Кэролайн Глик
В многочисленных панегириках Бренту Скоукрофту, советнику президента Джорджа Буша (старшего) по национальной безопасности, скончавшемуся в начале августа, покойный упоминается как реалист во внешней политике.
В то время как вопрос о том, насколько Скоукрофта действительно можно считать реалистом, сводится к тому, как вы определите сам этот термин, совершенно ясно, что Скоукрофт был убеждённым институционалистом — то есть последовательным приверженцем подхода, выстраивающего международные отношения, через принятые мировым сообществом международные организации.
Вот только дорогой его сердцу институционализм скончался буквально вслед за ним. И произошло это — в четверг, 20 августа, в Совете Безопасности ООН.
Как один из главных архитекторов американской внешней политики после окончания «холодной войны», Скоукрофт считал, что конец американо-советского соперничества знаменует собой начало новой эпохи учтивых отношений между великими державами, позволяющей международным институтам — и прежде всего Организации Объединенных Наций — заменить государства в качестве ведущей силы на мировой арене.
В интервью 1999 года Скоукрофт объяснил, что пришел к такому выводу после того, как Советский Союз поддержал США в их осуждении иракского вторжения в Кувейт в 1990 году.
«То, что Советский Союз выступил вместе с нами и осудил [иракскую] агрессию в Кувейте, — объяснил тогда Скоукрофт, — стало по моему мнению знаковым событием мировой политики. Мы создали Организацию Объединенных Наций в 1945 году с мыслью о том, что великие державы несут ответственность за безопасность во всем мире. Но это никогда не работало. В каждом кризисе мы [США и СССР] оказывались по разные стороны. Неужели же теперь этому пришёл конец? Если так, можем ли мы ожидать возникновения мира, в котором было бы покончено с неприкрытой агрессией, ставшей проклятием человечества, а великие державы действительно действовали бы так, как задумывали создатели ООН?»
Советская поддержка США в ООН в преддверии войны в Персидском заливе 1991 года породила надежды Скоукрофта и его коллег на то, что в новую эпоху, наступившую после окончания «холодной войны», ООН действительно превращается в важнейший инструмент мирового сотрудничества, формируя «Новый Мировой порядок».
Но поддержка Москвы оказалась далеко не знаковым событием мировой истории, она, ведь, была всего лишь выражением хоть и глубокой, но кратковременной слабости. Всего несколько месяцев спустя Советский Союз распался, а его место заняла Российская Федерация. Когда же Россия стала пробиваться на мировую арену, то, как и Советский Союз до неё, решила выстраивать свою мощь и положение сверхдержавы, выступая против США.
Так или иначе, но институциональное наследие Скоукрофта в американской внешней политике, проявлявшееся прежде всего в стремлении действовать в рамках Совета Безопасности ООН, как 
я уже заметила, скончалось в четверг 20 августа, когда госсекретарь Майк Помпео объявил о том, что в свете существенных нарушений Ираном Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД, иначе говоря — Ядерной сделки с Ираном) США приводят в действие так называемые «ответные» статьи резолюции 2231 Совета Безопасности ООН.
Резолюция 2231, принятая в 2015 году, служит юридическим якорем для СВПД, который сам по себе был всего лишь неофициальным и неподписанным соглашением между Ираном, США, ЕС, Россией, Китаем, Францией, Великобританией и Германией.
Резолюция 2231 уполномочивает стороны, ее принявшие, информировать Совет Безопасности о том, не нарушает ли Иран принятые им в рамках СВПД ограничения на свою ядерную деятельность.
Иран начал открыто нарушать ограничения, определённые в сделке ещё в прошлом году.
В соответствии с так называемыми «ответными» статьями Резолюции 2231, через 30 дней после того, как сторона резолюции информирует Совет Безопасности о нарушениях со стороны Ирана, санкции Совета Безопасности, приостановленные после заключения СВПД, автоматически восстанавливаются.
Однако, вместо того, чтобы признать правомочность введения США «ответных» статей, Россия, Китай, ЕС, Великобритания, Франция и Германия в ответ на выступление Помпео, заявили, что США, мол, не имеют права инициировать немедленные санкции, поскольку администрация Трампа отказалась от СВПД в 2018 году.
Так мы столкнулись с ситуацией, когда ООН решает нарушить свою обязательную резолюцию лишь для того, чтобы не дать США использовать власть, которую эта резолюция недвусмысленно им предоставила.
Вашингтон, скорее всего, проигнорирует действия Совета Безопасности и усилит санкции, опираясь на своих союзников.
Вероятно, этот сценарий и стал одной из тем ближневосточного турне, предпринятого Помпео в рамках усилий по расширению альянса, инициированного Израилем и ОАЭ, и включения в него других региональных игроков и соседей Ирана, в том, числе Судана, Бахрейна и Омана.
Критики администрации Трампа заявляют, что, мол, действия Помпео в ООН подорвали право вето США и ослабили США в будущих дипломатических баталиях, поскольку, создали прецедент игнорирования действий США в Совете Безопасности. Следовательно, будущие вето США также станет можно игнорировать.
Возможно, в будущем Совет Безопасности, действительно, вновь повторит свои мошеннические действия. Но пострадают, ведь, от этого не США, а репутация ООН и те самые государства, которые решат использовать эту организацию для усиления своих позиций против США.
Три президентские администрации, последовавшие за Джорджем Бушем-старшим, поддерживали внешнеполитический институциональный подход Скоукрофта. Билл Клинтон, Джордж Буш-младший и Барак Обама стремились проводить внешнюю политику США в рамках ООН, придавая тем самым этой организации значительную легитимность и престиж. При этом в немалой мере усилия Клинтона и Буша-младшего потерпели неудачу.
Так было, когда Россия заблокировала в 1998 году попытки администрации Клинтона принять резолюцию Совета Безопасности, разрешающую военные действия против Сербии. То же произошло, когда вторая администрация Буша приложив огромные усилия и используя весь свой престиж, всё же потерпела неудачу в попытке заручиться поддержкой Совета Безопасности для своего вторжения в Ирак.
В итоге администрация Клинтона была вынуждена действовать в Сербии под эгидой НАТО. А Бушу-младшему, чьи планы в отношении Ирака оказались заблокированы в ООН для свержения режима Саддама Хусейна в 2003 году пришлось формировать «коалицию желающих».
Однако, на навязчивое стремление администраций непременно заручаться одобрением ООН, эти неудачи не повлияли. Поэтому, например, вместо того чтобы поддержать Израиль в войне против «Хизбаллы» в 2006 году, госсекретарь Кондолиза Райс предпочла сотрудничать с Францией и контролируемым «Хизбаллой» правительством Ливана, продвигая переговоры о прекращении огня через Совет Безопасности.
В результате резолюция СБ ООН 1701, рассматривающая террористическую группировку иранских вассалов как законных геополитических игроков, позволила «Хизбалле» подмять под себя Ливан в ходе переворота 2008 года.
Резолюция также расширила присутствие ЮНИФИЛ (сил ООН в Ливане), таким образом, чтобы обеспечить «Хизбалле» контроль над границей с Израилем, одновременно гарантировав террористам надёжное прикрытие для перевооружения.
Вместо того, чтобы отказаться от переговоров о прекращении огня, ведущих к резолюции, которая очевидно усиливала за счет Израиля врагов США — Иран и «Хизбаллу», Райс поставила процесс выше сути и приветствовала резолюцию 1701 как триумф американской дипломатии.
В свою очередь, администрация Обамы рассматривала Совет Безопасности как средство ослабления своих политических оппонентов. Целью Резолюции 2231 было подорвать конституционную власть Сената ратифицирующего договора.
Как заметил тогда Генри Киссинджер, СВПД, обеспечивший легитимность незаконной программе ядерного вооружения главному спонсору террора в мире, перечеркнуло 70 лет американских усилий по нераспространению ядерного оружия. Представив его как неформальное соглашение, а затем придав ему силу резолюции Совета Безопасности, Обама фактически вынудил Конгресс отнестись к СВПД как к ратифицированному договору.
Администрация Трампа стала первой из американских администраций после окончания «холодной войны» которая решительно и последовательно отвергла международный институционализм Скоукрофта, отдав предпочтение внешней политике президента Дональда Трампа — «Америка прежде всего».
Внешняя политика Трампа была осуждена его критиками как, якобы, аморальная, за предпочтение оперативного партнерства, основанного на общих интересах, постоянным, основанным на договорах альянсам. Но, как стало ясно видно из реакций членов Совета Безопасности на требование Помпео о введении немедленных санкций против Ирана, дело обстоит ровно наоборот.
Китай и Россия стремятся обеспечить Ирану возможность и дальше вести свою незаконную ядерную деятельность, поскольку намерены заработать на сделках с аятоллами. В отличие от США, их совершенно не беспокоит поддержка Ираном террора или стремление к созданию ядерного оружия, поскольку они не верят, что это им угрожает.
В свою очередь, европейцы встают на сторону России, Китая и Ирана против США по многим причинам. Ни одна из них не является моральной. Главная же состоит в уверенности в том, что США всё равно заблокируют Ирану возможность приобрести ядерное оружие, независимо от их — европейцев поведения. Таким образом, поступая как этакие тремписты, европейцы чувствуют себя в полной безопасности, получая выгоды от дружбы с Тегераном за счет Вашингтона.
Напротив, как само решение администрации Трампа выйти из СВПД и возобновить санкции США в отношении Ирана, так и усилия по возобновлению санкций ООН против Ирана в соответствии «ответными» статьями резолюции 2231, отражают твердое намерение Белого дома не допустить того, чтобы зловещий режим, пообещавший уничтожить Израиль и стремящийся нанести ущерб США, приобрёл бы средств для создания ядерного арсенала. Очевидно, что аморально в этой ситуации ведет себя совсем не администрация Трампа, а те, кто ставят ей палки в колёса.
К слову, пренебрежение администрации Трампа к международному институционализму совсем не означает освящения унилатерализма — т. е. одностороннего подхода, в котором одна страна подавляла бы другие. Напротив, укрепляя своих союзников, разделяющих желание заблокировать ядерный проект аятолл, а не привязывая себя к международному институту, поддерживающему эту опасную авантюру, администрация эффективно использует мултилатерализм — многосторонность.
Скоукрофта вспоминают, как внешнеполитического реалиста, но его последовательный институционализм привязал США к международным организациям, не разделяющим истинные интересы США. Отказ Совета Безопасности от самоочевидного права Америки на применение положений резолюции 2231 положил конец институциональной внешней политике Скоукрофта, сложившейся после окончания «холодной войны».
И это крушение прежнего мирового порядка вовсе не стало ударом по США. Скорее уж, оно оказалось ударом по престижу экспертов. Тех самых, кто, ратуя за деятельность в рамках ООН, наносящую ущерб интересам США и подрывающую американские цели, отверг оперативное партнерство, способное эффективно продвигать национальные задачи.
Источник на английском — carolineglick.com
Перевод Александра Непомнящего — Еврейский мир
Сентябрь 2020
Оцените пост
(голосовало: 18, средняя оценка: 4,67 из 5)
Загрузка...
