От Симиса до Саймса

Вот уже несколько десятилетий бывший москвич Дмитрий Саймс балансирует на канате между Вашингтоном и Москвой. В последнее время дела его в Вашинтоне шли хуже, а в Москве — лучше.

Как писал на днях в «Вашингтон пост» комментатор Джош Рогин, обнародование доклада спецпрокурора Роберта Мюллера принесло облегчение как самому Саймсу, так и возглавляемому им «Центру национальных интересов» (ЦНИ), «небольшому аналитическому центру, который оказал непропорционально большое влияние на внешнеполитическую линию трамповского избирательного штаба».

Доклад Мюллера, в котором Саймс упоминается более 100 раз, не нашел в его действиях ничего предосудительного. Или, словами самого доклада, «расследование не выявило доказательств того, что штаб отправлял или получал через ЦНИ или Саймса какие-либо послания от российского правительства или адресованные оному». Но близость Саймса к штабу Трампа не пошла на пользу ни ему самому, ни его ЦНИ, которые сделались объектами расследований и привлекли пристальное внимание СМИ. Статья Рогина озаглавлена «Дмитрий Саймс летал слишком близко к Трампу, и его аналитический центр обжегся».

ЦНИ, основанный в 1994 году бывшим президентом США Ричардом Никсоном и первоначально называвшийся «Никсоновским центром», пострадал в последнее время не только репутационно, но и материально. Долгое время его основным финансовым донором являлся бывший председатель Федерального резервного банка Нью-Йорка, бывший глава огромной страховой компании AIG Морис, или Хэнк Гринберг, дававший ЦНИ по миллиону долларов в год.

В прошлом году Гринберг урезал дотацию до сиротских 25 тысяч. По словам Саймса, после этого он добровольно сократил себе жалованье, прежде составлявшее 587 тысяч долларов в год. Урон, надо надеяться, был отчасти компенсирован заработком на Первом канале, где Саймс получает с сентября несколько десятков тысяч долларов в год, а кто говорит, что и в месяц. Он говорит, что ЦНИ, имеющий около 20 сотрудников, остался на плаву, а издаваемый им двухмесячный журнал «Нэшенел интерест», самый видный в США орган так называемого реалистического направления во внешней политике, окупается и приносит доход.

Саймс и Бутина

В июне 2015 года журнал опубликовал статью Марии Бутиной, взаимодействие с которой тоже привлекло к Саймсу неблагосклонное внимание прессы и финансового комитета Сената США. В феврале руководители комитета послали Саймсу письмо, в котором запросили у него все документы относительно встречи тогдашнего зампреда Центробанка Александра Торшина с вице-президентом Федерального резерва США Стэнли Фишером и замминистра финансов Нейтаном Шитсом по международным делам, состоявшейся 7 апреля 2015 года. В американских СМИ Торшина называют «куратором» Бутиной. «Бутина была на встрече в качестве переводчицы, — говорилось во внутреннем меморандуме ЦНИ. — Она является основательницей и членом правления российской организации, пропагандирующей право на оружие. Оба они пожизненные члены Национальной стрелковой ассоциации. Они находятся в США для участия в ежегодном съезде НСА».

Мария Бутина и Александр Торши. Фото: РИА Новости

Как явствует из документов, полученных Национальным публичным радио (NPR), встречу организовал тогдашний исполнительный директор саймсовского центра Пол Сондерс, связавшийся для этого с Федеральным резервом. Встреча, насколько можно понять, была безобидной и чисто церемониальной, поскольку ее американские участники почти ничего о ней не помнят. Но в разгар «Рашагейта» сенатский комитет счел необходимым затеять по ее поводу расследование. В октябре прошлого года либеральное издание «Дейли бист» поместило статью Бетси Вудрафф, подробно рассказывавшую о том, как Саймс пытался с помощью Бутиной и Торшина порадеть в Москве своему главному благодетелю Гринбергу. В статье обильно цитировалась электронная переписка между Саймсом и Бутиной.

В 2008 году инвестиционная компания Гринберга Starr Russia Investments III приобрела за 100 млн. долларов около 20% российского «Инвестторгбанка». Впоследствии Starr добавила к этой сумме еще 8 млн. долларов. В декабре 2014 года Центробанк начал аудит «Инвессторгбанка», чьи перспективы стали выглядеть туманными. В апреле 2015 года Бутина связалась с указанной компанией Гринберга и рекомендовала ей вложить дополнительные средства в «Инвестторбанк». Как пишет Вудрафф, весть о том, что «малоизвестная женщина, которой не исполнилось еще 30, тесно связанная с одним из топ-руководителей российского Центробанка, похоже, советует крупному американскому финансисту, как ему следует управлять своей инвестицией в России, шокировала и покоробила наблюдателей».

Саймса, видимо, тоже. Узнав об этой ее инициативе, он, по данным Вудрафф, посоветовал Бутиной ее похерить. Сам же он, как можно понять, пытался выручить своего благодетеля в России.

7 июня 2015 года Бутина написала Саймсу по поводу его попыток устроить в Москве встречу между Гринбергом и крупными российскими чиновниками.

«Александр [Торшин] выразил желание встретиться с Гринбергом в Москве, — писала Бутина, — и оказать содействие в организации встреч в российской столице, если вы нуждаетесь в такой помощи» (здесь и дальше обратный перевод — В. К.). Саймс ответил на следующий день, поблагодарил Бутину за предложение помочь в организации поездки Гринберга в Москву и сообщил, что пытался в прошлом устроить финансисту встречу с главой Центробанка Эльвирой Набиуллиной, но она так и не состоялась.

Попытка организовать Гринбергу обсуждаемые встречи тоже не удалась. Вудрафф цитирует адвоката Маркуса Оуэнса, который говорит, что готовность Саймса помочь своему донору в решении деловых проблем «нетипична» и даже «экстраординарна» для главы американской некоммерческой организации.

Саймс также свел Бутину с главредом своего журнала Джейкобом Хайлбрунном на предмет публикации ее статьи «Медведь и слон», в которой россиянка доказывала, что президент-республиканец будет более расположен к рязрядке с Москвой, чем демократ. 10 июня 2015 года она написала Хайлбрунну, что встретилась с Саймсом в мае в вашинтонской штаб-квартире ЦНИ, и приложила черновой вариант своей статьи. «Масса благодарностей за ваше дерзновенное эссе, — ответил ей главред. — Я буду счастлив его напечатать и отредактирую его завтра». Бутина переслала его ответ своему любовнику, республиканскому политтехнологу Полу Эриксону, ожидающему ныне суда по целому букету обвинений. «Дерзновенное» !!! — восторженно ответил американец. — Идет к тому, что ты сделаешься заметным онлайоновым колумнистом!!! Редакторы Дмитрия Саймса довольны, ДМИТРИЙ доволен — молодец, моя блистательная сибирская принцесса!!!».

«Нэшенел интерест» опубликовал бутинскую статью два дня спустя. Бутина послала Саймсу и Хайлбрунну имейл с благодарностями и сообщила, что RT перевело статью на русский, и та «взорвала российскую прессу».

Хайлбрунн предложил ей теперь написать статью о ее борьбе за легализацию в России короткоствольного оружия. Бутина так ее и не прислала. Как пишет Вудрафф, в августе 2015 года Центробанк установил контроль над «Инвестторгбанком». Вскоре между Саймсом, Бутиной и Торшиным завязалась переписка, из которой явствует, что Саймс теребил Торшина по поводу Гринберга, а Торшин сетовал на саймсовскую назойливость.

17 ноября 2015 года Торшин пожаловался Бутиной, что Саймс обрывает ему телефон. «Да, кстати, Саймс давит на меня по поводу интересов Гринберга, — сетовал зампред Центробанка. — Мне на самом деле это не нравится. Кто знает, что подумают в Центробанке. Сегодня я ясно дал понять, что я им не помощник в этих делах в Центробанке».

Торшин посоветовал Бутиной не обсуждать ни с кем банки Российской Федерации, предупредив, что ее тоже попытаются втянуть [в решение проблем Гринберга в России]. «Я ни с кем об этом не говорю», — ответила та.

«Надо знать меру, — написал ей Торшин. — Одно дело, если приедет Гринберг, пригласить его на ланч, это ладно, но надо, чтобы эти звонки прекратились. Ты что, им информатор, или что-то в этом роде? Ну их на фиг. Последствия могут быть очень серьезные».

«Не забывайте, Гринберг по какой-то причине думает, что вы обещали защищать его инвестиции, — написала в ответ Бутина. — …Вы НИЧЕГО ему не обещали!»

«Сегодня я прекратил общаться с Саймсом на эту тему, — ответил ей Торшин. — И я все ему объяснил насчет угроз, которыми это чревато для моей репутации. Больше разговоров на эту тему не будет».

В попытках Саймса помочь в Росси своему главному кошельку не было ничего запретного, но о них прознали в разгар Рашагейта, когда они показались тем более сомнительными.

Начало вашингтонской карьеры

Деятельность и высказывания Саймса с самого начала воспринимались в Вашингтоне двойственно. Как говорили мне там в середине 1970-х, «полгорода смотрят ему в рот, а полгорода считают его агентом КГБ».

Я не видел оснований считать его московским агентом, как не вижу их и сейчас, хотя Саймс и его Центр национальных интересов широко известны своими связями с нынешними и бывшими российскими небожителями, десятилетиями проповедуют сближение с Москвой и относятся к ее позициям с пониманием. Многие считают Саймса и его скромный аналитический центр главными рупорами пророссийских настроений в американской столице. «…из Вашингтона выступает политолог Дмитрий Саймс, который очень такой пропутинский», — заметила 9 мая на «Эхе Москвы» правозашитница Зоя Светова. Ряд критиков высказываются о нашем герое более резко. Андрей Пионтковский и живущий в США историк Юрий Фельштинский уверенно называют его российским агентом. Многие высказывания Саймса, за которым тянется феерический бумажный след, кажутся мне омерзительными, но для того, чтобы их высказывать, не обязательно быть чьим-то агентом.

Живя в Москве, которую я покинул в 1974 году, я не слышал о Саймсе, хотя видел на диссидентских тусовках его мать, адвоката Дину Каминскую, защищавшую правозащитников и пользовавшуюся в этих кругах уважением. Как говорил мне один из основателей диссидентского движения, ее сына в этих кругах, наоборот, не жаловали, в частности из-за того, что, будучи замсекретаря комитета ВЛКСМ в ИМЭМО, Саймс будто бы разгонял какую-то неофициальную художественную выставку, на которой, среди прочих, был знаменитый диссидент Андрей Амальрик. С другой стороны, Саймс был еврейским активистом и арестовывался за участие в акциях тогдашних «сионистов», как называли борцов за выезд в Израиль. Политических диссидентов звали «демократами». Я преподавал английский вождям обоих.

Как говорили мне впоследствии московские приятели, знавшие будущего Саймса как Митю Симиса, они относились к нему насмешливо из-за его склонности хвастаться уже тогда своими связями в кремлевских верхах, которых у него, по их словам, не было и быть не могло хотя бы потому, что он был еврей. Но когда Митя приехал в США в 1973 году в 24-летнем возрасте, в Вашингтоне его аналогичные речи вызвали не насмешки, а детскую радость: там десятилетиями ждали, что с Кремлевских гор спустится к ним мудрец, который поведает наконец все кремлевские тайны. И вот он явился в лице юного Саймса.

Его стремительному карьерному росту способствовало и то, что его девичья фамилия Симис легко американизировалась в Саймс, и то, что он хорошо знал английский, в котором, я подозреваю, он намеренно пестует суровый тевтонский акцент, чтобы звучать, как Генри Киссинджер. Киссинджер, которого московские сионисты неприязненно прозвали в начале 1970-х Кисой за его тягу к компромиссам с Кремлем, является почетным председателем ЦНИ и за последние годы 17 раз летал в Москву к Путину.

Один видный американский кремленолог сострил несколько лет назад в узком кругу, что Саймса часто приглашают на местное телевидение, поскольку он похож на Ленина. Я не исключаю, что иные критики Саймса ему просто завидуют.

Саймс и «Рашагейт»

Как бы там ни было, критиков у него с самого начала здесь было немало, а в последнее время их число заметно увеличилось из-за недолгой близости Саймса к избирательному штабу Трампа и резко обострившейся в Вашингтоне неприязни к России, чьим заступником сейчас быть там некомфортно. Недаром Саймс сейчас куда больше вещает на Первом канале, чем в Америке.

Как писал Джош Рогин в «Вашингтон пост», саймсовский Центр, скорее всего, останется на плаву (благо Саймс сообщил ему, что нашел нового крупного донора, хотя и не такого крупного, как Гринберг), «однако сомнительно, чтобы он и дальше играл такую влиятельную роль, как прежде».

Как говорится в докладе Мюллера, 14 марта 2016 года член совета директоров ЦНИ Ричард Плеплер организовал в здании «Тайм-Уорнер» в Нью-Йорке обед в честь ЦНИ и Киссинджера, на котором Саймс познакомился с трамповским зятем Джаредом Кушнером. Они разговорились и 31 марта продолжили разговор в конторе у Кушнера.

Кушнер показал впоследствии сотрудникам Мюллера, что указанный обед состоялся в то время, «когда трамповскому штабу с трудом удавалось заручиться помощью опытных внешнеполитических профессионалов, в связи с чем он решил заручиться содействием Саймса на мероприятии 14 марта».

Как отмечается в докладе Мюллера, и у Саймса, и «у ЦНИ коллективно» имеются многочисленные контакты с нынешними и бывшими российскими официальными лицами». Когда ЦНИ просил в 2013 году грант у корпорации Карнеги, в его заявлении говорилось, что «среди вашингтонских аналитических центров он пользуется несравненным доступом к российским чиновникам и политикам»

На встрече с Кушнером Саймс рекомендовал трамповскому штабу сформировать консультативную группу экспертов, которые встретятся с Трампом и разработают внешнеполитический курс, соответствующий его взглядам.

Хотя Трамп не взял Саймса в свои официальные советники по внешней политике, тот какое-то время давал его штабу рекомендации по отношениям с Россией.

Статья Наташи Бертран о недолгой связи трамповского зятя с Саймсом, помещенная недавно на сайте «Политико», озаглавлена «Доклад Мюллера выявил контакты Кушнера с «прокремлевским» советником штаба»

В июне 2016 года Саймс послал меморандум с рекомендациями сенатору Джеффу Сешнсу, который возглавлял внешнеполитическую команду Трампа. В нем Саймс проталкивал мысль о сближении с Москвой, конгениальную самому Трампу.

25 апреля 2016 года в отеле «Мэйфлауэр», забронированном Сондерсом, Трамп выступил со своей первой внешнеполитической речью. Сообщают, что она была написана отчасти под влиянием Саймса и агитировала за сближение с Россией, с попыток которого начинали свое правление все последние американские президенты.

Все они рано или поздно разочаровывались в этом предприятии, но американцы в массе своей непамятливы на такие вещи, и каждый новый президент начинал с того же. Трамп не составляет здесь исключения, хотя его серийные дифирамбы Путину звучат непривычно и отталкивают критиков обоих.

В числе прочих, Сондерс пригласил на предшествовавший речи прием российского посла в США Сергея Кисляка и Сешнса, которому встреча с Кисляком потом обошлась недешево. Саймс стоял рядом с Трампом и по очереди представлял ему приглашенных.

Кисляк обменялся парой слов с Кушнером, который показал потом, что посол заметил ему: «Нам нравится то, что говорит ваш кандидат…»

Между апрельской речью Трампа в «Мэйфлауэр» и ноябрьскими выборами Кушнер периодически беседовал с Саймсом, в основном о России и о группе экспертов, сформировать которую посоветовал Саймс, очевидно, надеявшийся играть в ней видную роль.

Саймс советовал Кушнеру избегать тайных контактов с русскими, потому что они будут плохо смотреться, и вообще не выпячивать тему России. Это был дельный совет.

17 августа 2016 года они встретились в нью-йоркской конторе Кушнера. Предварительно Саймс послал тому «Меморандум о политике по России», в которой давал Траму советы насчет того, «что говорить о России». В сопроводиловке он упомянул «хорошо документированную версию о весьма сомнительных связях Билла Клинтона» с российским правительством.

Встретившись с Кушнером, Саймс изложил ему соответствующую информацию, которая в докладе Мюллера замазана черным. Секрет был на весь свет, и СМИ быстро сообщили, что речь шла о записях греховных телефонных утех Клинтона и Моники Левински. Москва якобы использовала их, чтобы шантажировать Клинтона. Саймс, по его словам, получил их от бывшего цээрушника Фрица Эрмарта, а тот — от своих бывших коллег в разведорганах.

Саймс заявил команде Мюллера, что Кушнер не проявил к компромату интереса, решив, что это «прошлогодний снег» («old news»). Несмотря на это, Саймс показал, что он поделился тем же компроматом с группой экспертов, которую его ЦНИ организовал для Сешнса. Те тоже не дали этой информации хода, и о ней стало известно лишь благодаря Мюллеру.

Как подчеркивают союзники Саймса, мюллеровский доклад полностью его обелил. С другой стороны, замечает Бертран в «Политико», «бывшие официальные лица США и люди, знающие Саймса, говорят, что доклад Мюллера снова напомнил, что он, в лучшем случае, загадочная, а в худшем — настораживающая фигура во внешнеполитических кругах Вашингтона. В зависимости от того, кого слушать, он либо умудренный внешнеполитический реалист, посвятивший себя разрядке напряженности между своей родиной и страной, в которой он предпочел обосноваться, либо кремлевский апологет, скрывающий свои истинные намерения».

«Его цели весьма прозрачны, — сказал журналистке Майкл Карпентер, бывший советник вице-президента Джо Байдена, ведавший в Пентагоне при Бараке Обаме Россией и Украиной. — Он настроен абсолютно прокремлевски и всегда был таким».

По словам Карпентера, Саймс только изображает себя прагматическим внешнеполитическим реалистом. Но Лесли Гелб, почетный президент Совета по международным отношениям и бывший член руководства госдепа и Пентагона, знающий нашего героя с 70-х, говорит, что «корпус трудов Саймса опровергает тех, кто изображает его тайным русским агентом». Другой знакомый Саймса сказал Бертран, что тот просто отрабатывает доступ к кремлевским верхам, которому завидует большинство здешних кремленологов, и работает не на Москву, а лишь на самого себя.

Его отношения с Кушнером к концу предвыборной кампании, судя по всему, завяли. По словам знакомых Саймса, он был разочарован тем, что трамписты отказались взять в свою администрацию его давних коллег по ЦНИ, таких, как тот же Сондерс или бывший посол США в ФРГ Ричард Берт, встречавший там в 1986 году будущего израильского министра Натана (Анатолия) Щаранского, которого СССР выменял тогда на целый букет шпионов.

ЦНИ гордится тем, что Берт принимал участие в написании речи Трампа в «Мэйфлауэр», хотя бывшая представительница трамповского Белого дома Хоуп Хикс отрицала его вклад. Перед выборами 2016 года «Политико» сообщил, что Берт, консультировавший штаб Трампа, одновременно загребал сотни тысяч долларов, «продвигая один из геополитических приоритетов Владимира Путина».

Имелось в виду строительство газопровода «Северный поток — 2», против которого возражали Польша и администрация Обамы, поскольку он позволит России доставлять газ в Центральную и Западную Европу в обход Украины и Беларуси. Это увеличит зависимость Европы от Москвы, что будет противоречить американским интересам.

В феврале 2016 года, когда Берт начал лоббировать интересы компании New European Pipeline AG, которой официально принадлежит этот газопровод, «Газпром» владел половиной ее акций. В августе 2016 года пять европейских партнеров «Газпрома» ушли из NEP, и он стал владеть компанией единолично.

Казалось бы, администрация Трампа, которого недоброжелатели называют путинской марионеткой, должна была раскрыть лоббисту Газпрома (и, чуть не забыл, консультанту «Альфа-банка») свои объятия. Но трудоустроить в ней Берта Саймсу не удалось. Еще одна загадка бытия.