роняя, бродяга на полу лежал. Подростки прыгали по лавкам, как макаки в джунглях, смеялись громко, выражались бранно. «Умалишенные иль одержимы бесом. Должна забрать их стража и направить к лекарю, — Принц наблюдал вокруг. — Как непривычно все, как странно». Железный воз, оставив мрак пещеры позади, переезжал в лучах заката мост железный в Бруклин. Пришло дневной молитвы «Минха» время. Вокруг притихли все — шанхайцы шумные, бродяги, буйные подростки на места сели, кушать перестали — и вместе молча Принца наблюдали. Достал талит, тфилин он и стал молиться: «Ашрей-йошвей, Амида и Алейну». Покачиваясь в ритм, закрывшись от людей талитом, Принц тихо говорил молитву, колеса по мосту стучали. Так пять минут прошли или час, народ стал понемногу выходить из воза.
Молиться Принц закончил, сел и думать стал о том, как повернется ход истории сегодня ночью, когда пророчество, забытое людьми, опять открыто будет им. Он странствовал по миру много лет, теперь, почти y цели, испытывал скорей тревогу он, чем облегченье: «Чудно, ведь я почти нашел то, что искал, секрет возврата Храма Иерусалимского. Хотел мечом волшебным победить врага я, но силой не вернуть нам Храм — мне так сказал раввин из старой синагоги. Чего не радоваться мне в конце дороги длинной, трудной? Привык в пути я быть, и годы поисков, борьбы, лишений жизнь мою смыслом наполняли. Что теперь?! Боюсь ли перемен или боюсь узнать я правду? Кто знает, может, тайна та, открывшись людям, окажется не тем, что ожидали дети Торы?»
Чтобы отвлечься от тяжелых дум, достал папирус Принц с заглавием «Дорожные заметки», чернила и перо и стал писать. «Кто скажет, почему народы мира так враждебны к детям Йосефа? Хоть сам всегда и всеми был любим я, про неприязнь гоев часто слышал. Откуда ненависть такая? Ведь мы — свет нациям, народ священников, избранные — ответственность большая. А может, люди мира просто в страхе, разочарованы в Ам Сегула, которые отказываются помнить о своем происхожденье царском?! Простолюдины дразнят и смеются над королем в лохмотьях грязных, воняет от которого немытым телом, хоть он король, над ним поиздеваться каждый рад. Что, психология диссона когнитивного, несоответствия реалии действительности, неосознанное противоречие в умах людей? Ведь часто люди мира в затруднении свою вражду к детям Сиона объяснить, в сознанье глубоко осознавая, что есть надежда только на Израиль. Что дети Йосефа — народ особый, с особой миссией, которую порою забывают. Народы мира ждут и верят, что дети Торы смогут путь им к правде указать. Так или нет?! Как знать, как знать…»
Железная повозка стала и затихла. Принц вышел и вперед пошел по яркому туннелю. Поднялся он по лестнице к железной будке, в которой человек сидел, лицо его знакомо было Принцу. Тот человек вскочил и стал махать руками — иди, мол, не задерживай, налево и дальше по пещере, вверх. Шалом. Спеши. Принц вышел из пещеры — вот Бруклин, сумерки, на небе тучи. Принц дальше торопился, как наказывал раввин, к железному мосту, светящемуся в мраке тысячью свечей. «Какие шесть вопросов ждут меня? Я должен дать ответ, чтоб шесть рек бурных дали мне дорогу», — думал Принц и стал — идти не мог он дальше. Поток повозок без коней был на пути, никак не перейти дорогу, и красный свет сигналил: стой и жди. Принц ждал, а время шло, поток был нескончаем. «Могу так вечность простоять я — все это неспроста. Что за вопросов шесть раввин упоминал, каких? Шесть, шеш, не знаю, спутал бес. А может, Шеш Зекирот? Yes! Мы вышли из Египта — раз». Свет стал зеленым, путь открыт, спеши вперед. Опять река повозок шумных, нет конца ей. «Нам Тору дали на Синае — два». Вперед. И так шесть раз, Шеш Зекирот — ответ отрыл дорогу через реки. Атака Амалека — три. Телец из золота — четыре. Царат Мириам и Шабат. Препятствия Принц одолел, уж близок к цели он, а вот и лес.
Совсем темно вокруг, a в небе лишь одна звезда. И в направленье том на белом обелиске в чаще дверь чернела. Вела дорога через лес наискосок к той двери. Принц подошел и тихо постучал. Тяжелая глухая дверь — на ней корон изображенья, двадцать восемь. «28! Цифра совершенства, вторая после цифры шесть», — подумал Принц и постучал сильней. «Кто там?» — раздался низкий голос. «Это я, Принц». — «А! Я ждал тебя давно, уж думал, не найдешь ты никогда железну дверь. Шалом. Не медли, дальше в лес иди, найдешь там место, где сжигались жертвы. Ответ получишь там». Поднялся ветер, закружил листву, лес зашумел и начал ухать филин. Сверкали молнии, Принц шел в глубь леса, было все темнее. А вот и жертвенник. Принц взошел на подиум, стал в центре, к морю повернулся, шумящему внизу, и вверх свой взор поднял, к окну, через которое когда-то дым уходил вверх в небо от огня, сжирающего приношенья иудейские. Увидел небо чистое и звезды; созвездия, рукой невидимой сметенны с карты небосвода, кружились, двигались, слагались в слова простые арамейские: «Бейт Хамикдаш вернут потомки сыновей Авраама. Потомки Ишмаэля и Ицхака, вместе. Ицхака дети не достигнут цели, пока Ишмаэль злобный не поймет, что цель достичь должны вначале дети Торы». Двадцать восемь слов — и больше ничего. Вернулись звезды в форму Млечного Пути, утихла буря, вышел месяц в небо. А Принц стоял и слушал шум прибоя. «Было бы легче просто ждать наследника Давида. Но, может, просто ждать пришлось бы вечность».
Леви ПЕРЕПЕЛИЦА,
Бруклин, Нью-Йорк
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
