Сегодня Америка вновь потрясена очередным шпионским сюрпризом России: явлением современной Мата Хари — дамы с созвучной их президенту фамилией Бутина. Данная статья о том, где и как готовили и готовят подобные секс-феномены.
Так называемая «Специальная Ленинская техническая школа» КГБ находилась в Подмосковье, была надежно изолирована и тщательно охранялась. В школе размещались два подразделения — мужское и женское, на сленге курсантов: «Воронья Слободка» и «Ласточкино Гнездо», где размещались и обучались мужчины — «Вороны» и женщины — «Ласточки.
Будущих агентов скрупулезно выискивали. А потом специально обучали технике применения сексуальных ловушек, причем именно этот курс составлял важнейшую часть их подготовки. Курсанты получали обширную информацию о сексуальных обычаях и позах в странах, где им предстояло действовать. Для того чтобы освоить специфику сексуального поведения, они просматривали множество литературы и порнофильмов из этих стран.
Помимо этого, курсантов обучали технике владения своим телом и чувствами в сексуальной обстановке. А поскольку все обучаемые были тщательно подобраны из наиболее способных к длительным и высоко эмоциональным секс-действиям, то они успешно совершенствовали, шлифовали, так сказать, качества, которыми их щедро наградила природа. Как понимаете, обучение не ограничивалось теорией — курсанты систематически претворяли ее на практике, тренируясь на «ласточках». Именно для этих целей в школе были оборудованы специальные спальни, где курсанты полностью освобождались от любых сексуальных ограничений и учились вести себя раскованно при половых контактах как наедине с партнершей, так и под наблюдением, а также — в групповом сексе.
Этим, однако, курс не ограничивался. Курсанты обучались также и гомосексуальным контактам. Никто, впрочем, не собирался менять их сексуальную ориентацию, ломая психику. Однако поскольку за рубежом нелегалы вполне могли оказаться в числе участников какой-нибудь оргии, то должны были быть не только готовы к сексу с любыми партнерами, но и демонстрировать при этом высочайший класс в любой позиции и достаточно долго.
Школа была создана в 1931 году по приказу председателя ОГПУ В. Менжинского, но по инициативе его первого зама Генриха Ягоды и в сущности явилась воплощением его идеи подготовки шпионов, которые могут применять для выполнения своих задач сексуальные методы. Естественно за немалый срок деятельности в Школе (ее, кстати, непочтительно именовали посвященные ЕБОНом, причем ОН означало «особого назначения»), выработались принципы и приемы обучения и практической подготовки, которые позволяли выпускать выдающиеся кадры. Можно привести как пример двух наиболее известных воспитанников ЕБОНа.
Николай Кузнецов, завербованный сотрудниками НКВД на Урале, обучался в Школе в 1938 году и потом под личиной этнического немца, военного инженера советской авиации Рудольфа Шмидта, весьма успешно действовал на сексуальном поле дипломатического корпуса Москвы. На его счету сотрудница германского посольства Эрика, жена камердинера самого посла Германии Ирма, горничная германского военно-морского атташе, горничные норвежского и иранского послов. Кстати, все они были немками, а Кузнецов, как известно, являл собой прямо-таки хрестоматийный образ настоящего арийца: высокий сероглазый блондин с образцовой офицерской выправкой. Ну и прочие данные, перед которыми любая немецкая дама трепетала. А стоило ей попасть в его постель — становилась рабыней.
Николай Кузнецов весьма успешно действовал на сексуальном поле дипломатического корпуса Москвы. Кстати, эти же качества Кузнецов использовал для обработки не только немок, но и своих московских красавиц. В частности — художницы Ксаны Оболенской и многих актрис и балерин, которые потом покорно выполняли его волю, завлекая в свои постели иностранных дипломатов и добывая информацию в пылу любовных утех. Думается, эта сторона деятельности Героя Советского Союза Николая Кузнецова известна гораздо меньше его диверсионных подвигов.
Более трех месяцев в Школе практиковался самый, пожалуй, выдающийся советский разведчик — нелегал Рихард Зорге. Он был агентом Четвертого Главного управления генштаба Красной Армии, предшественника ГРУ, но когда по вызову приехал в Москву из Китая в 1932 году, армейское начальство сочло целесообразным его стажировку в ЕБОНе. Так что при возвращении в Китай летом 1933 года и в ходе последующей жизни в Японии Зорге многие шпионские задания успешно выполнял под одеялом в женской постели.
В Токио он прибыл в сопровождении очаровательной юной американки, которую подцепил в шанхайском отеле. Она безропотно выполняла его указания, в том числе и как сексуальная приманка. Рихард отправил ее домой, как только возобновил интимные отношения с женой германского военного атташе Ойгена Отта, с которой был близок еще в Берлине. За ней — и одновременно! — последовала череда любовниц. Одна из них, жена американского дипломата, признавалась впоследствии, что перед его мужским обаянием «не устояла и девственница, а ночь с Рихардом осталась с ней навсегда».Судя по всему, она имела в виду 18-летнюю Дороти, дочь гостившего в Токио техасского миллионера, с которой Зорге познакомился на приеме в американском посольстве. И через час увез ее в какой-то горный отель. Домой Доротти вернулась только через день. Родителям с трудом удавалось ее удержать от нового свидания с Рихардом, и они через несколько дней покинули Токио.
Легендарный разведчик вел такую лихую сексуальную жизнь, что члены европейской общины Токио его звали не иначе как «распутный Рихард». Думается, Зорге и хотел, чтобы его считали распутным повесой. Он прятал за таким имиджем свою истинную сущность разведчика. А женщин Рихард менял, как перчатки, и не только в служебных целях. Наоборот, любую понравившуюся даму или девицу, попавшую в его сети, он уже не выпускал, даже если это ставило под угрозу прочность всей шпионской группы.
Зорге рискнул даже завлечь любовницу своего помощника Бранко Вукелича. Тот был югославом, но женат на датчанке, которую сам называл «сушеной треской». В поисках сексуального удовлетворения Бранко познакомился с дочерью богатого японца, Орио, которая воспитывалась и получила образование в Европе. Вукелич ей пришелся по нраву настолько, что она переселилась в его квартиру. Там Зорге и увидел Орио. Она понравилась ему, значит, должна побывать в его постели. Так и получилось. Более трех месяцев Орио вечера проводила с Рихардом, а ночи — с Вукеличем. И тот ни о чем не догадывался. Потом она надоела Зорге, и он вернул её соратнику. Воистину поражает его цинизм, а пуще — пренебрежение последствиями этого увлечения. Кроме того, у Зорге была в Токио жена, невенчанная, но самая настоящая, с которой он жил семейной жизнью. Звали ее Исии Ханако. В Москве, кстати, проживала жена законная — Екатерина Максимова. Все это, однако, ничуть не мешало сексуальным похождениям Рихарда Зорге, который, по данным японской контрразведки, только в Токио сожительствовал с 45 женщинами. И многих из этой когорты он использовал для выполнения своих шпионских заданий.
Думается, лишь одного разведчика можно поставить вровень с Рихардом Зорге, как подлинного секс-гиганта, у которого эти качества — генетического происхождения, а «Техническая спецшкола им. Ленина» только отшлифовала дарованное природой.
Речь идет о полковнике Федоре Карповиче Парпарове. Впрочем, когда он появился на свет, его звали иначе: в 1893 году мальчика, родившегося в еврейской семье в местечке Велиж, не могли назвать Федором. Этого выдающегося разведчика звали Файвель Калманович Парпаров. В его жизни до 1925 года никаких особенных событий не происходило. Служба в армии, учеба в МГУ. Но уже тогда он владел в совершенстве немецким, английским, испанским и французским языками. Выдающиеся способности к иностранным языкам и послужили причиной его вербовки сотрудниками закордонной разведки ОГПУ. После соответствующей подготовки в 1925 году он направляется в Берлин в качестве служащего миссии Наркомвнешторга для шпионажа «под прикрытием». Приведу цитату из так называемой «объективки» — служебной характеристики: «… хорошо воспитанный, эрудированный сотрудник. Обладает весьма привлекательной внешностью, умеет привлечь внимание женщин, имел много интимных связей до женитьбы. Жена Раиса Иосифовна, еврейка, очень предана мужу. Парпаров может быть использован для вербовки нелегальной агентуры, в первую очередь — женского пола…». Видимо, исходя из высокой сексуальной привлекательности Парпарова, он был ориентирован на вербовку женщин и — через женщин. Жена с годовалым сыном осталась в Союзе, по принятой тогда системе — как заложница. К моменту приезда в Берлин Федору Парпарову исполнилось 32 года, и, по воспоминаниям его сотрудников, это был мужчина в полном расцвете сил, обладавший какой-то магической притягательностью для женщин. Одевался он весьма элегантно, в любом обществе вел себя очень уверенно, собеседником был интереснейшим, чему способствовало великолепное владение четырьмя европейскими языками.
Успеху Парпарова среди берлинского бомонда, куда он вошел уже через короткое время, благоприятствовало и то, что на недавно завершившейся войне погибло много мужчин, и они «котировались высоко» в любой среде. А уж такие супермены, как Федор, — в особенности. В принципе, разведчик тем и хорош, что не приметен. Парпаров был исключением. Он демонстративно использовал свою мужскую привлекательность, и это очень быстро принесло результаты.
Диву даешься, читая в рассекреченных материалах Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ лаконичные донесения «Пилота» (тогдашний оперативный псевдоним Парпарова) о завербованных им немцах и в основном — немках. Видимо, способности к этому сложнейшему и рискованному делу были у него врожденные, как сегодня говорят — на генетическом уровне. Кстати, ни тогда, ни потом в закордонных командировках никто и не подозревал о его еврейском происхождении. Итак, по документам ИНО, менее чем за четыре года «Пилот»» завербовал двух молодых офицеров, военного инженера, жену майора германского генштаба, любовницу крупного предпринимателя, секретаршу военного атташе одной из скандинавских стран. В сущности, круг лиц, привлеченных Парпаровым к нелегальной работе, позволял создать резидентуру. Что и принято было во внимание в разведцентре.
Парпаров был отозван в Москву зимой 1929 года, специально для подготовки в качестве резидента нелегальной разведки в Берлине. Он прошел шестимесячный курс радиодела, шифровальной практики и неизвестное время обучался в так называемой «Специальной Ленинской технической школе» КГБ. В конце 1930 года он убыл в Берлин под тем же «прикрытием» — служащего германской конторы Наркомвнешторга. На сей раз вместе с ним ехала и его жена с ребенком, как и предусматривал план разработанной в Москве новой операции.
Выполняя его, Парпаров уже вскоре после прибытия в Берлин, объявил себя невозвращенцем — как несогласный с политикой советской власти. Муниципальные службы Берлина без особых проволочек выдали ему документ на право постоянного жительства. Однако Парпаров стремился к полной легализации. В совершенстве владея испанским языком, Федор познакомился с супругой вице-консула Коста-Рики, которая и поспособствовала выдаче ему подлинных документов гражданина этой «банановой республики».
Не следует, однако, думать, что, занимаясь легализацией, Федор забросил агентурную деятельность. Она шла вполне интенсивно, и к моменту получения им коста-риканского паспорта нелегальная резидентура, пополненная еще тремя завербованными им агентами, успешно добывала ценные сведения в военной, промышленной и политической сферах жизни Германии. Потом Парпаров создал экспортную фирму по продаже бытовых товаров, открыв её отделения в Австрии, Польше, Франции, в Скандинавии и Португалии, а также в Египте, Алжире, Турции, Иране и Афганистане. Такая дислокация филиалов представляла надежную «крышу» для зарубежных поездок самого резидента и его агентов. К тому же фирма приносила вполне солидную прибыль, что позволяло не запрашивать у Москвы денег для оплаты расходов нелегальной работы.
В это же время произошло событие, на первый взгляд, вроде, рутинное, но, как оказалось, повлиявшее на всю дальнейшую его шпионскую карьеру. В мае 1931 года на светском рауте Парпаров познакомился с 35-летней очаровательной дамой, оказавшейся супругой одного из заместителей министра иностранных дел Германии Константина фон Нейрата. Она влюбилась в него с первого взгляда, и хотя Федор отнюдь не испытывал аналогичных чувств, он счел такое знакомство весьма перспективным. И пустил в ход все свое мужское обаяние — и врожденное и благоприобретенное. Так что первое интимное свидание состоялось уже через неделю. Парпаров произвел на Марту (это её оперативный псевдоним, подлинное имя неизвестно) такое впечатление, что до конца своих дней она была безгранично ему предана. В какой-то мере этому способствовали семейные обстоятельства Марты — муж был старше ее на 20 лет, и интимные отношения с ним были редки. Замминистра отдавал все свое время служебным делам, приносил домой важные документы и привлекал супругу к работе над ними. И это вполне можно понять, учитывая, что Марта обладала острым умом, имела высшее образование и великолепно печатала на машинке. Всё это советский Джеймс Бонд узнал в первую же ночь. Он понял, какие перспективы сулит продолжение их отношений и на следующий же день направил запрос в Москву. Вскоре Центр одобрил его план, разрешив вербовку «под чужим флагом». То есть, Федор Парпаров должен был представиться любовнице как агент республики Коста-Рика. Впрочем, Марте было безразлично, кто он на самом деле, она была готова к нелегальной работе, лишь бы не разлучаться с любимым. И когда через пару лет он сознался, что работает на Советский Союз, Марта ответила, что ей все равно, ради встреч с ним, она готова передавать информацию любой стране.
А ценность этой информации трудно было переоценить. Муж Марты присутствовал на всех совещаниях фон Нейрата, а затем и следующего министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, а иногда и у Гитлера, когда тот стал рейхсканцлером. Помогая мужу с его служебными документами, Марта нередко работала и в министерском кабинете, где он знакомил ее с проектами директив, подлежащих утверждению Гитлером. Иногда донесения Парпарова ложились на стол начальника ИНО одновременно с их представлением фюреру.
Муж Марты сопровождал Нейрата и Риббентропа на всех международных переговорах. В составе германской делегации, как правило, бывала и Марта. Естественно, содержание переговоров она немедленно докладывала своему любовнику. Более того, по его заданию Марта сделала слепок с ключа от сейфа в домашнем кабинете мужа, а, получив от Федора дубликат ключа, копировала находившиеся в сейфе документы. Так, к примеру, были получены сведения об источнике германской разведки в Генштабе Чехословакии, регулярно снабжавшем Берлин сведениями о состоянии и боеготовности чехословацких вооружённых сил. Благодаря этим данным, советская разведка предприняла меры к тому, чтобы чешские органы безопасности разоблачили и арестовали этого важного агента Абвера.
Было бы, конечно, неверно полагать, что Марта шла на риск из-за антифашистских убеждений. Она просто была беззаветно предана Парпарову. Естественно возникает вопрос: а любил ли ее Федор? Ответ может быть лишь умозрительным, ибо никаких сведений на этот счет не существует, а сослуживцы Парпарова не оставили никаких воспоминаний о его отношениях с Мартой. Есть, однако, и другой вопрос: как реагировала на эту связь жена? Думается, Раиса Иосифовна, скорее всего, о ней понятия не имела…
Все рухнуло в феврале 1938 года, когда Парпаров был срочно отозван в Москву. Семья же подданного Коста-Рики осталась в Берлине. Он не успел даже толком попрощаться с Мартой. Оставил лишь заверения в любви, пароль для связи и обещание вернуться при первой же возможности. Быть может, Парпаров и надеялся на это. Откуда же было ему знать, что через два месяца после возвращения он будет брошен в подвалы внутренней тюрьмы на Лубянке.
Произошло это 27 мая. И до июня 1939 года — целый год! — Парпаров подвергался непрерывным допросам лубянских палачей. Он прошел через пытки лишения сна, через избиение методом знаменитого «конвейера» и другие изощренные издевательства, которые ломали самых, казалось бы, твердых и закаленных. Они подписывали протоколы допросов, на основании которых приговаривались к расстрелу и погибали той же ночью. Парпарова обвиняли в работе на германскую разведку, куда он якобы был завербован… Мартой! Надо же было поставить с ног на голову закордонную деятельность одного из самых лучших разведчиков ИНО! Но Парпаров не подписал ничего и благодаря этому уцелел.
Пришедший на смену Ежову Берия ознаменовал свой приход тем, что выпустил из тюрем некоторых из уцелевших разведчиков и военачальников. Их было, впрочем, немного. Расстрелянные, замученные пытками и погибшие в ГУЛАГе резиденты и маршрутные разведчики составили более 85 процентов от общего числа этих сотрудников, служивших в ИНО НКВД по данным 1936 года.
Не попал в этот мартиролог и Федор Парпаров, к тому времени — капитан Госбезопасности. Его, впрочем, уволили из органов, и до декабря 1939 года он служил юристом на московской фабрике канцтоваров. Новый начальник ИНО НКВД Фитин, в условиях острейшего дефицита профессионалов разведки вернул Парпарова на службу, присвоив ему звание майора ГБ, соответствующее армейскому полковнику. Отдали Федору и награды: два ордена Красного Знамени и Красной Звезды.
Вернемся, однако, к Марте. Более двух лет она не имела о своем любимом никаких вестей. Будучи прекрасно осведомлена о репрессиях в СССР, она подозревала, что они не обошли и Федора. Между тем, Парпаров, вернувшийся в аппарат ИНО, неоднократно поднимал вопрос о восстановлении агентурной связи с Мартой, настаивая на необходимости своей командировки в Берлин. Ему, однако, до конца не доверяли и использовали только для решения внутренних задач.
Все это происходило уже на фоне начавшейся Второй мировой войны и военных успехов вермахта. Потребность в разведданных была колоссальной, и Фитин вспоминает о Марте. Однако послал в Берлин он не Парпарова, а опытнейшую шпионку Елизавету Зарубину.
По настоянию Парпарова, её снабдили его письмом, однако не рукописным, а напечатанным на машинке. Когда Зарубина встретилась с Мартой, сообщила ей пароль и вручила письмо от Парпарова, та не согласилась возобновить работу, пока не приедет он сам или, по крайней мере, не пришлет письмо, написанное им лично. Тонкая интуиция любящей женщины подсказывала ей, что с ним не все в порядке. Такое письмо Зарубина смогла получить и передать Марте только в январе 1941 года, и та стала сотрудничать, закладывая в тайник весьма ценную информацию. Кстати, она неопровержимо свидетельствовала, что Гитлер начнет вторжение в СССР в начале лета 1941 года. Когда же это предсказание сбылось, связь с Мартой была утрачена, и действенных попыток восстановить её не предпринималось.
Для Марты это обернулось личной трагедией. Порвалась последняя нить, связывавшая ее с любимым… В одной из бомбёжек Берлина был разрушен её особняк, тяжело ранен муж. Всё это подорвало ее психику. Марту уложили в спецклинику и, по гитлеровскому закону об эвтаназии, усыпили … О её гибели Парпаров узнал лишь после Победы. А в ходе войны он работал, так сказать, не по специальности. Опытнейший шпион был зачислен в Четвертое Главное управление НКВД, занимавшееся подготовкой и заброской в тыл противника диверсионных групп. В 1944 году он как специалист по Германии, владеющий немецким языком, был переведен в Главное управление НКГБ по делам военнопленных, где возглавил группу, работавшую с германскими генералами.
После Победы Парпаров был включен в состав оккупационной администрации, отвечал за безопасность участников Потсдамской конференции глав государств-победительниц, занимался также подготовкой материалов для Нюрнбергского процесса и присутствовал на его заседаниях в качестве переводчика. В Нюрнберге он чисто случайно встретился со своим сыном, тоже хлебнувшим горя за время их разлуки, узнал от него о гибели жены Раисы Иосифовны. Федор искал следы Марты, надеясь встретиться с нею, но уже в 1946 году получил точную информацию о том, как она жила без него, как умерла и где была кремирована.
Полковник Федор Карпович Парпаров был уволен в отставку летом 1950 года, заведовал военной кафедрой МГУ и скончался в Москве в 1960-м году.
На фото: Разведчик Николай Кузнецов (Рудольф Шмидт)
Марк ШТЕЙНБЕРГ
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
