«Юмор — это не шутка. Это не слова. Это не поскользнувшаяся старушка. Юмор — это даже не Чаплин. Юмор — это редкое состояние человека и талантливого времени, когда ты весел и умен одновременно. И ты весело открываешь законы, по которым ходят люди…», — так сказал о юморе в одной из своих миниатюр Михаил Жванецкий. О себе сказал.
Концерт шел по нарастающей, как тайфун в океане. Это было в Киеве…
А следующим утром Мэтр нашел время встретиться с пишущей и снимающей братией. Пресс-конференцию вела «чрезвычайный и полномочный представитель Жванецкого в Киеве» журналистка Валентина Серикова.
— Михал Михалыч, когда выйдет ваша книга афоризмов? Мы ее ждем.
— Я полагаю — весной. Сам их недавно перечитал. И, знаете, ничего, нормально! Я даже приободрился. Меня же советские писатели воспитали в духе того, что «ты, Миша, не писатель. Тебя нельзя читать глазами». Они в меня вдалбливали комплекс неполноценности. А я ходил и думал, а чем же меня читать, если глазами нельзя?
— Они и Окуджаве говорили, что он «не поэт»…
— И Высоцкому. В последнее время у меня, возможно, не так смешно получается: возраст — стало больше печали, но умение писать я в себе до сих пор ценю.
Жванецкий смотрит в зал и понимает, что сомневающихся в его таланте здесь нет. Он улыбается, и своеобразная игра «вопрос — ответ» закручивается веселее. Желающих пообщаться с Мэтром собралось немало.
— Как-то вы сказали, что красота мир не спасет.
— Не спасет. Не знаю, что Достоевский имел в виду. Сколько красоты нам показывают, сколько женских тел всех нас держат в слегка возбужденном состоянии, а мир спасти не удалось. Мир, я думаю, вообще ничто не спасет… А чего его спасать? У меня недавно на телевидении спросили: «Вы боитесь будущего?» А чего его бояться? Какое будет — такое и будет.
— А жить стало веселей?
— Жить было весело раньше. Такого количества идиотов сверху я не видел, они шли рядами, как армия. Количество дураков и умных примерно равнялось. Сейчас умных стало больше, но количество идиотов не уменьшилось. Зато по всем капиллярам люди ползут в политику, теряя юмор, правду, приобретая лживость. Ну что они там находят, кроме материального благополучия? Мы больше думаем о стране, чем они. Да, что-то я стал злым. Мне как-то Леня Парфенов сказал: «Когда вы в хорошем настроении, вы лучше всех, когда в плохом — хуже всех».
— А что вы думаете о политиках?
— Когда собирается много людей, потерявших чувство юмора, это всегда вызывает дикий смех у тех, кто за этим наблюдает. В Украине сейчас больше свободы, чем в России. Но эти бесконечные дебаты — в парламенте, на телевидении, в газетах… Одни дебаты. Это уже вызывает смех. Потому что когда-нибудь они ведь должны кончиться. Самолет должен взлететь. Он не может взлететь из-за того, что обсуждается каждое колесо.
— А президент вам какой больше нравится?
— Я с Виктором Андреевичем не встречался, мне кажется, он человек более печальный. Наш же все время шутит… Вот, говорят, мэр Киева тоже очень веселый… У Путина спросишь: «А где же наша демократия?» — он тут же скажет: «А где? Нету! Страна такая и народ…» Никаких вопросов не боится, говорит на любые темы. В результате вы уползаете с поля боя. Там надо быть очень осторожным. Я в этих диспутах участвовать не могу: меня один раз задень, я, как моя жена, развернусь и уйду. Если меня обижают — просто уйду. А политик должен уметь терпеть…
— Годы идут, а с деньгами сейчас получше?
— У меня материальное благополучие пошло после 60. Но к зарабатыванию денег я отношусь иронически. Другое дело — престиж. Я не могу допустить, чтобы моя зарплата была ниже, чем у Петросяна — это вопрос жизни или смерти! Петросян — моя основная точка отсчета.
— А кроме Петросяна, на кого равняетесь? (Смех)
— В основном точкой отсчета для меня является Петросян. Это как от стены: куда бы ты ни пошел — сделал шаг вперед.
— А как вы относитесь к популярному нынче «Камеди Клаб»?
— Что я могу сказать… Для мата всегда существовали заборы. Мы долго воевали с этими заборами, добивались, чтобы их снесли. В том числе потому, что там было много матов. Но ребятки преодолевают один из запретов. Наверное, это тоже необходимо. Заберите у них мат, и они сразу потеряются. Говорят, у них из десяти миниатюр одна хорошая. А в юморе, если толпа признает, значит, популярен. Они молодые, крепкие, мускулистые — как противовес «Аншлагу». Что-то в этом есть. Хотя я все-таки за то, чтобы о чем-то думать, а не все время об унитазе, унитазе, унитазе…
— Общепризнанно, что Жванецкий — гений. Как вам живется с осознанием этого?
— Я не могу всерьез к этому относиться: при жизни очень трудно оценить свои достижения. Хотя, как видим, то, что я накропал, живет… Но я часто бываю печален, все время себе не верю: действительно ли хорошо пишу? Действительно ли это кому-то нужно? Действительно ли это литературно? Мне ведь не удается ни сюжет придумать, ничего. Я не могу конкурировать с современными писателями. Вон женщины пишут романы! Полина Дашкова подарила мне тонну своих книг. «Это только для начала», — сказала она. На вечеринках люди задаривают меня своими книгами — ни бокал, ни рюмку взять, засовываю их за пояс, забываю на окне… Потом читаю и думаю: это ж надо, так растянуть сюжет. Нет, я так не умею. Я им дико завидую.
— Чувство юмора — его можно развить или с ним нужно родиться?
— Маленький совет. Если у вас нет чувства юмора, держите возле себя человека, у которого оно есть. Нет, развить чувство юмора невозможно. И это грустно. Мне грустно, когда я встречаю людей, лишенных чувства юмора. А их очень много. Особенно «патриотически» настроенных. Они почему-то все юмора начисто лишены. Они очень серьезны. Все время трескучие фразы, бесконечная геополитика, все жутко пафосное. Я, наверное, кажусь им очень мелким и вшивым, потому что я ироничен. Ну а они — мне. Так и живем… «Незамедлительно не выпитая третья нейтрализует действие первой и второй». Это Жванецкий сказал. И значит, не все потеряно.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
