А. Шарон, которого вы не знали

Напомню еще раз об А. Шароне — боевом генерале, премьер- министре Израиля…

— «Посмотри, какая трава у моих овец…» Мне повезло не раз встречаться с Ариэлем Шароном. Как другим — в его канцелярии премьера. Но и не раз бывать у него дома в Негеве, на кухне, в доме и вокруг. При первой встрече Шарон выделил целый день и лично катал по своей ферме, потом давал интервью, без ограничения времени, и кормил домашним обедом. Он был еще министром иностранных дел Израиля и отбивался от журналистов, как правило, по текущим вопросам. Но я где-то подсек , что он, возможно, собирается “ идти” на премьера. Сегодня уже так ,для журналистов, похоже, не бывает.Но тогда, пока коллеги, в большинстве своем, рефлексировали на события и других людей, я просто предложил ему встретиться, чтобы представить “ на русской улице” Израиля. И он… пригласил домой.Так для меня сложился незабываемый день, близко и неформально проведенный с удивительной личностью.Его ферма расположена на юге, в Негеве, чуть южнее уже начинается пустыня. Шарон сам выбрал это некогда заброшенное место, в стороне от многолюдья, построил дом и параллельно с активной политической деятельностью, начал разводить овец, коров, лошадей, посадил апельсиновую рощу. Он не удивился, когда услышал первый вопрос о том, с кем ему легче иметь дело — с баранами, овцами, лошадьми или с политиками ?- С животными проще. Они чувствуют заботу и уважение. Умеют отдавать. Как к ним относишься — так и получаешь. А вот с политиками сложнее. Никто не хочет войны, но она происходит. И ты вынужден защищаться. Политика — это постоянные маневры, движение и постоянно приходиться крутиться в ожидании удара, чтобы и не попасть, и держать его, а тем более — выиграть. Это другой мир, чем с животными…На большой стене в одной из комнат старые портреты его родителей и предков, еще с начала прошлого века в… России. Его мать родом из Белоруссии. Это была единственная еврейская семья в небольшой деревне Могилевской области. Она говорила и читала по- русски до своего последнего дня. От нее Арик и знал язык, хотя отсутствие должной практики мешало ему говорить. И понимал он по- русски не так хорошо, как об этом писали.Его отец — из Баку. В двадцатых годах прошлого века они, интеллигенты — идеалисты уехали в Палестину и занялись сельским хозяйством. Как и большинство социалистов — выходцев из России.Когда родился сын, его назвали Арик — что значит львенок.

Молодой Шарон воевал уже в войне за Независимость 1948 года и был ранен. Затем учился — и снова воевал. Именно он создал знаменитый израильский спецназ “ комманду 101”. В 1956 году он вел в бой свою бригаду десантников. В 1967 году Шарон разбил египетские танки на Синае и достиг Суэцкого канала, командуя бронетанковой бригадой. Через пять лет, в следующей большой войне Судного дня Шарон форсировал этот канал и был остановлен политиками уже на дороге к Каиру. Он инициировал в 1982 году ввод израильских войск в Ливан и осаду Бейрута в войне, получившей название “ Мир Галилее” — защищая север страны от постоянных нападений и обстрелов. Затем стал идеологом поселенческого движения на территориях, был министром торговли, инфраструктуры, сельского хозяйства, обороны и иностранных дел Израиля.

В советской прессе его всегда рисовали как “ ястреба” и крайне правого, чуть ли, не экстремиста.

— Ну и что — посмеялся Шарон — обо мне так писали и в израильской прессе. Я действительно экстремист. Но только в тех вопросах, которые касаются жизни граждан страны. Мне все равно, что кто-то скажет, если я смогу предотвратить гибель израильтян. Провоевав всю жизнь, я понял одну простую истину- только мы сами можем защитить себя и решать свое будущее.

Для Шарона “борьба за мир” существовала только в преломлении борьбы за безопасность его

страны. Не оглядываясь на других, даже на США. В гостиной его дома, попив сначала чай в небольшой кухне, Шарон объяснил свое видение и себя, и своей страны в этом мире.

— У евреев есть маленькое государство, — показывал он, почти сжимая пальцы — Совсем маленькое. Но это принципиально важное обстоятельство по сравнению с тем, когда его не было. Потому что только здесь у евреев есть реальные право и сила защищать самих себя. Этого не было тысячелетия. Но мир не возможен без компромисса — говорите вы. И я с этим согласен. И мы готовы на уступки части своей территории. Даже несмотря на то, что Израиль не проиграл ни разу ни одной войны. Несмотря на то, что все это время мы подвергаемся нападениям в атакам террористов. Но мы не должны идти ни на какие уступки, если разговор идет о безопасности страны и об угрозе ее существования.

При этом Шарон сразу же отвергал любые разговоры о возврате Израиля к границам 1967 года. — Так говорят только “ левые” — отрезал он — Но страна не сможет чувствовать себя безопасно, если мы вернем территории палестинцам. По его мнению, арабские страны саботировали мирный процесс только с одной целью — дождаться, когда в Израиле к власти придет более “ левое” правительство, которое пойдет на все уступки и поставит безопасность страны под угрозу.

Надо признать, что позже так и получилось. Правительство нынешнего министра обороны Израиля Эхуда Барака в начале второго тысячелетия вывело войска из зоны Южного Ливана, куда немедленно пришли сторонники “ Хезболлы” и провело, под эгидой США , встречу израильского и палестинского лидеров, которые провозгласили курс на компромиссные решения. Барак почти открыто заявил о готовности вести конкретные переговоры о передаче палестинцам Восточного Иерусалима. Казалось бы.. Но сначала все забуксовало, а потом тот же Ариель Шарон, ставший лидером оппозиции, пошел на Храмовую гору в Иерусалиме, чем, как поводом, воспользовались палестинцы, развязав вторую интифаду. Восстание, которое похоронило тогда и умеренное правительство Барака, и надежды на продолжение мирного урегулирования, и привело, на волне возмущения бессилием против террора, “ правого” Шарона к власти.

— Я всегда, сидя в таких же креслах, говорил арабским лидерам, — продолжал он — Все, что угодно, кроме территорий.

Где Шарон всегда был готов пойти на компромисс, так это в вопросах еврейства. — Вы не представляете, несколько лет назад сюда репатриировалась сестра моей матери. Молодая женщина, всего девяносто четыре года. По материнской линии у нас все жили до ста лет. Так вот, она привезла и своего правнука, который уже не еврей. Так что, отвернуться от него? Парень пошел в армию, сейчас двинулся на офицерские курсы. И таких, как он, среди репатриантов из бывшего СССР много. Русские евреи семьдесят лет жили в отрыве от своих корней, поэтому так произошло. Надо понимать, в каких условиях они жили. Это, предвидя, осознал и светлая голова, первый премьер- министр Израиля Бен- Гурион, который провел “закон о возвращении”. И я поддерживаю право любого, у которого есть еврейские корни, даже не прямые , вернуться в Израиль.

Когда мы прощались, уже у дома, я спросил Шарона, не чувствует ли он себя, все время окруженный политиками и людьми, одиноким в этом конъюнктурном мире. Разве быть сильным — это не значит быть одиноким?

— Во- первых, ответил он — садясь за руль, чтобы отвезти к своему любимому дереву — Мне повезло с женщиной. У меня замечательная и преданная жена. Душевная и деликатная — это в них главное. А , во вторых, однажды в этот мой дом приехал министр обороны Египта, привез своих генералов, с которыми я воевал,когда пересекал Суэцкий канал. Жена вышла нас встречать и я пошел к ней. А египтянин, оглядевшись, сказал — Этот дом, прямо как ты, Арик Шарон. Такой же большой, сильный и одинокий.

В 2005 году, уже премьер- министра, его сначала прихватил микроинсульт, а вскоре — инсульт и кома. Вскоре о Шароне как-то забыли. Так устроена жизнь — новые политики, налоги, проблемы, мода, вещи, толкования.

Чтобы тебя помнили в этом мире, видимо, надо для начала умереть…