Окончание. Начало в № 1189
Таким образом, тут не было какого-то «разгула народного возмущения», а велась целенаправленная кампания сверху, сопровождавшая разрастание «дела врачей». Под личным надзором Сталина к расследованию подключались органы безопасности на Украине, в прибалтийских республиках, Белоруссии. В этом контексте следует рассматривать и гродненский эпизод.
В конечном счете, как представляется многим исследователям, все эти меры направлены были на общую дискредитацию и дегуманизацию евреев в СССР как этноса, якобы играющего роль «пятой колонны» сионизма и империализма. Каким могло быть при таких предпосылках «окончательное решение» диктатора?
Но призрак погибели нависал не только над евреями.
Не раз делались попытки доказать, что Сталин был убит своим окружением, опасавшимся новой кадровой чистки (наподобие «ленинградского дела» и других прежних расправ). Хотя убедительных доводов в пользу этой конспирологической версии пока не представлено.
Собранные мною материалы свидетельствуют, что в США был разработан собственный «план устранения Сталина».
И в то время, когда мы в Гродно, подобно людям по всей стране, в каком-то оцепенении следили за действиями подстрекателей из Кремля и их многочисленных подручных — в Вашингтоне обсуждалась радикальная инициатива. Судя по материалам библиотеки (фактически архива) Эйзенхауэра, суть ее была впервые изложена в меморандуме, представленном Совету по психологической войне 16 января 1953 года. Центральное место занимали акции, направленные лично против Сталина.
В Америке была создана строго засекреченная рабочая группа «Сталин» (ее кодовое обозначение PSB D-40), целью которой и было по возможности отстранить его от власти (либо, иными словами, обезвредить как диктатора). Но в тех документах, которые я изучил, не шла речь о террористическом акте. Вопрос хотели решить иначе.
«Медицинский заговор», утверждали сторонники плана, содержит (с западной точки зрения) бредовый элемент, пригодный для дискредитации самого властителя. Миру следует продемонстрировать, что Сталин, как и Гитлер до него, шагнул через край. Поэтому все его слова и действия с настоящего времени должны рассматриваться как поступки сумасшедшего. Предлагалось начать в разных странах кампанию за проведение процесса особого рода перед международной комиссией психиатров. Рассмотрев все улики, она вынесет решение, что Сталин является сумасшедшим.
План этот был близок к осуществлению, но, как указано в документе, наступило непредвиденное осложнение. Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль предложил провести в ближайшее время встречу «большой тройки» (с участием его самого, Сталина и Эйзенхауэра, если последний даст согласие.) А каковы могут быть итоги этой встречи, если до нее одного из участников объявят сошедшим с ума?
Такой поворот имеет одно объяснение: патриарх британской политики сильно забеспокоился. Он принял в расчет не столько «дело врачей», сколько опасность ядерного удара со стороны СССР. Потому и начал глубокий зондаж подлинных намерений советского вождя.
А там, где были мы, продолжались аресты и допросы все новых обвиняемых. По личному приказу Сталина для выколачивания признаний их били, заковывали в кандалы, применяли другие пытки. Некоторые уже погибли в застенках.
…На исходе того дня, когда в «Гродненской правде» был опубликован фельетон — 28 февраля — к нам в дом пожаловал один из его авторов, следователь Пушкарь.
Какая срочность! Явился с допросом на дом к больному человеку. Отец от переживаний слег с сердечным приступом.
По прошествии стольких лет я смутно помню внешность вошедшего. Как будто лысоватый, худощавый. Четко осталось в памяти, что он снял пальто, но мне его не передал, а сам повесил на стул. Взял себе другой, подсел совсем близко к кровати, на которой лежал отец.
Почему-то он не предложил мне выйти. Допрос вел настойчиво, но вкрадчивым, тихим голосом. Кое-что я все-таки услышал.
Сперва Пушкарь, что называется, прошелся по именам. Почему принят был на работу Глоуберман, кто именно его порекомендовал? А откуда взялась Халфина? Отец отвечал, что работников нанимал не он, а Управление железной дороги в Минске. А как насчет методов лечения: признаете, что неправильные?
В общем, следователь допрашивал вроде бы формально. Наверное, у них и так все было решено.
Ясно было, что это «первая пристрелка». Дальше надо ждать вызова, новых допросов. Они активно собирали компромат: против беспартийного отца дала показания Пащенко, секретарь парторганизации больницы. Она знала, как угодить начальству.
Теперь понятно, что поступило указание отыскать и в Гродно ответвление сионистской сети. Значит, через два-три дня отца могли арестовать.
Еще довод против утверждений тех историков, кто полагает, что «дело врачей» к концу февраля 1953 года само собой угасало. Напротив, органы подыскивали себе новые жертвы. И шельмование евреев в советской печати велось по тем же правилам.
Никто в мире не смог — или не захотел — по-настоящему вмешаться, чтобы остановить убийц. Не тех, кто в белых халатах, а истинных, в большинстве своем так и не понесших наказания.
Трагический парадокс: только смерть тирана спасла от гибели множество невинных. Мы это ощутили непосредственно.
Не появился больше у нас в доме Пушкарь, и в свою контору он не вызвал отца. Именно потому, что в начале марта Сталин заболел. И будто бы провалился к себе в преисподнюю.
Я помню, как люди по очереди исполняли приказание встать в «почетный караул» у одного из памятников «вождю и учителю». Нам, как и другим «караульным», выдали красные повязки с черной каймой. Стояли на холоде молча.
Известно, что в стране плакали и даже рыдали по родному Сталину. Такой настрой был (но странно, что у многих не прошел).
Признаюсь: мы с отцом не печалились; появилась надежда, что хуже уже не будет. Да и у других гродненцев я не замечал особой скорби по поводу отсутствия в мире товарища Сталина.
Дальше действительно начались перемены к лучшему.
А что же авторы фельетона? Пушкарь как-то незаметно исчез из города: след его простыл. Правда, органы остались при власти.
Николай Похилко продолжал заведовать отделом культуры в редакции «Гродненской правды». И по совпадению туда же в 1954 году приняли на работу журналистом мою жену, Фриду Пугач. Вот что она написала в своих воспоминаниях «Женщина в редакции» («Асоба i час», 2010, 2):
«На новогодней вечеринке (кажется, 1956 год) он подошел ко мне и стал “исповедоваться”. Мол, при Сталине завели “дело врачей”, и в Гродно тоже искали “отравителей” среди врачей-евреев.
Похилко знал, за кого я вышла замуж, поэтому спросил:
– Вы, наверное, смотрели подшивку?
Конечно, я уже прочитала фельетон, написанный им в соавторстве со следователем, в котором он “разоблачал” главврача железнодорожной больницы Самуила Семеновича Клейна (моего будущего свекра).
– Это была неправда, — признался Похилко, — но нам сказали, что так надо…
Вот и этот отводил от себя вину».
К чему привела почти полная безнаказанность тех, кто затеял и раздул провокационное «дело врачей»? Им предоставили личное благополучие. Но не только в этом заключался расчет власть имущих. Преступные структуры как бы получали тогда новую гарантию легитимности.
Создается впечатление, что конца той истории не видно. Вновь сталинисты публикуют статьи и книги, что аресты медиков 1953 года были необходимы для защиты отечества от вражеских происков. И как будто «истинные патриоты» берут у времени реванш.
Надеюсь, их в этом разубедят. Но, думается, расставание с такими иллюзиями не будет скорым.
Борис КЛЕЙН,
доктор исторических наук
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
