Я родом из Витебска. Это город моего довоенного детства. Известный художник Соломон Юдовин и забытый еврейский поэт Моисей Юдовин (мой отец), хорошо знавшие Шагала, рассказывали мне о нем. Но это было так давно, что, увы, лишь кое-что сохранилось в памяти.
В 1992 году Марк Шагал вернулся на родину, в родной Витебск. Вернулся в бронзе. Вернулся, чтобы призвать своих земляков к одухотворенной Любви – в противовес жестокости. Долго ждали жители Витебска его возвращения. Ждали и надеялись. Надеялись и верили. Мало кто из них дождался. Но остались их дети и внуки. Наступил их черед ждать, надеяться, верить… И он вернулся. И не просто вернулся. Он прилетел. Как волшебник. Как его герои…
«Когда-то над Двиной
он отправлял
в полет
и город свой родной,
и весь его народ».
Витебский поэт
Давид Симанович
Свыше 60 лет Шагал прожил вдали от родины, от Витебска. Здесь, в этом городе, он еще ребенком впитывал в себя все богатство и волшебство красок окружающего мира. Здесь он отдавался мальчишеским грезам и фантазиям. Здесь его заколдовали витебские домики и заборы, дивные субботние и праздничные вечера. Здесь он впервые ощутил, что “красота – наоборотна”. Не случайно он вспоминал: “Улицы города лопались, как скрипичные струны, горожане взмывали в небо и шли над землей. Родственники, рассевшись, отдыхали на крышах… Как хорошо мне здесь…”
Замечательный поэт Андрей Вознесенский, большой почитатель и знаток творчества Шагала, тонко подметил неистребимую любовь его к Витебску, “который он называл своим Парижем, вернее, Париж – Витебском”.
Он перекидывал мост через Западную Двину и соединял с Парижем, а витающие в облаках влюбленные заключали в свои объятия Париж и Сен-Поль-де-Ванс (городок на юге Франции, где он жил много лет, до самой смерти).
Мне часто вспоминается Витебск довоенный. Он был тогда почти таким же, каким воспринимал его молодой Шагал. И только теперь, живя в Израиле, я понял, почему великий художник так трепетно и нежно любил этот город. “Как давно, мой город любимый, я не видел тебя, не слыхал, не беседовал с облаками твоими, но не было, город, картины, в которую я не вдохнул бы твой дух, не было краски такой – не светящейся твоим светом… Я смотрю на тебя, мой город, издалека – так мама, бывало, следила мне вслед, когда уходил я по улице, вдаль…” Шагал писал эти строки в далеком Нью-Йорке зимой 1944 г., когда Витебск был еще оккупирован.
До сих пор не могу забыть, каким я увидел его вскоре после освобождения. Он представлял собою сплошные развалины. Лишь кое-где на окраинах что-то осталось от прежнего города. Но постепенно он возрождался из руин. Теперь это уже другой город, гораздо больший по своим размерам и численности населения, с новыми промышленными предприятиями и культурными учреждениями, с современными домами, площадями и улицами – проспектами. Но нечто шагаловское сохранилось в нем. Очевидно, прежде всего благодаря живописной природе. По-прежнему Западная Двина разделяет Витебск на две части и по-прежнему можно любоваться ею с высокого берега, утопающего в густой зелени деревьев и кустарников. Любоваться без устали, до опьянения…
В стихотворении “Ангел над крышами” Шагал писал:
«Река, из памяти
испей-ка
и вспомни въявь юнца
того,
что на твоих сидел
скамейках
и ждал призванья
своего».
Как и раньше, петляет резвая речушка Витьба, впадая в самом центре города в Западную Двину и бросая ей вызов своей причудливой красотой. А эти прорезающие весь город и тянущиеся за его пределы глубокие и полудикие овраги, которые в годы моего детства настораживали и даже пугали какой-то мрачной загадочностью. Так и остались они, как бы говоря о том, что жизнь человеческая быстротечна по сравнению с природой, с этими оврагами, Западной Двиной, Витьбой. Люди, звери и птицы, революции и войны приходят и уходят, а природа продолжает жить… Не она ли побуждала Шагала еще в детстве воспринимать людскую жизнь (и не только людскую) через непонятное самому себе видение окружающего мира, его таинственных проявлений? А от них пытливый взор необычайно впечатлительного ребенка устремлялся ввысь. И хотелось проникнуть туда, где мерцают звезды. В свою очередь это космическое видение сказывалось на восприятии Шагалом земной жизни: “Мы парим в пространстве и не падаем. Что же это, не сон? Не знаю. Когда я был еще мальчиком, мне все время казалось, что кто-то за нами гонится. Вот почему персонажи мои взмыли в небо задолго до космонавтов…”
Опубликовал: Исаак ЮДОВИН
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
