Человек с сиянием на макушке
Каждым ранним утром на Брайтоне можно встретить мужчину лет 60 — 65, энергично отмеряющего свои километры и мили «бегом от инфаркта». Их немало здесь, «пролонгаторов» собственной жизни, но я остановил внимание читателя на этом , так как именно с ним будет связано всё последующее повествование.
Опишу его несколько подробнее, чтобы вы отчётливей представили себе, с кем, собственно, имеете дело.
Зовут официально нашего героя Самуил. Самуил — это его сегодняшнее имя, впрочем, данное ему при рождении. Вспомнил он его шесть лет назад, когда собрался эмигрировать в Штаты.
А до этого много-много лет инженера-конструктора, заведующего сектором и заместителя директора ПКТИ почтительно называли Серафимом Борисовичем, и ещё больше лет, а точнее говоря, с раннего детства и до сегодняшнего дня был он Симкой, Симкой-пулемётчиком.
Нет, ничего общего с легендарной Анкой-пулемётчицей Симка не имел и в боях за родину не участвовал. Более того, закончив Одесский кредитный, где была военная кафедра, и будучи лейтенантом запаса, он и пулемёта в руках не держал.
Кличка «пулемётчик» досталась благодаря школьному и студенческому увлечению волейболом. Невысокий, по волейбольным меркам, но обладающий заячьей прыгучестью, Симка «расстреливал» «вражескую» площадку, повергая в уныние защиту соперников.
Внешность Симки образца первого года третьего тысячелетия не поражала какой-то исключительностью. Выше среднего роста, поджарый, сохранивший элементы спортивной формы — походку и антураж; лицо довольно помятое прожитыми годами, но со смягчающими пейзаж серыми глазами, поглядывающими на окружающих одновременно доверительно и хитро. Хотелось бы найти что-нибудь привлекательное в Симкиной внешности, например, густую гриву чёрных с проседью волос, но увы, Самуил был абсолютно лыс и много лет..
… Симка любил утренние прогулки в одиночестве. Это было время грустных дум о прошедшем, о жестоких реалиях настоящего и, несмотря на пессимистический возраст, о голубых горизонтах будущего. Самуил не был круглым дураком, хотя некоторым слишком прозаичным людям таковым казался.
Как и большинству иммигрантов возрастом постарше, жизнь устроила ему приличную трёпку на завершающем этапе. Процесс эмиграции растянулся на целых пять лет. Пять лет ушло на то, чтобы убедиться: пребывание в Украине не имеет никакой перспективы. Хоть виды на будущее для 60-летнего Самуила тоже представлялись туманными, он всё-таки решил ехать.
Его приезд в Штаты никого не обрадовал. Обстоятельства новой жизни были хоть и прогнозированными, но достаточно печальными. Познал Самуил предательство и отступничество людей, которых искренне почитал своими близкими и друзьями. Не знавшему доселе врачей Симке, как снег на голову, свалилась хворь, а вместе с ней и операция на сердце…
Короче, Симка хлебал ту самую порцию дерьма, о которой бывалые русские (читай, еврейские) иммигранты всегда с удовольствием предсказывают каждому вновь прибывшему в Штаты.
Стоп. Поставим все точки над i. Назвав Самуила героем, автор оговорился: не сам Симка, но его голова, а если говорить совсем точно, то и не его голова — источник бесчисленных рацпредложений, многих изобретений, а именно причёска (если прической можно назвать венчик седых волос с поволокой от их бывшей расцветки в ореоле обширной лысины) будет поводом для последующего порой весёлого, порой грустного рассказа.
Мишка-рыжий (Чубчик)
Всё началось с войны-разлучницы, смешавшей все планы Симкиной семьи. В первые же месяцы отца призвали на фронт. Четырнадцатилетний Мишка остался единственным мужчиной в семье (трёхлетний Симка был не в счёт), и на его плечи свалились многие отцовские заботы, в том числе добыча хлеба насущного.
Надо сказать, что был он одарённым от природы мальчишкой: хорошо рисовал, вырезал из дерева различные фигурки, то есть из тех, о ком говорят: «У него Б-г в руках».
Но всё это, увы, сейчас не годилось.
Судьба развернула несостоявшегося художника, или скульптора, или искусного резчика по дереву в сторону не менее древней, хотя и не столь престижной профессии брадобрея.
Поскольку, как ранее было уже замечено, Мишка имел искру Б-жью, то и профессию парикмахера он освоил быстро, став хорошим мастером. Вернувшись в родные пенаты сразу же после изгнания фашистов, семья застала, вместо отчего дома, одно лишь пепелище. Поэтому первые годы, пока отстраивалось собственное жилище, жить приходилось в соседнем с железнодорожной станцией селе вблизи от военного городка.
Там в воинской части и стал трудиться уже 18-летний парень, выполняя работу как однообразную и тяжёлую, так и малоденежную — стричь наголо отделения, взводы, роты и батальоны новобранцев и солдат срочной службы.
«Своё дело» Мишка заимел, когда усилиями всей семьи в течение двух-трёх лет из материалов с развалин улицы был выстроен новый домик, где «парадный» вход и первая «красная» комната были отданы под парикмахерскую.
В посёлке уже были две цирюльни, в которых работали старые, ещё довоенной закалки мастера со своей сложившейся годами клиентурой. Поэтому молодому мастеру предстояла жёсткая конкурентная борьба за головы жителей и гостей посёлка. Молодого, совсем зелёного мастера никто не признавал, поэтому первое время Мишка трудился «валиком», как тогда говаривали. Его клиентами были случайные прохожие, попавшие в местечко на базар крестьяне, перебивавшиеся на вокзале в ожидании поездов мешочники.
Главными моделями, на которых Мишка оттачивал своё мастерство, были родные и друзья. Правда, это были бесплатные клиенты, но мастер трудился над их головами с вдохновением. Отца он любовно выстригал под ёжик — причёска тогда именовалась «под бобрик»; своего кузена по материнской линии Ёйлыка, с которым мы ещё встретимся, стриг под ювелирную польку, а отцу этого кузена, усатому дяде Нысе, делал бритый бокс (выше висков по кругу бритая голова с шевелюрой на месте, где у других обычно появляется лысина), после чего бравый Нисан становился похожим на запорожского казака с кудрявым еврейским «оселедцем» на макушке.
Здесь же начинается и история Симкиной причёски. Чубчик — эдакое сооруженьице на передней части головы — напоминал жизнь советских людей в сталинское время: небольшой по размеру, со всех сторон ни одного торчащего без дела волоска, спадающая на лоб ровненькая, как ножом под линейку обрезанная чёлка…
… Впрочем, как бы ни были разнообразны и виртуозно исполнены стрижки близких, копейку в дом они не приносили. Надо было что-то предпринимать.
Как это ни странно, идея необходимости рекламы пришла в голову именно 11-летнему Симке. В послевоенном посёлке источником знаний была очень бедная библиотека в железнодорожном клубе. Появляющиеся из разных мест (как правило, из личных библиотек) книги разбредались по рукам, образуя длиннющие очереди на их прочтение. Мишка был страстным любителем чтения, а под этот шумок и Симка в своём раннем отроческом возрасте перечитывал всё, что так или иначе попадало в дом. В то лето 1948 года поселковым бестселлером была «Угрюм-река» Шишкова, а одним из любимых персонажей, конечно же, Ибрагим, Ибрагишка.
Окончание следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
