Для чего нам Сангедрин?

Пишу в преддверии светлого праздника: 29 ноября, «Международного Дня cолидарности с палестинским народом». Может, всё же «…с еврейским» — мы-то признали решение ООН от 29 ноября 1947, арабы отвергли? День посвящён Накбе — «катастрофе палестинского народа», возникшего через 16 лет после «катастрофы». ООН в 1974 назвала ООП «единственным (его) представителем», всего через 2 года после убийств в Мюнхене. Видимо, в награду? Материалы на сайте ООН убедительно доказывают: оонанизм=антисемитизм. Ну их к… Давайте о настоящем.

Самые тяжёлые из испытаний — моральные. Для того, кому мораль — не пустой звук. А один из самых значимых и практически весомых моральных выборов — тот, где решается жизнь человека. Мне порой приходилось участвовать — «ноша сия велика есть».

Последнее время часто слышишь вопрос: как ты относишься к сделке с Хамасом по заложникам? Зная немало за и против и ещё больше не зная, могу только отвечать: никак. Кто уполномачивал меня, пусть даже чисто теоретически, обсуждать вопросы жизни и смерти, определять, оставлять ли в лапах нелюдей пленников и верна ли цена их спасения? Дороже ли будущая возможная кровь солдат и жертв терактов, устроенных выпущенными по «обмену» террористами, крови заложников, которые останутся у врага?

Почти любому офицеру, судье, полицейскому, пожарнику, медику приходится решать подобные задачки. Чаще сложность чисто практическая: конечно, командир хотел бы, чтобы все бойцы остались живы, да и дилемма лишь вероятностная: не обязательно, кто останется прикрывать отход, погибнет, а прочие уйдут невредимыми, но всё же… Бывает, решаем за себя, как спасатели в Чернобыле и Фукусиме или солдат, бросившийся 7 октября на гранату Хамаса, чтобы спасти товарищей. Но десятимесячный или двухлетний малыш ещё за себя не в ответе, как и за проступки родителей. Решать придётся за него. И пусть едва ли мой ответ повлияет в астральных высях на земную жизнь, духовная цена его огромна: ведь каждый человек «олам акатан», малый мир (в греческом переводе микрокосм). И ради этого нужны по возможности чёткие критерии и этические ориентиры, без которых уподобляешься дворняжке-балаболке либо одноимённым авторам СМИ и комментаторам в соцсетях. Тора подчёркивает тяжесть дилеммы формулировкой: «кто сказал тебе, что твоя кровь краснее его крови?».

По Закону решать подобное может только суд не менее чем из 23 квалифицированных и уполномоченных судей. Верховный суд, раз в 70 лет вынесший смертный приговор, мидраши именуют «кровавым». Но ведь есть 32 случая, когда преступнику полагается смертная казнь — для чего же тогда Закон, если ему не следовать? Или все такие праведники, что наказательную часть юриспруденции можно оставить для музея? Что-то не похоже. Да и сам Талмуд выделяет под тему половину трактата «Сангедрин» и специальный трактат «Макот» (Удары), бывший некогда частью общесудебного «Сангедрина», да из-за важности вопроса выделившийся. Его логические шарады-сугии — одни из самых сложных в Талмуде. Великий рабби Акива, от учеников которого сегодня мы имеем практически всю Устную Тору, говорил, что если бы он был членом Сангедрина, суд никогда не вынес бы смертного приговора: нашёлся бы способ оспорить свидетельства. Ещё странное правило: если суд присуждает на казнь единогласно, осуждённого отпускают — это значит, что у него не нашлось защитника. Ну а коли вы исследуете правила опроса свидетелей, увидите, что фатальный приговор требует множества условий. То есть еврейский суд больше склонен предупредить преступление и припугнуть, чем лишить человека шанса на раскаяние и исправление уже совершённого.

Можно много говорить о ценности жизнь в Торе. Но были у евреев в давние времена 2 праздника: «Никанор», годовщина исчезновения злобного греческого антисемита, погибшего смертью весьма суровой, и «Турьянус» — день казни двух праведных братьев-евреев. По одной из версий Талмуда, рядом с израильским городом нашли убитой римскую принцессу, прокуратор пригрозил смертью всем горожанам и братья «признались в убийстве», дабы отвести погибель от сограждан. Повторяю, это были праздники, а не дни траура или интроспекции.

Как видите уже по этим почти наугад выхваченным примерам, вопросы жизни и смерти столь нелинейны и многогранны, что судить о них может лишь праведный мудрец. Даже он — не в одиночку и весьма опасаясь совершить непоправимое. Причин немало, одна сходу очевидна: жизнь даётся Создателем, по Чьему образу человек сотворён. Лишь Его право — её забирать. «Он умерщвляет, Он оживляет и Он взращивает спасение» — говорим мы в каждой ежедневной молитве. Кто же из людей (не приплетая сюда извергов типа 7 октября) осмелиться брать на себя ответственность лишить её другого человека, тоже несущего Образ? Хотя в Традиции приводятся правила очерёдности спасения от угрозы, на практике чрезвычайно сложно их применять, ведь часты ли случаи несомненно «одинаковой опасности»?

Однако ситуации, в которых ставит нас Всевышний, требуют решения всё-таки принимать. Нередко мгновенные и без «права взять ход назад». Тут на помощь может прийти ещё одно правило: «Всевышний постановляет, праведник отменяет». Создатель готов передавать Своим искренним слугам даже ключи от жизни и смерти. Один из принципов личного именования в Талмуде звучит так: «тот, кто мог оживить мёртвого». Остальные учителя упоминаются безличными ссылками, например: «сказали мудрецы». Иначе говоря, если о жизни и смерти решает кворум истинных мудрецов, Всевышний нередко может принять их решения к исполнению и так преобразовать дорогу мира, чтобы их выбор привёл к наибольшему суммарному благу.

Переводя на нынешнюю ситуацию — принятое Сангедрином решение в отношении заложников, каким бы оно ни было, могло бы сократить жертвы ныне и в будущем, повлиять на скорейшее и полное воздаяние злодеям и защиту и безопасность невинным. Ибо: «Б-г судит в общине праведных» и «Небесный Суд подобен суду земному».

Уже поэтому нам очень сейчас нужен настоящий справедливый Суд, ведь он — одна из опор мироздания. Сангедрин может принять во внимание политические и военные риски, любые существенные факторы, способные сдвинуть формальную букву Закона — такие коррекции есть часть самого Закона; судить о них может лишь тот, кто глубоко знает Закон, подробности дела и обладает «даат Тора» — умением исследовать реальность «глазами мудрого служителя Г-спода». Но даже тогда: «только Всевышний судит один», «взвешивайте обдуманно и не спешите», ищите возможность взглянуть на дело непредвзято и с разных точек восприятия.

Беда, коли решения о жизни и смерти вынуждены принимать политики и генералы, не владеющие «даат Тора». Личные пристрастия, закадровые политические конъюнктуры, давление групп и зарубежных интересантов подмешиваются в процесс оценки перспектив и выработки решений. Однако это, к сожалению, то, с чем сегодня приходится жить. У нашего народа есть дополнительная возможность направить процессы ближе к оптимальным: в молитве после чтения псалмов мы просим: «…отведи от нас и от каждого в народе Израиля тяжёлые приговоры и направь сердца властителей к добру…». Сколь дружен между собой и с Создателем наш народ, сколь стремится он постигать и воплощать волю и законы Всевышнего — столь Тот, в чьих руках все нити мира, готов услышать мольбу и направить решения и их последствия ко благу. Не случайно в армии Давида были три часть: треть несла оружие, треть занималась обслуживанием военных нужд, треть непрерывно изучала Тору. Правда, в отличие от нынешних времён, между этими частями шла периодическая ротация.

Пусть Тот, Кто «освобождает узников», даст свободу пленникам, отомстит за гибель невинных и как можно меньшей кровью даст победу Израилю над извергами! И пусть Он скорее направит нас на пути Свои!