Продолжение
Шло время. Таня понемногу стала забывать тот странный вечер и этого совершенно недоступного для её понимания ночного гостя: всё казалось какой–то нелепой мистерией – то ли действительно произошедшее, то ли возникшее в её воображении. Вероятно, в итоге Таня склонилась ко второму выводу, если бы через два месяца по каналам дипломатической почты не пришли документы, из которых явствовало: «Гражданин Соединенных Штатов Америки Рон Шиндлер, проживающий в штате Орегон, приглашает свою невесту – гражданку Союза Советских социалистических Республик Татьяну Юрьевну Борисову, проживающую в городе Ленинграде, в гости для решения их дальнейшей совместной судьбы».
… Майор Урсол, которому попалось на рассмотрение прошение американского департамента, занимался делами диссидентов и отказников, рвущихся за пределы Союза, и эта публика, что называется, «достала» чиновника. Шёл 1975 год, и волны эмиграции из мерной морской зыби нарастали в многобалльный шторм, впоследствии обернувшийся сокрушительным цунами конца 80-х – начала 90-х годов.
Но тогда, в начале 70-х, палки в колёса ставились не то чтобы простым смертным, а даже людям публичным, вплоть до будущих Нобелевских лауреатов. Не секрет, что почти вся рвущаяся прочь из социалистических объятий публика имела (некоторые забытые или полузабытые) иудейские корни. Чтобы превратить большинство жаждущих западной свободы в бесправных отказников, имелся ряд безотказно действующих приёмов, вплоть до лагерей и психушек.
Прочитав бумаги из департамента и полистав досье гражданки Борисовой, Урсол чертыхнулся: «Надо же, и православные подались тоже «в ту степь». Куда же ты, дурья башка, суёшься, да ещё и с таким личным делом?!»
А из личного дела гражданки Борисовой Т. Ю. следовало, что была она ранее судима за валютные махинации. А ещё указанная гражданка в настоящий момент не работает, является тунеядкой и, если быть совсем точным, продолжает свой преступный промысел, получая нетрудовые доходы от фарцовки и спекуляции.
Короче, всё проще пареной репы: девчонку поймаем за руку во время «очередной операции» со шмутками и как рецидивистку преступного бизнеса самым законным образом запрячем надолго за решётку.
А влюблённому американцу и заботливому департаменту USA покажем, чем занимался «предмет» его любви, и от каких неприятностей КГБ защитило американского гражданина. Для этого достаточно было одного росчерка его пера…
Как угадать нормальному человеку «что день грядущий мне готовит»? Где уловить тот момент, когда ты вдруг можешь вознестись на Олимп или рухнуть в преисподнюю? Что помешало майору Урсолу тут же поручить кому-нибудь из подчинённых довести дело с гражданкой Борисовой до конца? Что заставило его ещё раз перелистать её «досье», узнать оттуда, что Таня – дочь кадрового боевого офицера, промыкавшаяся с отцом почти два десятка лет по весям и гарнизонам? Майор вдруг вспомнил и своё послевоенное детство в военном городке на восточной границе…
Это «что-то» заставило его придержать папку с делом Борисовой у себя. Таня была вызвана на беседу в четверг к 10.00 в комнату 214 здания с колоннами. Сидящий за двухтумбовым столом под портретом Дзержинского майор пригласил её сесть.
– Мне поручено рассмотреть материалы запроса департамента США и ваше ходатайство о разрешении на выезд по вызову жениха. Расскажите, Татьяна Юрьевна, об обстоятельствах ваших отношений с господином Шиндлером.
Таня испуганно смотрела в глаза симпатичного майора, понимая, что тому известна вся ее жизнь. Вместе с тем, рассказывать под протокол, что с разлюбимым женихом они были знакомы всего-то несколько часов…
И она, сама не понимая почему, заговорила совсем о другом: о детстве, об отце, о разочарованиях, о своём падении и трудном возвращении к обычному существованию, где, увы, по сей день всё неопределённо и зыбко…
– Я встретила человека, который вдруг, сразу понял меня; проникся моими бедами и болью; заглянул по-доброму в мою душу и открыл без опаски свою. Может быть, это единственный шанс для меня уцелеть в жестоком мире…
– Но вы состоите в законном браке с гражданином Барковым Алексеем Климовичем, о каком обручении с господином Шиндлером может идти речь? Знают ли об этом ваши законный муж и новоиспеченный жених? А если нет, то что вы запоёте, когда они узнают? Кроме того, знает ли американский воздыхатель о характере вашей «деятельности» сегодня?
Что-то в тоне майора дало понять Татьяне, что говорить с ним надо откровенно:
– Да, я запуталась в этой жизни. Алексей меня поймёт. Уверена, что развод я получу. Рон знает все обстоятельства и тоже понимает меня. Товарищ майор, дайте мне этот шанс на спасение!
Урсол стал суровым, глаза его отливали стальным цветом:
– Татьяна Юрьевна, я здесь не для того, чтобы казнить или миловать. Это моя работа, мой служебный долг. У вас в запасе десять дней. В понедельник 12 октября представьте все необходимые документы, и ваше ходатайство будет рассмотрено по существу и в соответствии с законом.
«Какого черта, вместо того, чтобы поручить очевидное дело любому инспектору и забыть о нём, я затеял эту возню? – думал майор после ухода посетительницы. – А-а, уйду в отпуск, а кто-то другой пусть и доводит эту тягомотину до конца».
Но нет, майор Урсол подготовил (с определённым риском для себя) на подпись начальству разрешение на выезд гражданки Борисовой Т. Ю. для встречи с женихом в США… Вот уже тридцать лет Таня молится за здравие майора КГБ Валерия Урсола…
… Отношения с Алексеем уже давно зашли в тупик. Выходя замуж за этого доброго парня в благодарность за то, что он ей фактически спас жизнь, Таня не предполагала, на какие душевные муки обрекает и его, и себя. Не привыкшей кривить душой, резкой и решительной девушке было невыносимо трудно играть роль если не любящей, то даже любимой жены. А покорный, стремящийся угодить ей во всём муж не давал повода для выхода наружу глухого раздражения.
Может, роди Таня ребёнка, семья бы укрепилась, но этот путь был ей заказан.
Понимая неизбежность разрыва, Алексей стал молчалив и задумчив. Как-то само собою вышло, что в двухкомнатную кооперативную квартиру Таня перебралась одна – Алёша стал жить в принадлежащей его родной тётке комнате в коммуналке.
Разговор с Алексеем не получился. Сидя за столом и не поднимая на жену глаз, он выслушал её сообщение. Волнуясь, Таня говорила неуверенно и сбивчиво.
Впрочем, это не имело никакого значения. Леша попросил дать ему текст заявления на развод, предусмотрительно ею подготовленный, и тут же написал его собственноручно. Дописал к тексту только одну фразу: «Никаких имущественных претензий к гражданке Борисовой Т. Ю. не имею».
– А теперь – уходи!..
Таня заплакала и вышла.
В суд Алексей не пришел. Поскольку он был истцом, и имущественных претензий у него не было, суд счел возможным с учетом обстоятельств дела вынести решение о расторжении брака гражданина Баркова А. К. и гражданки Борисовой Т. Ю. в отсутствие истца.
Таня получила документ, устранивший последний барьер на пути в Америку. Больше Таня Алёшу не видела. Переоформленные на его имя документы на владение кооперативной квартирой она оставила у тётки.
Все сборы и подготовка к отъезду проходили в обстановке строжайшей конспирации. Всякие деловые отношения были прекращены, как и общение с многочисленными подружками и подельниками. Узнай о её намерениях, любой недоброжелатель мог заложить, и тогда не помогла бы неожиданная благосклонность майора Урсола.
Даже увозивший Таню в аэропорт таксист Витя знал только то, что она летит в Чехословакию, благо, что самолёт Ленинград-Вена совершал посадку в Праге…
Об истинной цели поездки в Штаты не знали даже родители, к которым Таня съездила попрощаться. За прошедшие годы отношения с родителями сильно изменились. Отца Таня по-прежнему любила и очень жалела. К тому времени карьера полковника Борисова шла на убыль. Он уже не командовал частью, а был зам. по тылу – предпенсионная позиция. С матерью же отношения совсем разладились. Она и раньше не была очень-то привязчива к дочери, а после известных криминальных событий и вовсе охладела к ней.
Таня объяснила родителям, что через «компетентные органы» появилась возможность поработать пару месяцев за границей, и грех не воспользоваться этим шансом. Отец понимал, что не стоит задавать вопросов, а маму ничего, кроме заграничного тряпья, которое дочь могла ей привезти, не интересовало.
… До последней минуты, уже сидя в самолёте, Таня не верила тому, что улетает навсегда в то ли сказочную, то ли демоническую Америку. И лишь ступив ногой на лётное поле Венского аэропорта, она поняла, что октябрьская революция (дело, действительно, было в конце октября) в её судьбе свершилась!
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
