Александр Винокур
Родился во Львове в 1947 году.
Выпускник мехмата МГУ.
С 1992 года живёт в Израиле.
Автор нескольких сборников стихов
alex-vinokur.livejournal.com
«На внешней стороне медали»
Сохранилась традиция
Через тысячи лет.
Горевать ли, гордиться ли?
Но туманен ответ.
Всё, что может, меняется.
Неизменно одно –
Ритуал повторяется
Как вчера и давно.
Словно груз опечатанный
В неизвестность везут.
Для чего этот тщательный
И бессмысленный труд?
От эпохи оторвана,
Продолжает свой путь,
Никого из отобранных
Не пытаясь вернуть.
* * *
Вышли в прихожую. Вспомнили Австрию
И императора Франца Иосифа.
Всё, что осталось от вечной династии, –
Имя для незаселённого острова.
Так для чего же страдаешь, терзаешься,
Думая о предстоящем забвении?
Что бы ни делал – в итоге сверстаешься
Строчкой, ну может быть, стихотворением.
* * *
А Молотов и не подозревал,
Что в памяти останется коктейлем,
Который кто-то сделал и взорвал
Как завтрашнего будущего трейлер.
Когда вершил и судьбы, и дела,
«Рулил» страной и вёл переговоры,
Когда ваял великий идеал,
Он думал – позабудут, но нескоро.
Где ты, несостоявшийся кумир?
Потомкам осмелевшим безразлично.
Сменился век, исчез и целый мир.
Осталась только мелочь. Как обычно.
* * *
Справка из военкомата.
Сорок энный год.
«Призван: Имя…, Место…, Дата…
Выдана…» В расход.
Вот письмо из военчасти.
«Умер… Пал… Убит…»
Отпечаток пальцев счастья –
Фото. Жив стоит.
* * *
Как говорят, атака захлебнулась.
И захлебнулся мальчик быстрой кровью.
Когда упал он нехотя, как будто,
Как будто балуясь,
Как будто бы играя,
Как будто полежит и снова встанет,
И вновь с друзьями будет он носиться,
Пока его не позовут – «Обедать!».
* * *
На фотографиях львовских погромов
Лица соседей и просто знакомых.
Здесь не какой-нибудь уличный сброд,
Это на праздник пришедший народ.
Чувствуешь, как сладострастно возмездье –
Испепелять врассыпную и вместе,
Перерезать уцелевшую нить,
Только не сразу, а повременить.
Жизнь наполняется истинным смыслом,
Смыслом, который не слишком изыскан,
Но возвышает распластанных ниц
До предвкушающе-радостных лиц.
* * *
Фото из львовского гетто.
Пара. Обуты, одеты.
На тротуаре труп.
Б-же, дай им защиту
Здесь, на осколках быта
Непреходящих смут.
Должен ведь кто-нибудь выжить.
По повелению свыше
Да не прервётся нить.
Верить – всё, что осталось,
Если самую малость
Не могу объяснить.
* * *
До станицы Григорополисской
Путь от Бабьего Яра не близкий.
Но счастливый – теплушки, бомбёжки,
Папа, мама, и детства немножко.
На уроках и в жизни, у в школе,
Знать не зная, за что и доколе,
Забываешь о том, что неистов
Мир удобных и сказочных истин.
Но спасибо тебе и за это.
Не убиты, а только задеты.
А убиты – предъявишь к оплате
Уцелевшее детское платье.
Да, спасибо тебе и за это.
Поднимаю скрижали Завета,
Ставя памяти штамп и прописку
Там, в станице Григорополисской.
* * *
Интересуюсь, конечно, но мало
Личными качествами каннибалов,
Взглядами, вкусами, творческим ростом.
Знаю, что им в этой жизни непросто.
Трапезы – это и грязные руки,
И непонятного органа муки,
Выбор товарищей. Что-то ещё.
И до сих пор неоплаченный счёт.
* * *
Вильнюс, Паланга, Нида
Как любовь наповал.
И сквозь года обида –
Я ничего не знал.
Просто нравился тихий,
Немногословный край,
Где явлением лика
Показался Тракай.
Но на дороге торной
Ты постой, не спеши.
Чувствуешь, как просторно,
Здесь теперь ни души.
Видишь, ковёр расстелен
Для безвестной семьи.
Это красная зелень
Бьётся из-под земли.
* * *
Откупились цветами и песнями,
А ведь было за что воевать.
И назвали солдат неизвестными,
И легко их теперь поминать.
Никаким человекам не должные,
Только почести – вечным огням,
Верим в наши права всевозможные.
Мы чисты. И не совестно нам.
* * *
На внешней стороне медали
Знакомый профиль начертали.
А на обратной мало места,
И там почти не видно текста.
За что сражались, воевали,
Так никогда и не узнали.
* * *
Я закрываю окно,
Ветер с дождём. Непогода.
В дверь постучали. Темно.
Чья-то фигура у входа.
Беженка прежних отчизн,
Новым приютом гонима.
Кто эта женщина? Жизнь.
Жизнь, проходящая мимо.
* * *
Чувствуешь, ржавеет колея?
Всё вокруг заброшено-забыто.
Исчезают радость бытия
И утехи маленького быта.
Мы ещё артачимся до спазм,
Но дела, по-видимому, плохи.
Наступает старческий маразм
Уходящей в прошлое эпохи.
* * *
Я представляю, как они смеются,
Когда, смахнув наивность наших чувств,
Стреляют по использованным блюдцам.
Ну, ничего. Я тоже научусь.
И в перерывах между тихим плачем
Беру урок чужого ремесла.
Меняю кожу. Счёт давно оплачен –
Вот дребезги, которым несть числа.
* * *
Разлом эпох. Как прорубь между льдинами,
И люди в обжигающей воде.
Как выжить, как остаться невредимыми?
Читать Евангелие? От кого и где?
Эпохи друг от друга отдаляются.
И человек, попавший под разрыв,
В последний раз спасти себя пытается…
Спасёт, но только жизнью заплатив.
* * *
Идёт война. Не где-то – рядом с нами.
Пока не в нашем доме. Лишь пока.
Когда она и к нам придёт, не знаем.
Но знаем, что она недалека.
Что из того, что мы не виноваты.
Пришли совсем другие времена.
И не переоденут нас в солдаты –
Ведь это же гражданская война.
* * *
Интересуюсь Каталонией,
Недавно, с некоторых пор.
Не хочет быть чужой колонией.
Симптоматичен этот спор.
Вопрос не только территории,
Самостоятельности, прав.
Здесь и чудачества истории,
И оппонентов склочный нрав.
Они, как малые проказники,
Расшатывают статус-кво
И думают, что будут праздники.
Но непонятно, кто кого.
Пойми, где белое, где чёрное.
Сочится ненависти яд…
Потом поэты и учёные
Об этом правду сочинят.
* * *
Афганец. Бывший моджахед,
Теперь таксист в Нью-Йорке.
Немолод. Помнит много бед,
Всё пережил, до корки.
В машине пассажир, еврей –
Иврит, английский, русский.
Ему б добраться поскорей,
Да вот крутые спуски.
По всем параметрам – враги,
Не просто, даже дважды.
Искрят взаимные долги,
Под подозреньем каждый.
Но завязался разговор.
О чём? – О том, об этом.
Ненужным оказался спор,
Не так тесна планета.
Домчались, не решив дилемм,
Со скоростью сверхзвука.
И распрощались насовсем,
Пожав друг другу руки.
* * *
Корпишь, берёшь высоты,
А пользы ни на грош.
Никто не знает, кто ты
И до чего хорош.
Знать, человека чары
Надёжней, чем успех.
Эрнесто Че Гевара –
Любимец вся и всех.
Отстаивал свободу,
Отстреливал людей,
Прореживал народы.
Романтик – не злодей.
И вот прошло полвека,
В осадке – жуть и мрак.
А любят человека.
За что? За просто так.
* * *
Кого интересует Крым
Когда пожар, и гарь, и дым
Над всей планетой.
А помнишь, плыли облака,
Казалось, впереди века.
Забудь об этом.
Взбесились наши времена,
Но не узнаешь, чья вина
И что там было.
Тревожны дни и вечера,
И прошлогоднее вчера
Как будто смыло.
Снесло плотину. Вышел срок,
Несётся грязевой поток.
Беда и горе.
Недолговечен счастья сон.
А что в Крыму? Открыт сезон
И даже море.
* * *
Свободен путь под Фермопилами
На все четыре стороны.
Георгий Иванов
Растёт редиска на Крещатике,
За делом ратным – мирный труд.
Ещё немного – и крольчатники
На баррикадах возведут.
А помню, бегали троллейбусы
И был прекрасен белый свет.
Я не разгадываю ребусы.
Кто прав? Таких, наверно, нет.
Но здесь, а не под Фермопилами,
Звенит натянутая нить.
И надо бы собраться с силами
Через неё переступить.
Пора идти. Меня окликнули.
…Я слышал как-то от друзей,
Что в пятом веке козы дикие
Пришли обедать в Колизей.
Публикации автора:
«Полутона и полутени»
«Белая дымка тумана»
«В памятках прожитых лет»
«В зазеркалье залива»
«По ступенькам, по лестнице»
«Ранимей тонкого стекла»
«В исторической ретроспективе»
«На внешней стороне медали»
«В минуту подлинного выбора»
«На том же поле молочайном»
«Всё та же мокрая брусчатка»
«О том, что происходит рядом»
«Эсмеральда танцует на площади»
Продолжение следует.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
