Еврейский Мир

Главным в социальной жизни факультета психологии МГУ, на котором я учился с 1966 по 1971 год, был студенческий театр. При подготовке к университетскому смотру все, вовлеченные в этот театр, освобождались от занятий, и им выделялась для репетиций большая аудитория. На представление являлись все профессора во главе с деканом.
Это можно понять. Основа театрального искусства — психология. Самая знаменитая пьеса мировой драматургии «Гамлет» — превосходный практикум по психологии. Монолог «Быть или не быть» толкует вопросы мотивации, воли, загадки жизни и смерти; «Что ему Гекуба?» — природу перевоплощения; диалог «Порядочные девушки не ценят, / Когда им дарят, а потом изменят» — непонятное во взаимоотношениях полов. Аристотель создал психологическую теорию катарсиса — объяснение сопереживания зрителем действию трагедии. Крупнейшая личность в советской психологии и основатель ее Лев Выготский пришел в науку со своими яркими идеями после написания многих театральных и литературных рецензий. Так что театр — это та же психология, только красивее.
Второй причиной популярности студенческого театра на факультете психологии была личность его создателя, руководителя и души — моего сокурсника Жени Арье. Осознавая талант и предназначение Жени, отцы факультета после четвертого курса снабдили его, на год раньше срока, дипломом, и Арье отправился в Ленинград учиться мастерству режиссера у Георгия Товстоногова.
Есть люди, судьбой которых, похоже, занимаются Высшие Силы. Арье подал заявление на эмиграцию в 1980 году, но получил отказ. Уедь он немедленно, сомнительно, чтобы ему удалось легко создать в Израиле новый театр. Отказные годы прошли для Жени относительно благополучно. В 1990 году он прибыл в Израиль с труппой актеров и с замечательным спектаклем «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Этот спектакль стал началом сперва русскоязычного, впоследствии ивритоязычного Театра «Гешер» (Мост).
Стиль постановок Арье несет отпечаток его жизненного пути: психологизм — от первого образования; поиск самого выразительного решения задуманного, самого небанального — от великих режиссеров советского времени. Мне представляется, Арье продолжает традицию не только своего учителя Товстоногова, но и Анатолия Эфроса. Я стараюсь не пропускать возможности посмотреть спектакли, поставленные Женей, и когда оказываюсь в Тель-Авиве, и здесь, в Америке.
Ярким событием стало недавнее представление Театром «Гешер» в нью-йоркском Линкольн-центре инсценировки романа Башевиса Зингера «Враги. История любви». Драма мужчины, оказавшегося между двух женщин, не нова. Ее пережил наш праотец Авраам, а по непроверенным сведениям, и первый человек Адам. Ее пытался разрешить рабейну Гершом, запретивший для евреев-ашкеназов в конце X века н.э. аж на тысячу лет многоженство, с небольшими исключениями. Молва сохранила причину этого. Ссоры двух жен рабейну (их родство друг другу называется «цорес», что приобрело с веками смысл «неприятности») изрядно портили жизнь мудрецу. А литература «потерянного поколения» началась знаменитым в ХХ веке романом Р. Олдингтона «Смерть героя», где «герой», запутавшись в отношениях с женой и любовницей, поднялся, оказавшись на войне, из английского окопа, и в полный рост пошел под пулеметный огонь немцев.
Но постановка Театра «Гешер» — не только трагедия характеров, но и трагедия положения. Должен ли польский еврей писатель Герман, чудом уцелевший в Холокост, жить с простой польской девушкой, бывшей служанкой его семьи Ядвигой, если он ее не любит? Ядвига беззаветно ему предана и три года его спасала, рискуя своей жизнью, жизнями своей семьи и всей деревни. Или Герман должен уйти к красавице Маше, в которую влюблен? Но его тревожит неясное прошлое Маши, о котором ему говорил (правду ли?) мерзкий муж Маши, не дававший той развод. И что делать Герману со считавшейся погибшей женой Тамарой, неожиданно прибывшей в Нью-Йорк из сибирского концлагеря и не спасшей в своем мученическом пути их двоих детей?
Простой ответ: человек не должен оказываться в таком положении. Он не должен годы прятаться в тайнике на сеновале и после этого каждую ночь вспоминать, как штык немецкого солдата, проверявшего, не прячется ли кто в сене, тыкал его в голову. Человек не должен проводить годы в положении раба или рабыни в нацистских или советских лагерях и после горевать о своих погибших детях. Герои Зингера несут в себе трагедии своего времени.
И в то же время в этих героях живет огромная потребность любви. Это соединение у сжившихся с близостью смерти людей эмоций разрушения и любви — соединение опасное. Поэтому в конце пьесы возникает тема самоубийства как разрешения конфликта, не миновавшая судьбы Маши.
Другие темы, мучающие Германа: отношения с Высшей силой после выпавших ему и его близким катастроф; осознание своего еврейства одновременно и как избранничества, и как несчастья. А также сомнения в чистоте его женщин, прошедших через нечеловеческие будни Холокоста. А женщины, как назло, на расспросы Германа тщеславно рассказывают, как все вокруг желали их.
Умная Тамара уговаривает Германа остаться с Ядвигой, понимая, какая из ее соперниц менее опасна. Тут еще добавляется тема отцовства: Ядвига беременна, а беременность Маши оказалась ложной. Евреи «чадолюбивы потому, что это же очень хорошо и нужно — любить своих детей», — писал в эссе «Одесса» Бабель. Можно ли бросить еще не рожденного ребенка?
И всю эту немыслимую смесь любви, эротики, неушедшего ощущения близости смерти, не отступающего прошлого и сомнений в будущем, эгоизма желания и альтруизма обязательств — проблем неразрешимых, подсвеченных все же радостью избавления, режиссер Арье и его блистательные актеры уместили на небольшом пространстве сцены в двухчасовом отрезке времени. Спектакль динамичен, смотрится на одном дыхании, не отпускает ни на минуту. Удивительно, как для каждого поворота сюжета, для каждой реплики Арье находит самое выразительное, самое сильное сценическое воплощение. И все это зрелище просто красиво.
Зритель выходит из театра не таким, каким пришел в него. Так, объяснил Аристотель, происходит катарсис.

Оцените пост

(голосовало: 5, средняя оценка: 3,40 из 5)

Загрузка...

Поделиться