Памяти моих
дорогих родителей
Удивительными все-таки свойствами обладает человеческая память. Особенно когда возраст зашкаливает за полувековой… Можно не помнить то, что было вчера, забывается вереница совсем недавних событий, но, к счастью, у памяти свой календарь…
Каждый год в эти весенние дни она возвращает меня в город моего детства, к маленькой синагоге на тихой киевской улочке… Но все по порядку.
Что знали мы, тогдашние октябрята, пионеры, комсомольцы о празднике Песах там, на нашей бывшей родине? Ничего, кроме того что в эти дни кушают мацу! Да и достать заветную мацу было непросто, особенно в начале 60-х годов, когда заметно усилились гонения на иудаизм. Под надуманными предлогами закрывались синагоги и накладывался запрет на выпечку и продажу мацы.
Подумать только, на весь Киев с его более чем стотысячным еврейским населением была всего лишь одна синагога (особенно диким это кажется здесь, в Нью-Йорке). Ну а где же могла располагаться киевская синагога, как если не на Подоле, своего рода Боро-Парке украинской столицы! Подольские евреи внешне были, конечно, мало похожи на бруклинских хасидов. Тем не менее, исходя из плотности еврейского населения Подола, такую параллель провести вполне уместно.
Вот именно там, на тихой Щекавицкой улице к старому зданию под номером 29 прилепилась незаметная вывеска «Киевская иудейская религиозная община». Дом моего деда Янкеля находился рядом, на Щекавицкой 31. Осмелюсь утверждать, что местонахождение синагоги знали все киевские евреи. Именно сюда в преддверии Песах, сливаясь в полноводную реку, стекались «еврейские ручейки» из всех районов города: Печерска, Дарницы, Бессарабки, Сырца, Нивок…
Наша семья жила тогда на улице Смирнова-Ласточкина (Вознесенский спуск), рядом с Художественным институтом. Достаточно было десяти минут, чтобы оказаться в самом центре Подола. Бывшие киевляне, конечно же, прекрасно помнят эти места. У многих все еще на слуху знакомые улицы старого Подола: Верхний и Нижний вал, Константиновская, Межигорская, Хоревая, Ратманского (Веденская), Красная (Контрактовая) площадь… Было время, когда некоторые из них носили имена известных еврейских писателей — Шолом-Алейхема и Переца…
Пасхальный седер у деда Янкеля всегда проходил торжественно и чинно. Многочисленные мои родственники собирались за большим праздничным столом, в центре которого среди прочих яств возвышался поднос с мацой.
Это сейчас в благословенной Америке мы можем в любом супермаркете выбрать мацу по своему вкусу — в красивой упаковке с еврейскими буквами и надписью: «Kosher for Passover». А тогда, вспомним, все было не так просто и даже небезопасно. С пяти утра возле синагоги начинала выстраиваться живая очередь в основном из пожилых людей, руки которых были заняты сумками, авоськами, торбочками. В них они приносили муку, которую вначале нужно было сдать в синагогальную пекарню.
Сдатчик муки получал заветный самодельный талон с печатью синагоги, с которым в указанный день нужно было явиться за готовой продукцией. Очередь была очень длинной, и сдать муку в первый день удавалось не всем. Поэтому здесь же составлялись списки «очередников» на следующие дни. Как всегда, особыми льготами пользовались инвалиды, ветераны войны и труда и старые большевики.
Так как дом моего деда находился рядом с синагогой, то я часами наблюдал это радостное и шумное столпотворение, где обсуждались все последние события. И в первую очередь, победа израильтян в столь далекой уже сейчас Шестидневной войне.
Б-же мой, с той поры пролетело уже сорок лет, а я совершенно отчетливо помню папу, прильнувшего к старому транзисторному радиоприемнику «Спидола». Сквозь шум и треск глушилок он пытается разобрать последние сообщения радиостанции «Коль Исраэль» о ходе военных действий.
Кто знает, может быть, именно тогда и началось возрождение национального духа советских евреев, которых Голда Меир назвала когда-то «евреями молчания».
В те дни многие из нас впервые ощутили причастность к своему народу, его судьбе и истории. Подумать только, каждую весну на протяжении трех тысяч лет евреи всего мира, где бы они ни жили, как бы заново проходят тяжелый путь от рабства к свободе, от унижения к возрождению, от отчаяния к надежде.
Песах — праздник освобождения из египетского рабства, праздник Исхода. Этот Исход продолжается и сегодня…
Традиции Песах связаны с целым рядом событий. Веками он отмечался и как праздник земледелия (до сих пор многие называют его «Хаг Хаавив» — праздник весны). Ассоциируется Песах и с паломничеством в Иерусалимский Храм. Однако современное значение Песах лучше всего выражают слова: «Зман Хэрутэйну» — «Пора нашей Свободы».
Именно это чувство свободы вот уже много лет испытывают миллионы евреев всего мира, ступая на святую землю Израиля. Волны возвращения, выносящие на родной израильский берег тысячи людей, временами ослабевают, но до полного штиля еще никогда не доходило и не дойдет. Процесс этот вечен!
Будь благословен Израиль, страна собирающая своих детей!
И опять перед глазами киевская синагога, откуда выходят евреи, бережно несущие в белых полотняных узелках драгоценную мацу «лехем они» — горький хлеб изгнания. И мне кажется, что они идут не в большой город, а в пустыню. А в их лицах твердая вера в скорое освобождение. И мы дожили, слава Б-гу, до тех дней, когда эта надежда стала реальностью.
С праздником Песах, мои дорогие! И, как говорится, в следующем году — в Иерусалиме!
Ле шана абаа бэ Иерушалаим!
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
