90 лет назад родился Эмиль (Рахмиль) Яковлевич Горовец (1923 – 2001), один из самых популярных эстрадных исполнителей 60-70-х годов прошлого века. Люди моего поколения хорошо помнят не только уникальный, мягкий, задушевный, с доверительными интонациями, голос, высокую исполнительскую культуру и сценическое обаяние, но и звучавшие повсеместно в его исполнение песни: «Дрозды», «Люблю я макароны», «На седьмом этаже», «Я шагаю по Москве», «Голубые города», «Эти глаза напротив». Он одним из первых стал петь на советской эстраде зарубежные шлягеры, такие как «Маленькая девочка», «Кузина», «Лейла», «Путники в ночи», «Сюзанна», «Танго любви», «Падает снег» и многие другие. Только в Советском Союзе Эмиль записал более 400 песен, выпустил более 30 дисков, общий тираж которых превысил 20 миллионов экземпляров.
Горовец закончил еврейскую театральную школу и театральное училище Михоэлса, работал в ГОСЕТе. В 1945 году его первой ролью в театре была роль жениха в спектакле-карнавале «Фрейлехс». На эстраде он начал петь с 1952 года. Первоначальный репертуар певца состоял из песен на идише и украинском языке. В 1960 году стал выступать на русском языке, третьем после еврейского и украинского. Э. Горовец первым в СССР стал исполнять западные шлягеры. В отличие от других еврейских певцов (извините, Кобзона, Мулермана, например) не скрывал свою национальность и даже ездил по стране с еврейской программой. В начале 1970-х годов еврейский репертуар в театре, на радио и телевидении попал под неофициальный запрет. После того как Горовец в 1972 году эмигрировал в Израиль, а затем в США, его записи были размагничены, а информация о нем — вычеркнута из архивов. Он преподавал пение в канторской школе, но сам становиться кантором не захотел, так как вырос в неортодоксальной семье, любил эстраду, народную песню, и был далек от синагогального пения. Горовец много концертировал, открыл в Манхэттене первый русский ресторан «Балалайка» с собственным шоу, где был солистом. Однако ресторан не приносил доходов, и для самого певца главным было не ведение бизнеса, а возможность свободно выступать. В течение четырнадцати лет Эмиль Горовец вел авторскую программу на еврейском радио в Нью-Йорке. Он выходил в эфир три раза в неделю с получасовой передачей. Эта была большая, не только исполнительская, но исследовательская работа. Он поднимал целые пласты литературы на идиш, открыл своим слушателям поэзию Лейба Найлуса, Мориса Розенфельда, Самуила Галкина, Шимона Фруга, Абрама Суцкевера, Давида Гофштейна, Ицика Фефера, Хаима Нахман Бялика и многих других поэтов. Горовец похоронен на кладбище в Нью-Джерси, рядом с женой Маргаритой Полонской. Послушаем, что говорил певец в одном из последних выступлений по радио (1999) о судьбе языка идиш, который он очень любил и пропагандировал своим артистическим неповторимым творчеством.
*****
Многие мои профессиональные беды из-за того, что я родился евреем. Но именно в этом моё счастье, моя индивидуальность…Существует красивая страна. Существует маленькая страна. Но для меня самая большая на земле она. И эта стрна Б-гом благославленна. Где еврей чувствует себя евреем? Б Эрец! И где только счастлив еврей? В Эрец!.. Готовясь к отъезду, я сделал большую программу на еврейском языке. Но откуда мне было знать, что культура на идише в Израиле искореняется? Представители Сохнута со мной упорно говорили на иврите, хотя все они отлично понимали и русский, и идиш. Тогда вопрос стоял так: или учи иврит, или… Мне, тенору, предложили выучить на иврите… репертуар Шаляпина за 100 тысяч лир, огромные по тем временам деньги. Петь “Блоху” на иврите! Я отказался. Все-таки я дал там четыре концерта на русском и идише, а дальше что? Израиль – маленькая страна, там нельзя быть просто певцом, надо что-то делать, чем-то зарабатывать на жизнь. Правда, там мне после первого же концерта дали квартиру. Ну, и что из того? Была бы работа, я бы сам заработал на квартиру. Но мне не дали выхода ни на телевидение, ни на радио. О моем приезде никто не знал. Но самой большой неожиданностью для меня было то, что и в США, которые я считал оплотом еврейской культуры, эта культура умирала. Уже при мне продали небоскреб газеты “Форвертс” на Ист-Бродвее. Знаете, какая это была газета? Толстая, как “Нью-Йорк Таймс”. А сейчас? Она теперь выходит на английском и на русском, потому что почти не осталось читателей на идише. Продали радиостанцию, вещавшую на идише. Закрылась моя программа, которую я вел 14 лет. Грустно…
*****
Когда я начал петь на идише, мой отец сказал мне: «Сынок, зачем ты это делаешь? У этого языка нет будущего». Но вот я прожил в этой культуре, посвятив ей десятилетия, и убежден, что идиш переживет не только меня. Пока хоть один еврей будет говорить на идише, читать книги на этом языке и распевать песни, то — именно так об этом сказано в одном из стихотворений замечательного поэта Льва Квитко — идиш будет жить. Такой язык и такая культура не могут перестать существовать — это все равно, как в бою: если знаменосец выпускает древко из рук, то знамя непременно подхватит другой.
Источник: www.zelikm.com — »Евреи глазами именитых друзей и недругов»
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
Не знаю, как Мулерман, но Кобзон никогда не скрывал своего еврейства и выступал с идишскими песнями. По крайней мере, на гастролях у нас в Ташкенте, где у него была большая аудитория. Другое дело, что при любой советской/российской власти он — ливрейный еврей, русский патриёт и антисионист.