При вручении Российской национальной телеакадемией премий «ТЭФИ-2010» случился скандал. Режиссер документального фильма «Подстрочник» Олег Дорман отказался принять присуждённый ему приз.
Как объяснил Дорман в открытом письме, он не может принять награду от членов Российской телеакадемии – людей, в течение 11 лет не пускавших его фильм на экраны. Телевидение, по мнению режиссера, стало «главным фактором нравственной и общественной катастрофы, произошедшей за десять последних лет».
В какой связи находятся успех «Подстрочника» и «нравственная и общественная катастрофа»?
Наиболее удивительным в успехе «Подстрочника», 16-серийного фильма-монолога Лилианы Лунгиной, является сам успех.
Представьте: 8 часов пожилая женщина, подперев щёку рукой, рассказывает о своей жизни. Ни действия, ни динамики, только монолог и фотографии. Лунгиной в момент создания фильма было 77 лет. За несколько месяцев до того умер её муж. Сама Лиля (так все звали её) тоже на пороге иного мира: я узнаю на экране взгляд человека, готовящегося к уходу. И действительно, жить ей оставалось всего полгода.
Я видел в Интернете страницы восторженных отзывов о «Подстрочнике». Фильм ещё до «ТЭФИ» получил национальную кинопремию «Ника». Почему «Подстрочник» стал столь важным событием в духовной жизни России?
Я бы не сказал, что история, которую рассказывает Лиля, столь уж необычна. Пожалуй, лишь детство, проведённое в Германии, в Палестине и в Париже, резко выделяет её из ряда российских интеллигентов. Круг Лили Лунгиной – Давид Самойлов, Александр Галич, Виктор Некрасов, муж – прекрасный кинодраматург Семён Лунгин, сын – успешный кинорежиссёр Павел Лунгин, интересен. Так ведь это круг. Павла можно было бы послушать и самого. Профессиональная деятельность Лунгиной – перевела на русский «Карлсона, который живёт на крыше» и другие хорошие книги – ставят её в ряд прекрасных переводчиков, работавших в СССР. Но и это не ответ.
Лилиана Лунгина – не героиня. Такими героями, как генерал Григоренко или Владимир Буковский, естественно восхищаться, но им трудно сопереживать – они из другого теста. Такими рождаются. Тут нет катарсиса. Лунгина – обычная женщина. Понимаешь её раскаяние, что не была достаточно внимательна к родителям. Любовь к мужу, гордость за детей. Стойкая мораль – в конце 30-х Лилю, студентку знаменитого ИФЛИ, привозят на Лубянку и склоняют к сотрудничеству. Лиля решительно отказывается. Это были времена, когда все ходили по грани: жизнь на воле или гибель в ГУЛАГе. На семинаре в институте Лиля выступает против презренного критика Давида Заславского, не допустившего публикацию сборника недавно вернувшейся из Франции Марины Цветаевой. Всё это вызывает отзвуки у зрителя.
Чтобы объяснить феномен «Подстрочника», попробую сравнить духовную жизнь России, её культуру, с американской. Американская культура фрагментарна. Здесь редки события в литературе, музыке или в кино, которые задели бы нацию. Существует явление бестселлеров. Как правило, хлам. Рядом книги больших писателей, тоже читаемые. Становится популярным какой-то жанр музыки. Вскоре забывается. Культура здесь скорее предмет коммерции, чем духовной жизни.
Базис американского национального самосознания, душа американца, сформирован не культурой. В основе этой души – религия. Страна создана религиозными диссидентами, покинувшими Европу. В основе этой души история. Страна возникла в войне с англичанами за принципы, изложенные в Декларации независимости и в Конституции – документах огромного морального заряда. Страна возникла в процессе освоения мужественными пионерами огромных диких пространств. Национальное сознание формировалось в Гражданскую войну 1862 — 1864 годов, в движении за гражданские права. Что к этому могли добавить джаз или рэп?
В популярной в 80-е годы пьесе Славкина «Дочь стиляги» главный герой, повзрослевший стиляга 50-х, говорит, что мечтал бы жить между двумя нотами джазовой импровизации. Неплохая аллегория мира советского интеллигента, пытавшегося укрыться от окружающей жизни в культуре.
Не верю в глубину религиозного самосознания основной части населения Российской империи – уж очень легко это население стряхнуло с себя религиозность в 1917 году. История России – дыбы Ивана Грозного, рабство самодержавия, «кровавые подвалы» сталинщины. Победоносцев провозгласил когда-то, что прошлое России восхитительно, настоящее – величественно, а будущее – выше самых смелых ожиданий. Но, выглянув в окно, ничего из провозглашённого оберпрокурором Синода не просматривалось.
В отсутствии религии и при депрессивной истории базисом для построения личности в советские времена могла стать только культура. Книги Пушкина и Достоевского заменили Библию, Толстого и Булгакова – учили истории.
Российская культура второй половины ХХ века, наверное, единственная культура, в которой люди могли стоять ночами, чтобы подписаться, как в годы моего детства, на собрание сочинений Диккенса или Франса.
Литература объединяла интеллигенцию. Не сыскать было образованного человека, не прочитавшего культовые книги Солженицына, Булгакова, Уоррена, Маркеса. В начале 60-х появился самиздат. Всё это создавало единое культурное поле, в котором происходило становление личности советских интеллигентов. И эта «антисоветская советская культура» стала базисом духовной жизни 60 – 70 – 80-х. Всё это естественным образом закончилось с крахом коммунизма в начале 90-х. Нахлынувший ширпотреб массовой культуры разрушил культурное поле, в котором формировался интеллигент советских времён. К тому же то культурное поле могло существовать только в противостоянии системе, поэтому советскую систему не пережило.
Успех «Подстрочника» с ясным и чистым моральным посылом Лилианы Лунгиной показывает тоску образованной части российского общества по былой, утраченной духовной жизни, основанной на культуре. Сегодняшняя «нравственная и общественная катастрофа», названная так Дорманом, говорит немало о нынешнем состоянии культуры России и объясняет эту тоску.
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...
