Когда Моше сообщает Фараону о том, что уже пришло время отпустить еврейский народ, Моше говорит от имени Всевышнего. Фараон же отвечает, что никакого Всевышнего он знать не знает и никого отпускать не намерен. И это говорит Фараон, который после сеанса интерпретации снов сказал про Йосефа: «Найдем ли такого человека, в котором присутствует дух Б-жий?» (Берешит, 41:38).
Шней Лухот аБрит объясняет, что весь конфликт с Фараоном (так называемое утяжеление сердца Фараона) заключается в отличии «имен» Всевышнего. Разные имена Творца указывают на разницу в отношениях между Создателем и Созданным. Когда в Торе используется слово «Элоким», то речь идет об уровне управления миром, соответствующем «естественному порядку вещей» — уровню закона. У Фараона нет никаких проблем с признанием существования этого уровня.
Но есть и другой уровень — уровень четырехбуквенного непроизносимого имени, то есть уровня Всевышнего, который соответствует созданию мира из ничего. Контакт Всевышнего с миром при этом находится «над уровнем закона». Это имя обычно произносится как аШем. Шем на иврите имя, соответственно использование имени аШем будет означать имя с определенным артиклем, как, например, the Name. И вот с этим уровнем у Фараона большая проблема.
Книга «Зоар» подчеркивает безнадежность положения Фараона, говоря о том, что он использует формальность для отрицания этого уровня: Фараон был знаком с уровнем раскрытия Всевышнего на уровне имени Элоким, но с раскрытием Всевышнего на уровне имени аШем Фараон знаком не был. Но какие могут быть претензии к Фараону — ведь Моше был первым, кто достиг контакта с этим уровнем раскрытия Всевышнего? (Зоар II: 195-а.)
В «Золотом теленке» Ильфа и Петрова упоминается «конвенция» детей лейтенанта Шмидта: «По проекту Балаганова, весь союз республик следовало разбить на тридцать четыре эксплуатационных участка по числу собравшихся. Каждый участок передается в долгосрочное пользование одного «дитяти». Никто из членов корпорации не имеет права переходить границы и вторгаться на чужую территорию с целью заработка».
Фараон озвучил идею о конвенции на несколько тысяч лет раньше. Он всего-навсего защищает свою территорию, и как бы косвенно ссылается на правило из Вавилонского Талмуда о суверенности царств: «Когда один царь владеет страной, то никто другой не может претендовать на его суверенитет (Брахот, 48-б). Фараон готов признать величие Всевышнего, но считает, что так же, как разные государства могут сосуществовать, даже в случае, когда одни более могущественны, чем другие, так и Всевышний не должен указывать ему, как вести дела в его собственной стране.
Нежелание Фараона выйти за рамки своих представлений (опять-таки речь не идет о полном отрицании Всевышнего, а «только» об установлении разумных границ) и приводит его к «утяжелению сердца» и как следствие — потере свободы выбора. Это и есть та задача, которая всегда стоит перед нами: либо мы ограничиваем раскрытие Всевышнего в нашей жизни, подгоняя окружающий нас мир под готовый шаблон, либо, постепенно отказываясь от собственных иллюзий, получаем личный контакт с Бесконечным.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
