Изюминка Ефима Шифрина в том, что даже самые смешные миниатюры в его исполнении приобретают оттенок безысходной печали. Он любит «грузить» комические ситуации или забавные тексты философской глубиной. Зрители приходят на его концерты, как в театр.
— Что происходит на эстраде? Отчего такое засилье плоских шуток, безликих образов?
— Обывателю не нужен Шостакович — тогда чем его занять? Почему надо отмахиваться от массового зрителя?
— Вы думаете, Аркадий Райкин сейчас был бы неинтересен?
— Насчет Райкина не знаю. Ему удалось удачно вписаться в контекст своего времени. Но я не уверен, что уже на моих племянников его юмор производит впечатление. Для них он всего лишь какой-то дедушка, говорящий с еврейским акцентом. Они не понимают, в чем фишка. Им нравится юмор, который появился 5 — 7 лет назад с приходом новой волны юмористов. Их стихия — абстрактный, парадоксальный юмор, не обличительный, не разговорный, не советский — вот что больше всего нравится молодежи. Что-то типа Гальцева. Или то лучшее, что открыл Полунин. А вот в этих длинных обличительных монологах «дайте мне справку о том, что мне нужна справка» новое поколение не находит ничего смешного. И они не думают, что Райкин — человек с тысячью лиц. Для них человек с тысячью лиц — это, скорее, Нагиев.
— Но, согласитесь, юмор «Аншлага» просто вреден для здоровья!
— Недавно один журналист решил подвергнуть себя, по его выражению, «испытанию» и пошел на концерт Петросяна и Степаненко. Он думал, что наконец разоблачит фокус телевизионщиков, которые, как он был уверен, монтируют смех и номера. Но на концерте с ужасом и удивлением убедился, что никакого монтажа нет. В зале люди рыдали от смеха, вынимали из сумочек платки, и жены били по коленям мужей. У каждого социального круга свои кумиры. И каждый человек, который попадает в чуждую ему среду, воспринимает ее как дурдом. Например, здоровый человек заходит в психбольницу или «чайник» оказывается на шахматном турнире. У любых «Аншлагов» и «Кривых зеркал» есть своя плотно забитая ниша. Причем, на мой взгляд, эти передачи никакого вреда аудитории не приносят. Мне кажется, это большое заблуждение интеллектуалов.
— Вы хотите сказать, что Петросян даже где-то повышает наш IQ? И никакого «оглупления народных масс» не происходит?
— Говорить о каком-то оглуплении можно в том случае, когда есть выбор между развитием человека и его деградацией. А юмор — не тригонометрическая функция, которую надо осваивать ценой умственных усилий. Вообще настоящий интеллектуал обладает неким сопроматом, его «материал» способен сопротивляться нешуточным нагрузкам, еще в нем есть какая-то закваска, заставляющая его ко всему относиться философски. Я много раз оказывался во враждебных средах. И в тюрьме был…
— Это как же вас угораздило?
— Мы там снимали клип. Тюремный запах, первая крыса, увиденная в камере, еда, которой меня угостили… Я не знаю, у кого как, но у меня мгновенно сработал актерский инстинкт, включилось профессиональное любопытство: кто что сказал, как посмотрел, почему тут царит такая грубость. Воевать со средой бесполезно. Главное — выдержать ее сопротивление. Например, что мой отец, попавший в лагерь ни за что, мог там изменить? Да, зона развила в моем отце жуткую подозрительность, которой он страдал до конца своих дней, но никаких радикальных изменений в нем не произошло. Он только закалился и научился ко всему относиться философски. Я знаю, что мое поколение в тысячу раз трагичнее восприняло дефолт 1998 года, девальвацию, перестройку. А вот для поколения моего отца ничего страшного не произошло — мол, коли так, значит, надо быстро идти в магазин и купить крупу, мыло. Для нас же, детей застоя, все, что случалось после 1985 года, казалось чуть ли не землетрясением.
Гламур меня раздражает
— В новом фильме Андрея Кончаловского «Глянец», который вскоре выйдет на экраны, вы уже в радикально другой среде. Мир гламура, и вы играете некоего модельера. Ваш персонаж — вылитый Пьер Лагерфельд. Почему вы списали образ именно с него?
— Потому что он больше всех похож на наших модельеров.
— Что вам вообще нравится в гламурной жизни и что вызывает неприязнь?
— Ничего не нравится, я гламур вообще не понимаю. Даже запах глянцевого журнала меня раздражает, не могу их видеть. Такое впечатление, что там на каждой странице есть водяные знаки, которые можно увидеть только на просвет, и там будет написано слово «купи». И больше там ничего нет.
— Что интересного случилось на съемках?
— Андрей Кончаловский очень изобретательно придумал сцену показа мод, которая вошла в фильм. Он пошел на хитрость — пригласил всю московскую богему якобы на презентацию своего фильма, и у них уже не было шансов отвертеться. А когда они поняли, что стали заложниками съемок ключевого эпизода, то было поздно. Андрею было очень важно, чтобы в первых рядах во время показа, который устраивает мой герой, сидели самые одиозные московские фигуры.
— Кончаловский объяснил, почему выбрал на эту гротескную роль именно вас?
— Я у него не спрашивал об этом. Само предложение мне показалось удивительным. Предложение поступило в апреле 2006 года, я в него, если честно, не сразу поверил, даже подумал, что это первоапрельская шутка. И успокоился, только когда привезли сценарий. Очередной вариант «Золушки». Девушка приезжает в Москву, хочет попасть на обложку глянцевого журнала.
— Вы хорошо знаете «людей гламура». На ваш взгляд, на что они готовы, чтобы попасть на эту самую обложку или в «ящик»?
— Да на все. К сожалению, наш мир слишком далек от того, что прочитал Моисей на скрижалях. Как правило, люди, которые переступали через себя, думая, что так надо для карьеры, в результате ничего не получили. Я ни разу не был свидетелем всенародной любви к аморальным людям, которые даже и задержались на эстраде в силу какого-то печального недоразумения. У моего поколения не было такой зависимости от саморекламы, в наше время не все решалось за деньги.
— А все-таки какую роль в вашей сегодняшней творческой жизни играют деньги? Вы дорогой артист?
— Я стою ровно столько, сколько за меня платят. Поэтому, когда я слышу, что такой-то — самый дорогой артист, и называются астрономические суммы, я всегда спрашиваю: откуда такие деньги берутся? Если имеются в виду суммы, которые некоторым актерам платят за участие в корпоративных вечеринках, то они никакого отношения к обычным их гонорарам не имеют. Ведь можно легко посчитать, сколько мест в зале, сколько стоит билет, авиаперелет, проживание в гостинице, наружная реклама. Сложите все это — и вы увидите, что цифры в таблоидах — полная чушь.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
