И сказал ей пророк Элияху: Не бойся, пойди, сделай, что ты сказала…
…Ибо так говорит Всевышний: в бочке мука не пропадет и масло в кувшине не убудет — до того дня, пока не даст Всевышний дождь на эту почву. … И пошла она и сделала…В бочке мука не пропадала и масло в кувшине не убывало (Цари, 1:13).
Хочу поразмыслить об одной из редких форм Небесного участия в делах наших земных, о том, что мы в просторечии называем и чудом, и благословением. Мы помним и отмечаем ханукальное чудо семикратного избытка масла. А в семье моей прапрабабушки Мариям тихо отмечали чудо 10-летнего избытка зерна в одном мешке, от которого кормились 10 человек. К сожалению, эта история почти забылась, и я решил её воспроизвести.
Еще в «прошлой жизни», в Киеве, я иногда спрашивал у своей бабушки, Гени Бронивецкой о начале нашего рода. Баба Геня жила в самом начале Нижнего Вала на Подоле. Во дворе армянской семьи была ее квартира, которую родственники называли «генеральным штабом». В маленькой комнате жила моя баба Геня с четырьмя дочками и своей мамой Хавой. Дочери вышли замуж в конце 40-х, а в 70-х разъехались — в США и Австралию. Киевский «генеральный штаб» нашей «мишпухи» исчез с уходом ее командира в 1980 году. Но лет через семь в США заработал другой «штаб» — моей мамы, которую здесь стали называть баба (или тетя) Фаня. Из этого «штаба» полетело три десятка депеш в ОВИР: «Отпустите родных моих, народ мой». И приехали около 30 родственников. Только тогда я почувствовал, что в нашем роду по женской линии существует какое-то Благословение. Баба Фаня помогала всей своей «мишпухе» приехать в США и устроиться.
Мне было интересно проследить историю благословения нашего рода, начавшуюся в Черкассах, и я стал складывать мозаику из воспоминаний моей бабы Гени, и ее дочерей — мамы Фани и тети Мани.
В 1855 году в Черкассах бабушка моей бабушки Мариям Штейнер вышла замуж за вдовца с новорожденным мальчиком. Мариям тогда было 14 лет, а мальчик был ее племянником, сыном ее старшей рано умершей сестры. Мариям родила еще шестерых девочек и двух мальчиков. Муж погиб во время погрома. И осталась молодая вдова с 9-ю детьми, домом-мазанкой и маленьким двориком.
И тут началась семейная легенда — бабушкина сказка.
Пошла Мариям к раввину за советом: как прожить 10 душам и что кушать?
Раввин дал ей гусыню и мешок зерна и велел об этом никому не рассказывать.
10 лет она кормила зерном из мешка детей и гусей, пока все подросли. Много раз соседушки порывались выведать тайну выживания вдовы Мариям. А через 10 лет она, не выдержав приставаний соседей, рассказала о «благословенном» мешке. И тотчас кончилось зерно…
Все ее дети выросли и относились к маме Мариям с благоговением. Сама Мариям дожила до ста лет и умерла в 1941, в эвакуации в Ростове.
Кто тот черкасский раввин — тайна по сей день. Я подозреваю, что сам Элиягу-пророк. На этом кончаются воспоминания о Мариям. А дальше история серых будней. Мальчики Штейнеры подросли и уехали от погромов в Америку. Обещали они мамелэ Мариям помогать и вообще забрать, как только устроятся. Но не могла Мариям оставить своих дочерей: им нужен был совет мамелэ и помощь. Со временем они уехали жить к мужьям, только одна Хава с мужем Моше Кушнирским жила вместе с мамой Мариям. Казалось, благословение перешло к Хаве. У нее тоже родились два мальчика и семь девочек (среди них и была моя бабушка Геня). Но, как и Мариям, овдовела Хава рано, в погромы 1911-го, и жила «для детей». А в 1941 году Геня, Хава и Мариям эвакуировались, убегая от немцев. Хорошо, что Геня была «женой военнослужащего» и поэтому имела право на место в вагоне-теплушке. А сам «военнослужащий», мой дед Нахман, после доноса соседей остался навсегда в Бабьем Яру.
Не выдержав тяжелых ударов судьбы, 100-летняя Мариям ушла в мир иной.
А в 1978 году моя мама Фаня, как и 100 лет назад ее деды Штейнеры, уехала в Америку, оставив маму Геню «на потом». Я уехал позже, в 1987-м. Весь год, до 1979, пока баба Геня еще была здорова, я часто навещал ее и слушал ее старые «майсы»: бабушкины сказки и истории семейных чудес.
Через 9 лет я тоже вырвался из «красного Египта» и встретился со своей мамой. Мы много говорили, и я спросил как-то про американских Штейнеров. Мама рассказала, что нашла их внуков через НАЯНУ. Позвонила, хотела обрадовать, что вот, мы, мол, ветвь бабы Мариям и Хавы, уже здесь. Мы нашлись!
Но те почему-то сразу спросили:
— Вам нужны наши деньги?
На этом разговор окончился. Как говорится, ветку срубили, а Дерево Жизни нашего рода продолжало расти…
А вот и моя история:
— В саду у меня растут огурцы и гигантский подсолнух. Я люблю смотреть, как утром над цветками огурцов вьются невесть откуда прилетевшие бруклинские тихие мохнатые шмели. Такими мне кажутся мои деды и дядья, мужья моих вдов-бабушек. И я начинаю понимать почему наш род и наш разбросанный народ принадлежит мамам, мамелэ. Они — корни и ветви Дерева Рода, дерева познания Добра и Зла. А мы, мужики, подобны пчелам — весной появляемся, а осенью — улетаем. Бывает, что и плодов не оставляем после себя…
Моя мама, Фейга бат Нахман, умерла 10 августа. Угасая от рака, за три недели до смерти, она взяла календарь и сказала:
— Вот 10-е, я и родилась 10-го. Думаю, это хорошее число для ухода.. Главное, чтобы легко, без боли, как бабушка Хава, в своей постели, чтоб врачи меня не мучили…
Я слышал ее последний вздох и многое в ту минуту понял. Осмысление истории моего рода — это дань памяти и надежда. Может быть, и мои дети и племянники примут особое благословение от наших мамелэ?
Оглядываясь на историю своей родни в пяти поколениях, я спрашиваю себя: «Кто ты, будущая а идише мамэ, несущая искру благословения нашего рода?»
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
