Группа из 250 заговорщиков, возглавляемая Корахом, Датаном и Авирамом, восстала против власти Моше и Аарона. Бунт был подавлен чудесным образом: разверзшаяся земля поглотила Кораха и его сообщников. Многие евреи, поддержавшие бунтовщиков, хотели отомстить Моше, но среди них начался повальный мор, и лишь благодаря энергичному заступничеству пророка и его брата Б-г прекратил массовую казнь, унесшую 14 700 жизней. Желая положить конец гибельной борьбе за власть, Всевышний велит поместить в Шатре Откровения посохи с именами колен Израиля. Наутро посох колена Леви, на котором значилось имя Аарона, расцвел и дал урожай миндаля. Этим чудесным знамением Б-г подтвердил, что левиты избраны Им в качестве служителей Храма, а Аарон, представитель этого колена, по праву является основателем династии коэнов. Далее перечислены обязанности коэнов и левитов. Коэны не могут владеть землей.
Шимон возвращался домой после недельной командировки. Он плавно вел автомобиль от аэропорта, предвкушая скорую встречу с семьей. Подъезжая к городу, он вспомнил, что где-то здесь, когда он ехал в обратном направлении, была большая пробка из-за дорожных работ. Он уже с досадой размышлял, сколько ему предстоит маяться, пока он минует этот участок, но вдруг с удивлением и радостью обнаружил, что новый затор не предвидится — транспорт плыл быстро и свободно, как деньги в казино.
Ремонт шоссе закончился в рекордно короткий срок. Проезжая по новому гудронированному покрытию, Шимон обратил внимание, что оно уже лишилось своей первоначальной новизны. Еще через пару дней его нельзя будет отличить от тысяч километров других серых от пыли автомобильных дорог.
В 1873 году один мудрый раввин, живший в Российской империи, написал книгу, оказавшую огромное влияние на развитие еврейской мысли. Книга называлась «Хафец-хаим» — «Жаждущий жизни». В ней излагались законы правильной речи. Четким и ясным языком автор учил читателей сложным и порой запутанным правилам общения — что можно и чего нельзя говорить. Сам автор рав Исраэль-Меир Акоэн был известен в еврейских религиозных кругах как человек, обладающий беспримерным умением контролировать свою речь, и после выхода в свет этой книги он сам вошел в историю под тем же именем — Хафец-Хаим.
Можно было предположить, что Хафец-Хаим был, скорее всего, человеком тихим и немногословным, что в разговоре он взвешивал каждое свое слово, каждый слог. На самом деле все обстояло как раз наоборот.
Один человек, побывавший в гостях у Хафец-Хаима и его зятя раввина Цви-Гирша Левинсона (главы иешивы в Радине), был поражен, насколько они отличались друг от друга. Рабби Левинсон говорил очень мало и осторожно, было очевидно, что он придерживался строгого кашрута в своей речи. Хафец-Хаим же, наоборот, говорил почти без умолку. Его речь лилась легко и свободно. Хафец-Хаим не просто следовал правилам чистой речи — он был виртуозом по этой части.
Читая сегодняшний раздел, невольно удивляешься, как мог Корах сбить с толку евреев, как ему удалось заставить их поверить, что Моше Рабейну «возносится над собранием Б-га». Ведь в разделе «Бехаалотха», который мы читали всего две недели назад, было сказано нечто прямо противоположное: «А человек этот, Моше, был скромнейшим из всех людей, что на земле» (12:3). Как можно было даже не обвинить, а только заподозрить Моше в заносчивости и высокомерии?
Когда мы прививаем себе какую-то черту характера, она становится неотделимой частью нашего облика, вписывается в него «без швов», становится почти незаметной. Но если процесс освоения новой черты еще не закончен, то в нашем поведении заметны признаки «дорожных работ»: раздражающе медленное движение транспорта, строительный мусор, пыль и шум.
Неискушенному наблюдателю Моше мог показаться важным и строгим вельможей. Так, наверное, и полагалось. Ведь он был лидером нации, царем еврейского народа. И он вел себя как царь. Но те, кто близко знал Моше, кто мог заглянуть ему в душу, прекрасно понимали, что не было человека более смиренного, чем он, что никто, как он, не чувствовал себя ничтожно малым по сравнению с Б-гом.
Моше не требовалось выставлять на показ свое смирение. Оно уже вошло органично в ткань его личности, слилось с его характером — как прошлогоднее покрытие на коротком участке шоссе Тель-Авив — Иерусалим.
Под диктовку человека
«И сказал Моше: “Если смертью всякого человека умрут они… то это послал меня не Б-г. Если же нечто необычное совершит Б-г, и раскроет земля уста свои, и поглотит их… то узнаете вы, что люди эти срамили Б-га”» (16:28–30).
За всю историю только два человека требовали от Б-га совершить откровенное чудо в присутствии множества людей, причем в тот момент и в том месте, где им было нужно. Это были Моше Рабейну и пророк Элиягу.
Моше просил Б-га, чтобы Он велел земле проглотить Кораха с другими заговорщиками. Иначе величайший из пророков сам поверил бы во вздорные обвинения своего противника, что он, Моше, гордец и самозванец.
Элиягу требовал, стоя на горе Кармель, чтобы огонь спустился с неба и, прямо как в Иерусалимском Храме, поглотил жертву, упитанного бычка, которого он сам зарезал и положил на собственноручно установленный жертвенник (Тора категорически запрещает такие альтернативные, внехрамовые жертвы). Иначе, заявил Элиягу, ему станет ясно, что Б-г сам увел евреев от истинной веры, намеренно толкнул их к идолопоклонству.
Невозможно вообразить себе, как эти два выдающихся человека решились на такой страшный риск — испытывать Б-га перед глазами сотен и тысяч людей! А вдруг Он не откликнулся бы на их зов? Но Б-г откликнулся, ибо, как сказано в одном из псалмов: «Он выполняет волю тех, кто трепещет перед ним; Он слышит их призывы и спасает их».
Самый страшный грех
До сих пор каждый раз, когда сыны Израиля грешили, будь то поклонение золотому тельцу или отказ идти на покорение Эрец Исраэль, Моше решительно вступался за них — молился за грешников, убеждая Б-га отменить тяжкий приговор. Но в сегодняшнем разделе Моше не только не вступился за Кораха и его сторонников, а наоборот, просил Всевышнего сурово наказать их — стереть с лица земли.
Почему Моше так поступил? В чем причина его непримиримости? Неужели потому, что на карту были поставлены его личная честь и честь его брата Аарона? Трудно в это поверить. Невозможно представить себе, что Моше, «скромнейший из всех людей», больше заботился о своей чести, нежели о чести Всевышнего?! Нет, конечно. Просто быть такого не может!
Моше руководствовался совсем иными соображениями. Его беспокоило стремление Кораха поставить под сомнение Синайское откровение, на котором зиждилась целостность иудаизма. Ведь если Корах отрицал тот факт, что Б-г даровал Тору через Моше и назначил Аарона первосвященником, то он мог ставить под сомнение и даже отрицать все заповеди Торы и каждую из них в отдельности.
Корах не разменивался на мелочи, он не критиковал какие-то частности, а раскачивал всю лодку. Он бросал тень на все, что успел совершить Моше Рабейну, отрицал, что Тора, истинная и неделимая, была передана народу его устами. Со слов Кораха получалось, что Тора была творением Моше, а не Б-га…
Такую опасную ложь необходимо было пресечь в корне, требовалось примерно наказать бунтовщиков. И тот способ, который избрал Моше для доказательства лживости этого утверждения, не должен был оставить ни тени сомнения. Не повальный мор и не ядовитые змеи, а именно необычная и противоестественная смерть, которой было бы невозможно найти логическое объяснение, должна была постигнуть Кораха и компанию. Как Моше хотел, так и случилось: «И было, как только закончил он произносить слова эти, разверзлась земля под ними. И раскрыла земля уста свои, и поглотила их, и дома их, и всех людей Кораха, и все имущество» (16:31–32).
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
