Праведное вдохновение жулика

Продолжение. Начало тут

guberman-13«Г-споди, откуда это мне известно?» – думал я почти на каждой фразе, продолжая вдохновенно говорить о залежах птичьего гуано в Чили – что оно, мол, не успело перегнить, и то уже творит чудеса. О том, что эти черные подтеки назывались соком скал и кровью гор и есть идея у ученых, что это вообще гигантские скопления пыльцы растений, заносимой в скалы ветром и смешавшейся там с птичьим пометом и подпочвенной водой, несущей нефть. Всего не помню. Но не исключаю, что среди наболтанного мной и свежая научная гипотеза могла спокойно затесаться.
Из-за его целебных свойств, говорил я, к нему сейчас вновь обратилась мировая медицина, а единственный источник подлинного мумиё – Средняя Азия, где оно есть в горах Памира и Тянь-Шаня.
– И что же? – хором выдохнули кот с лисой свой главный вопрос. И я его, конечно, понял. И объяснил, что продается оно здесь по десять тысяч за килограмм, а в Америке та же цифра, но уже в долларах. А может быть, и в фунтах.
– В фунтах – это вдвое больше, – хрипло вставил кот Базилио.
– Конечно, – сказал я. – В английских фунтах это вдвое больше. Вот мой приятель и ухлопал все, что накопил, на мумиё. А упакован был – не сосчитать. И мне пообещал купить килограмм, через неделю привезет.
– Покажете? – ласково спросила Алиса.
И я пообещал, мельком подумав, что говорю чистую правду.
– А нам нельзя достать? – Алиса взглядом и улыбкой исторгнула такую ко мне любовь, что я вздрогнул от омерзения.
– Нет, к сожалению, – ответил я и с ужасом подумал: что же я несу? Но вдохновение не проходило.
– Нет, – повторил я, – он только по старой дружбе согласился. Мумиё ведь собирают в недоступных человеку ущельях, потому там и селились древние птицы. Вам надо сыскать какого-то бывалого мужика, который много ездил в тех краях и знает местное население. Ведь мумиё сейчас опасно собирать: милиция их ловит посильнее, чем торговцев наркотиками – чтоб этакие ценности не уплывали за границу. А государство само плохо собирает – кому охота за казенные копейки жизнью рисковать? Так мумиё и лежит зря, только охраняется от частного собирательства. Ни себе, ни людям.
– Собаки на сене! – гневно выдохнула Алиса. Базилио возмущенно пожевал мясистым ртом.
– Нет времени искать, мы скоро едем, – горестно сказал он и глянул на меня в немой надежде. – Может быть, уступите свое по старой дружбе? Он ведь вам еще достанет.
– А знаете, кого вы можете сыскать? – задумчиво ответил я. – Вы помните Илью Львовича? Он вам когда-то что-то покупал по случаю. Он в тех краях бывал ведь очень много, для геологов делал какие-то снимки. Я уже года два его не видел. У вас нету, кстати, его телефона?
– Мы его не знали толком, он уже и умер, наверно, даже не прикину, где его искать, и телефона не было у него, – ответил Базилио так быстро, что я снова ощутил туго натянутую леску. Хоть, видит Б-г, еще не понимал я, что за замысел созрел во мне и вот выходит из меня обрывками.
Лиса и кот сердечно попрощались, торопливости своей почти не тая.
Я покурил и позвонил пропавшему Илье Львовичу. Ехать к нему было лень, да говорить мне ничего особенного и не предстояло.
120546218_preview650x3906501423747410– Илья Львович, – сказал я, – есть возможность вернуть наш долг.
Он недоверчиво промолчал.
– Вы много лет уже отдали фотографии, – размеренно продолжил я. – Вираж-фиксажи всякие, проявители-закрепители, сплошная химия, не правда ли? Вы Менделеев, Илья Львович, вы Бородин, тем более что он был тоже музыкантом.
– Ну? – ответил Илья Львович.
– Сядьте и сварите мумиё, – сказал я буднично. – Это такая черная смолообразная масса. Придумайте сами, из чего ее лучше сделать. Твердая и блестящая на сломе. Впрочем, я ее в глаза не видел. И чтобы было килограмма полтора. Нет, лучше два куска: один пусть весит килограмм, а второй – полтора. И привезите оба их ко мне.
– Вы здоровы? – осторожно спросил Илья Львович.
– Как никогда, – ответил я. – Но только помните, что мумиё – это помет древних птиц. Или какой-то родственник нефти. Тут гипотезы расходятся, так что пускай оно чем-нибудь пахнет. Неважно чем, но сильно. И еще. К вам не сегодня-завтра, а всего скорее через час приедут лиса Алиса и кот Базилио.
– Препакостная пара, – вставил Илья Львович.
– Да, это так, – охотно согласился я. – Они вас будут умолять немедленно лететь куда-то на Памир или Тянь-Шань и там сыскать кого-нибудь, кто носит мумиё из недоступных человеку горных ущелий.
– Что, и они сошли с ума? – опять спросил меня бедный Илья Львович.
– Они вам дадут деньги на самолет, – продолжал я холодно и монотонно, – так что дня четыре вы поживете где-нибудь не дома. Вы скажете им, что это трудно, но возможно и что вы уже догадываетесь смутно, к кому можно обратиться где-нибудь во Фрунзе.
– Но Тянь-Шань – это совсем не там, – машинально возразил бывалый Илья Львович.
– Город вы сообразите сами, я в географии не силен, – ответил я. – За это время вы должны мне привезти два куска этого самого чистейшего мумиё. Или оно склоняется? Тогда мумия.
– Безумие, – сказал мне Илья Львович. – Авантюра. Чушь какая-то. Вы до сих пор еще мальчишка.
Он говорил это так медленно и отрешенно, что было ясно: он уже обдумывал рецепт.
А вечером в тот день он позвонил мне сам.
– Уже изобрели? – обрадовался я.
– Я улетаю в Душанбе, – сказал он мне. – Они– таки сошли с ума. Они пообещали мне Б-г знает что, а Алиса поцеловала меня. Они сами отвезли меня в кассу и купили мне билет. И дали деньги на обратную дорогу. И на мумиё дали задаток, остальное вышлют телеграфом. И немного на еду. А на гостиницу не дали, Базилио сказал, что там достаточно тепло.
– И правильно, переночуйте на скамейке, – согласился я. – Теперь сдайте билет обратно в кассу и варите мумиё. Вы давно с ними расстались?
– Нет, недавно, – голос Ильи Львовича был бодр и деловит. – Билет я уже сдал, вы думаете, я такой уж растяпа? В такую даль чтоб я тащился, как вам нравится? И деньги теперь есть на химикаты.
– Жду вас и желаю творческой удачи, – попрощался я.
Он появился через день. «Везу!» – сказал он гордо, когда звонил, удобно ли приехать. Гладкие и круглые, похожие по форме на сыр, куски темно-сизой, почти черной массы внизу имели явный отпечаток больших мисок, в коих были сварены. Я молотком немедленно лишил их всех кухонных очертаний.
– Это асфальтовая смола, которой покрывают дороги, – пояснил мне с гордостью творца повеселевший Илья Львович. – Это перемолотый на мясорубке чернослив, головка чеснока, столярный клей, жидкость для очистки стекол и проявитель. Я понимаю, что сюда бы хорошо еще кусок дерьма, но я боялся, что придется пробовать. Так что же вы задумали, что? Я эту гадость продавать не буду. Даже им.
1– Я б никогда вас не толкнул на жульнический путь, – с достоинством ответил я.
Ибо мой замысел уже дозрел во мне до осознания.
Спустя еще два дня Илья Львович позвонил коту Базилио и сообщил, что возвратился он пустой, но ему твердо обещали и еще дней через несколько всё будет хорошо. И снова позвонил через пять дней – сказал, что всё в порядке, завтра в десять пусть они придут к консерватории, прямехонько к сидящему Чайковскому, у памятника он их будет ждать.
– Что я должен с ними делать? – спросил он у меня по телефону. – Вы со мной играете, как с маленьким ребенком, я волнуюсь, я имею право знать.
– Там будет замечательно, – ответил я, – и не ломайте себе голову напрасно.
Накануне вечером я попросил одного моего друга быть у меня завтра ровно в девять и иметь в запасе часа два.
– И умоляю тебя, ты не пей сегодня, – попросил я, потому что знал его много лет. – Ты завтра должен быть как стеклышко, в твоих руках будут возмездие и справедливость.
– Боюсь не удержаться, – ответил друг, ничуть не удивившись.
Но привычке уступил и напился. Отчего ко мне пришел слегка смущенный и в роскошных солнечных очках, чтобы от стыда меня не очень видеть. Я его не упрекал. Я волновался, как Наполеон перед заведомо победоносной битвой.
– Вот тебе кусок мумия, – буднично объяснил я. – Ты геолог и живешь в палатках на Памире. Дух романтики и поиска обвевает твою лысую голову. Давний знакомый Ильи Львовича, твой коллега – имя придумай сам, а Илья Львович его вспомнит – попросил тебя продать в Москве этот кусок бесценного вещества с Памирских гор. Сам ты в Москве по случаю, а вот зачем… – тут я замялся на секунду.
– Как это зачем? – обиженно спросил мой друг. – Я хочу купить автомашину «Волга». Я же полевой геолог, у меня денег куры не клюют.
Я был в восторге от такого варианта.
– Смотри только, не проси этих двоих, чтобы они тебе помогли достать машину, – предупредил я. – Опомниться не успеешь, как уплатишь полную ее стоимость и получишь старый подростковый велосипед.
– Есть вопрос, – сказал памирский геолог. – Как я узнаю твоего Илью Львовича, если никогда его не видел?
128453943_gariki_zub– Ты его и знать не должен, ты посланец, подойдешь и спросишь, – объяснил я снисходительно. – Немного будет у Чайковского с утра стоять отдельных групп из трех человек каждая.
Но внешность Ильи Львовича я все же описал.
– Слушай, классический преступник, – восхитился мой друг, – ни одной особой приметы!
– Положи кусок в портфель и помни его стоимость, – сказал я строго.
Накануне днем звонила мне лиса Алиса, пела, как они соскучились, и попросила, чтобы я сегодня после десяти утра был с часик дома, чтоб они могли заехать. Буду рад, сердечно ответил я.
Звонок в дверь раздался одновременно с телефонным. Жестом пригласив Алису снять пальто (Базилио был только в легкой куртке, он на дело вышел), я взял трубку.
– Старик! – мой друг геолог явно был неподалеку. – Они оставили меня в машине рядом с твоим домом и смылись вместе с добычей, а твой Илья Львович дрожит мелкой дрожью и шепотом домогается, откуда я взялся. Он не в курсе, что ли? Они у тебя?
– Спасибо, доктор, – ответил я ему. – Спасибо, что вы так заботливы ко мне. Всё у меня в порядке, я себя прекрасно чувствую. Извините, тут ко мне пришли… Буду рад вас видеть, когда вы найдете время.
Гости мои явно торопились.
– Вам уже привезли ваше мумиё? – отрывисто спросила лиса Алиса.
– Да, – ответил я растерянно и недоуменно. – А откуда вы знаете, что я себе купил мумиё?
– Разведка знает всё, – ответил кот Базилио. И снисходительно добавил:
– Вы же нам рассказывали сами. Мож­но посмотреть?
И только тут (наверно, шахматисты знают радость хода, продиктованного подсознательным расчетом и сполна осознанного много позже) я вдруг сообразил, зачем держал этот второй кусок. И снова молча подивился тайнам нашего устройства.
Я вытащил из ящика стола свое сокровище. И тут же жестом фокусника кот Базилио мгновенно вынул из портфеля свой кусок. И тут я с ужасом заметил, что завернут он в газету с карандашным номером нашей квартиры в уголке – пометка почтальона, чтоб не спутать. Я оцепенел, обмяк, и предвкушение удачи испарилось из меня.
– Тоже купили? – тускло спросил я.
Но Базилио, не отвечая, хищно и пристально сравнивал качество изделий.
– Похожи! – торжествующе воскликнул он.
– Нет, ваш, по-моему, древней, – пробормотал я.
– А чем древней, тем лучше, правда же? – радостно спросила Алиса. Она вообще обожала процесс любого приобретения.
– Конечно, – сказал я, уже держа в руках накрепко смятую газету. – Положите только сразу в этот целлофановый пакет, чтоб не выветривались летучие вещества. И вот еще веревочка, перевяжите.
presno-tusklo– Вы десять тысяч заплатили? – спросил Базилио, прикидывая на руках вес обоих кусков.
– Килограмм, – ответил я. Упругость медленно в меня возвращалась.
– А как вы думаете, торговаться стоит? – озабоченно спросил Базилио.
– Торговаться стоит всегда, – грамотно заметил я. – Но они могут вмиг найти кого-нибудь другого. Ведь американцы пользуются мумиём в каких-то военных исследованиях, так что оторвут с руками.
– Вот там и надо торговаться! – назидательно воскликнула Алиса, горящая от нетерпения приобрести.
Но кот Базилио остался верен себе. И полтора часа я изнывал в ожидании. Лиса Алиса, как потом узнал я, тоже торговалась с яростным азартом, суля заезжему геологу с Памира множество изысканных московских удовольствий и знакомство с очень ценными людьми, включая дам, в любви необычайных. Геолог постепенно уступал. Там было полтора ведь килограмма, а что нужно мне двенадцать тысяч, он отлично знал. На этой сумме обе стороны сошлись и с радостью расстались. А геолог в благодарность за доставку и уступчивость получил на память телефон Алисы и Базилио – там было пять неверных цифр. И уже вечером я возвратил весь долг, а пили мы на собственные деньги. Ни угрызений совести, ни гордости за вдохновение свое ни капли я не ощущал. Лишь изумление перед устройством человеческого разума еще долго сохранялось у меня.
О, если бы история закончилась на этом! Но жизнь богаче всяких схем, как это издавна известно.

Окончание тут
Из книги «Пожилые записки»

Оцените пост

Одна звездаДве звездыТри звездыЧетыре звездыПять звёзд (ещё не оценено)
Загрузка...

Поделиться

Автор Редакция сайта

Все публикации этого автора