– Сколько веков существует театр, столько ему и грозят неминуемой гибелью. И, тем не менее, он жив. Но острые проблемы, разумеется, есть. О них справедливо говорит Виталий Вульф. Например, сегодня мне часто не хватает трепетности и искренности в актерской игре, так как игра с «холодным носом» – это не в традициях русской школы переживания, требующей от всякого вышедшего на сцену полной самоотдачи. Другое дело, что сегодня эта высшая форма актерского изъявления – редкость. Включить свой темперамент в роль, да еще при этом сохранить драгоценную скупость в средствах, то есть не «наиграть», – главная суть мастерства и опыта. Вспомним Михаила Чехова и Игоря Ильинского, Евгения Евстигнеева и Евгения Лебедева, Олега Борисова и Олега Ефремова – эти гении умели на сцене все, жили в образах и «купались» в любых стилях и жанрах.
Нынче век богатырей сменился на десятилетия карликов. Где те артисты, те режиссеры, те авторы? Да и где те зрители, для которых можно было играть те спектакли? Они, не делившие жизнь и искусство, ушли в иные миры, откуда нет возврата. Недаром один молодой критик назвал свою недавно вышедшую книгу символически: «Конец театральной эпохи». И верно: «Иные юноши поют иные песни…».
Из-за дефицита человечности (главная беда нынешней сцены) мы получаем мертвое псевдоискусство, вместо живого театра, широко рекламируется театр-льдина. Сцена перестает быть «кафедрой», «храмом», «гнездом», «ансамблем», «коллективом единомышленников» (сколько насмешек вызывает сегодня это словосочетание!) и со всей присущей пустоте яростью отторгается холодными ремесленниками от политической и экономической жизни страны. Театр надевает на свое человеческое лицо этакую маску (чуть было не сказал – «золотую»!), из-под которой реальность видится довольно искаженной. А ведь новое в театре – только человек. Все остальное – старое. Поэтому я за театр упоенного служения Высшему, где все работают в единой сцепке под руководством опытного лидера. В последнее время стали поговаривать, что, мол, нам не нужны худруки, что это устаревшая форма существования театров, такого теперь нет на Западе. Так вот, я часто бывал в Германии, Англии, во Франции, участвовал в Авиньонском и Эдинбургском фестивалях, где зарубежные артисты завидовали нашему репертуарному театру, его стабильной труппе. А мы это не ценим.
Виталий Вульф сокрушается, что режиссеры перестали заниматься своими коллективами. Это не совсем так. Достаточно поездить по провинции, чтобы увидеть, как там дорожат своими актерами и «доводят» каждый спектакль до возможного совершенства, пытаясь сохранить его в репертуаре как можно дольше. Да и в наших столицах пока, слава Б-гу, есть труппы, где отдают предпочтение мастерству, а не «кавалерийскому» наскоку с целью как можно больше выкачать денег из зрителей. Это театры Петра Фоменко, Льва Додина, Марка Захарова… К сожалению, мы часто впадаем в эйфорию по поводу самых обыденных спектаклей, поставленных режиссерами с громкими именами. Как будто у них не бывает просчетов и им нельзя говорить правду. Лично я не понимаю, с какой такой стати возвели на пьедестал шестичасовой спектакль Эймунтаса Някрошюса «Вишневый сад» или объявили международным событием «Бориса Годунова» в интерпретации Деклана Доннеллана, который, по-моему, не слишком занимался разбором пьесы, оставив эту «черновую»” работу для подмастерьев-подельщиков. Впрочем, я не собираюсь анализировать работы своих коллег. Не потому, что кого-то боюсь, просто поучать – не в моих правилах.
Возвращаясь к теме новых открытий в театре, хочу сказать: взаимоотношения между старым и новым – это не взаимоотношения дедушек и бабушек с внуками и внучками, это гораздо более сложный процесс преемственности суждений, вкусов, наконец, самого театрального языка. Потому что среди «новаторов» часто попадаются шарлатаны и просто непробиваемые дубы и сухари. Будто вчера написал про наше сегодня Мейерхольд: «Вульгаризованный модернизм служит той искусной заплатой, с помощью которой гнилой товар бесцеремонно продается публике за свежий».
Сегодня со сцены часто веет гнусным корыстолюбием. Гонорары иных звезд запредельны. Главный тон в этом задают антрепризы, выплачивая «раскрученным» телевидением артистам по нескольку тысяч долларов за один спектакль. Подобная практика не только развращает так называемых «высокого класса мастеров», но и смещает все критерии, порождает цинизм, наплевательское отношение к своему ремеслу. Я уже не говорю о цене билетов на модный спектакль. Ну скажите, разве можно в стране, где 40% людей живет за чертой бедности, продавать билеты по 100 долларов? И что в этом случае делать студентам, пенсионерам да просто среднему классу?
Больше всего мне претит превращение театра в бизнес. Художник-бизнесмен – нонсенс. Все, что я делал в театре, доставляло мне удовольствие. Удовольствие бесценное, поэтому сколько мне ни плати – эта сумма всегда была и будет ничтожной. Дают – спасибо. Не дают – я все равно буду делать то, что нравится. А то, что творится на потребу, чаще всего просто бездарно. Хотя иногда удивляет, на какую чепуху тратится недюжинный талант. И сколько «бабок» обеспечивают сияние дешевки…
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
