Как говорят о человеке, преодолевшем все жизненные испытания? Прошёл, говорят, огонь и воду, и медные трубы. Первое испытание (сравним ГУЛАГ с огнём) Александр Исаевич Солженицын выдержал настолько мужественно, что стал известен, читаем и почитаем во всём мире. В 1970 году удостоен Нобелевской премии. Тогда пошли гонения, за ними изгнание и двадцать лет испытания водой, когда между ним и Родиной лежал Атлантический океан. В 1994 году океан, наконец, расступился, и Александр Исаевич вернулся в Россию. В руках он держал самодельные скрижали завета, иными словами — разработанную им инструкцию под названием «Как нам обустроить Россию», но Россия, увы, в нём пророка не признала и к его инструкции отнеслась пренебрежительно, что оказалось еще одним горьким жизненным испытанием. Се ля ви, как говорят французы, нет пророка в своём отечестве…
Огонь и воду Александр Исаевич прошёл, а как с медными трубами, с фанфарами? В первый раз испытание фанфарами было предложено ему в 1998 году, когда президент Ельцин наградил Солженицына орденом Андрея Первозванного. Тогда фанфары не сработали — Солженицын принимать награду отказался. Дело было в Театре на Таганке после спектакля «Шарашка» по роману Солженицына «В круге первом». «Недавно, — заявил со сцены писатель, — я заранее письменно предупредил администрацию президента… До меня довели сведения, что президентский совет по культуре рекомендовал наградить меня орденом к моему 80-летию. Если эти сведения верны, хочу удержать от этого шага: от верховной власти, доведшей Россию до нынешнего гибельного состояния, я награду принять не могу, не та обстановка в стране».
А нынешняя обстановка в стране его устраивает? Парадоксально, но факт — устраивает, и от Путина он Государственную премию принял. Во-первых, политически Путин Солженицыну явно ближе, чем Ельцин. Тот сближался с Западом, с Америкой, этот, наоборот, вредит им, где только может, а Солженицын, вволю воспользовавшийся американским гостеприимством в Вермонте, почему-то Америку невзлюбил. Во-вторых, сказывается возраст, накопилась усталость, азарта поубавилось, а после перенесенных обид заманчиво и почести при жизни принять. В-третьих, нельзя не заметить возросшего влияния его супруги Натальи Дмитриевны, которая, похоже, взяла все дела в свои крепкие руки. Она неутомима и вездесуща, то в Москве, то вдруг даже на солженицынской конференции в Иллинойском университете. Супруга редактирует и издаёт труды писателя, возглавляет фонд его имени, везде его представляет и за него выступает.
На церемонии в Георгиевском зале Кремля значок лауреата Госпремии приняла из рук президента России Наталья Солженицына, сказав при этом, что А. И. «никогда не был в этом зале русской славы и жалеет, что не может приехать сегодня, в этот день нашего праздника». В словах же самого лауреата, переданных собравшимся в аудиозаписи на фоне его фотопортрета, о празднике и премии, насколько можно судить по сообщениям СМИ, не было ни слова. Он говорил о том, как важен собранный им и представленный читателям исторический материал, который «при возможном новом повторе неустойчивых общественных состояний… предупредит и отвратит нас от губительных срывов».
Когда была сделана эта запись, неизвестно, но вскоре после церемонии в Кремле президент Путин лично навестил лауреата Госпремии, и они, как сообщает печать, мило побеседовали. «Я высоко ценю Ваш приезд. У Вас миллион забот, и я не представляю, как Вы смогли выбраться ко мне», — сказал президенту Александр Исаевич вполне подобострастно, за что в ответ Владимир Владимирович выразил писателю свою признательность за его «согласие встретиться» с президентом. Кроме обмена любезностями, состоялся, по-видимому, еще какой-то разговор, о котором президент сообщил журналистам следующее: «Я обратил внимание писателя на то, что некоторые шаги, которые мы делаем сегодня, во многом созвучны с тем, что писал Солженицын».
Вот это-то как раз и непонятно, ибо то, как обустраивается сегодня Россия, коренным образом противоречит тому, что предлагал Солженицын. Он, например, предлагал отделиться от Северного Кавказа, Россия же, наоборот, вцепилась в этот нерусский регион всеми силами. Он предлагал возродить в России земские выборные органы местного самоуправления на всех уровнях, вплоть до Земских соборов, сегодня же народ от выборов практически отстранён, даже то, что было при Ельцине, упразднено, и на всех уровнях управляют назначенцы от пресловутой властной вертикали. Выходит так, что теперь всё это Солженицына устраивает.
Или возьмём вопрос общечеловеческих ценностей — свободы и гласности. «Первое, кому мы принадлежим, — писал А. И. в 1969 году, — это человечество. А человечество отделилось от животного мира — мыслью и речью. И они, естественно, должны быть свободными. А если их сковать — мы возвращаемся в животных. Гласность, честная и полная гласность — вот первое условие здоровья всякого общества, и нашего тоже. И кто не хочет нашей стране гласности — тот равнодушен к Отечеству, тот думает лишь о корысти. Кто не хочет Отечеству гласности — тот не хочет очистить его от болезней, а загнать их внутрь, чтоб они гнили там». Разве автор этих строк не видит, насколько даже со времен Ельцина усохла в его Отечестве гласность?
Указ президента России о награждении Александра Солженицына Государственной премией «За выдающиеся достижения в области гуманитарной деятельности» (не могу не выразить недоумения по поводу на удивление топорного канцелярского слога этой формулировки: никому из готовивших этот указ не пришло в голову, что слово «области» здесь совершенно лишнее и мешает восприятию смысла!) вызвал в российском обществе неоднозначные чувства.
«Радоваться или печалиться? — откликнулась в «Ежедневном журнале» Зоя Светова. — Что делать Солженицыну: принять или отказаться?.. Кажется, худшую «подставу» для Александра Исаевича трудно было бы придумать. И происходит это… когда в России приняты позорные поправки в закон «Об экстремистской деятельности», которые позволяют любого оппозиционера окрестить экстремистом, найти в его деятельности «призывы к экстремистской деятельности» и посадить в тюрьму… Солженицын, прежде всего, фигура символическая… И только в страшном сне можно было представить, как этот обличитель советского строя получает награду из рук Путина, последовательно восстанавливающего черты этого самого ненавистного Солженицыну советского режима. Путина, который явно использует награждение писателя в своих собственных интересах.
Путин просто-напросто «вербует» Солженицына в свои сторонники».
Андрей Колесников, присутствовавший на приёме в Кремле, заметил в газете «Коммерсант»: «Дольше всего в своём вступительном слове президент России говорил об Александре Солженицыне. Несколько лет назад писатель отказался получать выделенный ему орден Андрея Первозванного. Присуждать ему Государственную премию России тоже было делом, на мой взгляд, рискованным». Здесь журналист, очевидно, пошутил. Какой там риск? Откажется от премии? Там всё, конечно, было заранее обговорено, обусловлено и согласовано к взаимному удовлетворению.
Юрий Афанасьев, историк и общественный деятель, которого наши читатели, наверно, помнят со времен Съезда народных депутатов хотя бы по его крылатой фразе об агрессивно-послушном большинстве: «Согласие Солженицына принять Государственную премию, которую ему недавно присудили, для меня выглядит несколько странным. В его биографии был случай, когда он отказывался от подобной награды, и это было понятно и вызывало уважение. С тех пор если что-то и изменилось, то только к худшему, в сторону ужесточения режима, и причин, по которым он тогда отказался от премии, сейчас никак не меньше. Я не знаю, как можно истолковать позицию Солженицына: он стал более добрым по отношению к власти и этому режиму, или более податливым? Не хотелось бы в это верить. Но других поводов соглашаться на такую награду нет. Представители писательской и творческой интеллигенции с большим удовольствием хватают эти награды и готовы за них строиться и в шеренгу по одному, и в шеренгу по пятеро — и тут ничего удивительного нет. Всё понятно до отвращения. И, конечно, хотелось бы видеть Солженицына в другом качестве и вне этого строя».
Закончу выборочный обзор откликом Виктора Шендеровича. Еще до кремлевской церемонии вручения Госпремий он выступал на радио «Свобода» и отвечал на вопросы радиослушателей. Вопрос одного из них, поступивший на сайт белорусской редакции радио «Свобода», звучал так: «Я слышал, что Путин хочет вручить награду Солженицыну. Как Вы думаете, примет ли эту награду великий Писатель и Диссидент А. Солженицын из рук полковника КГБ В. Путина?». «Думаю, примет, — был ответ. — Солженицын вполне уважительно относится к деятельности Путина — по крайней мере, мы не слышали от него ни одного слова против, не так ли? Хороший (в далеком прошлом) писатель и великий (тогда же) диссидент Солженицын — всегда был человеком внятно выраженных антилиберальных ценностей, и в этом бывший диссидент и офицер КГБ сошлись абсолютно». И далее, обыграв название автобиографической повести Солженицына «Бодался теленок с дубом», блистательный Шендерович заключил: «Солженицын — тот редкий случай в природе, когда теленок превратился в дуб».
А я вспомнил совсем далекие хрущёвские годы, когда в журнале «Новый мир» появилась повесть никому до того не известного автора Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Это был 1962 год, время неустойчивой политической оттепели, то и дело уже перемежавшейся с возвращением тревожных холодных дуновений. В это время, когда власть шарахалась то от Сталина, то опять к нему, Александру Твардовскому удалось добиться разрешения на публикацию, показавшую сталинщину без прикрас. И эта публикация произвёла действие! Вся страна читала, сам Хрущев высказался о ней одобрительно, и восторженные рецензии со всех сторон не заставили себя ждать. Это был триумф.
В 1964 году, по инициативе главного редактора «Нового мира» Александра Твардовского, Солженицын был даже выдвинут на соискание Ленинской премии, но эра Хрущева неожиданно оборвалась, Никита Сергеевич был отправлен на пенсию, а новым руководящим товарищам, пришедшим на смену зарвавшемуся волюнтаристу, Солженицын с его лагерной тематикой не понадобился, так что Ленинской премией писатель был обидно обойдён. Хоть история и не знает сослагательного наклонения, очень интересно было бы поразмышлять, что ожидало бы Александра Исаевича в случае присуждения ему Ленинской премии, кем и каким он бы после этого стал.
В 1963 году Александр Солженицын говорил помощнику Хрущева В. Лебедеву (докладная записка которого официально опубликована): «Я глубоко взволнован речью Никиты Сергеевича Хрущева и приношу ему глубокую благодарность за исключительно доброе отношение к нам, писателям, и ко мне лично, за высокую оценку моего скромного труда». Далее последовала просьба писателя: «Пользуясь знакомством с Вами и помня беседу с Вами на Воробьевых горах во время встречи наших руководителей с творческой интеллигенцией, я прошу у Вас доброго совета… Мне будет очень больно, если я в чем-нибудь поступлю не так, как этого требуют от нас партия и очень дорогой для меня Никита Сергеевич Хрущев».
Не похоже на Солженицына? Увы, это чувство от неполного нашего знания, от мифа, сложившегося вокруг его имени. Есть повод еще раз прочитать книгу Владимира Войновича «Портрет на фоне мифа», а заодно и его во многом провидческий роман «Москва 2042». Психологически Александр Исаевич давно уже не был загадкой для чуткого к фальши Владимира Николаевича, и вот мы видим, что сделанный им на ранней стадии психоанализ сегодня получает подтверждение.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
